Читать интересную книгу Книга будущих командиров - Анатолий Митяев

Эта задача была возложена мной на нашу Азовскую флотилию, стоявшую в Таганроге.

Командующему флотилией было приказано идти на Геническ. Приказ должен был быть выполнен не позднее 8 ноября. К сожалению, наш флот не явился. Как оказалось, он не мог пробиться через льды, сковавшие из-за наступивших морозов Таганрогскую бухту. Напротив того, неприятельская флотилия продолжала навещать район Геническа и тем мешать всяким операциям в этом направлении.

Лично обрекогносцировав всё побережье и убедившись, что на скорое прибытие нашего флота надежд нет, время же не терпело, я с величайшим сожалением отказался от намерения использовать для удара Арабатскую стрелку. Как бы то ни было, но отныне приходилось возлагать все надежды на прямую атаку в лоб Перекопских и Чонгарских позиций.

В связи с изложенным решающим направлением отныне являлось исключительно Перекопское, и туда направилось наше главное внимание».

Переход через Сиваш. С картины М. Самсонова.

ШТУРМ ПЕРЕКОПА И ЧОНГАРА

За перекопскими и чонгарскими укреплениями укрылось около 30 тысяч солдат и офицеров неприятеля (не считая гарнизонов в городах). У них было свыше 200 орудий, 5 бронепоездов, 20 броневиков, 3 танка и много пулемётов. Будь врангелевцы не на полуострове, превращённом в остров, а на равнине или даже в горах, разгромить их было бы проще, чем здесь. Но что делать? Враг потому и враг, что борьба с ним сложна.

Погода, как ты уже знаешь, задержала в бухте нашу флотилию. Но погода и помогла нам. Сильный ветер, дувший с запада на восток, угнал из Сиваша воду. В заливе обнажились броды. Местные жители обозначили их вешками. Красноармейцы вязкое, илистое дно укрепили досками, хворостом, соломой, плетнями. Получилась переправа, по которой могли двигаться не только пехотинцы, но и кавалерия и даже пушки. Такую возможность неприятель не предусмотрел в своих оборонительных планах, поэтому сильных отрядов в местах бродов не держал.

В ночь с 7 на 8 ноября ударные части 6-й армии стали переправляться через Сиваш из района Владимировки и Строгановки. До Литовского полуострова на северном берегу Крыма было семь километров. Этот путь, где посуху, где по грудь, в ледяной, разъедающей тело солёной воде, красноармейцы прошли за три часа. Руками вытаскивали они из трясины пушки, повозки, коней.

На рассвете 15, 52-я дивизии, 153-я бригада и отдельная кавалерийская бригада при поддержке 36 орудий начали бой на Литовском полуострове. Скоро укрепления здесь были в наших руках, при этом в плен сдалась вся Кубанская бригада белых. Теперь наши части стали угрожать флангу и тылу врангелевцев, оборонявших Турецкий вал.

Это было хорошо. Но очень плохо было то, что 51-я дивизия, трижды атаковав, не смогла взять штурмом сам Турецкий вал. Неприятель всю ночь освещал прожекторами подходы к своим укреплениям и вёл губительный артиллерийский и пулемётный огонь. Мы ни в чём не можем упрекнуть ни бойцов дивизии, ни её командира Василия Константиновича Блюхера. Очень сложное, тяжелейшее дело выпало на их долю – атаковать в лоб мощную оборону. Но иного выхода не было. Если бы Врангель продержался зиму в Крыму, весной опять продолжалась бы война.

По мере того как шло время, осложнялось общее положение красных. На Литовском полуострове враг бросил против наших войск свою лучшую Дроздовскую дивизию и отряд бронемашин. Наши начали, хотя и медленно, отходить к Сивашу. Ветер изменился. Теперь он гнал воду обратно в залив. Броды размывало и заливало водой. Две дивизии и две бригады, не получая боеприпасов, могли погибнуть целиком.

В такой обстановке всё зависело от воли и решительности полководца. Фрунзе в это время находился в Строгановке – деревушке на самом берегу Сиваша, – он прекрасно знал обстановку. Его новый приказ был краток и энергичен: «…1) подтверждение немедленной атаки в лоб частями 51-й дивизии Перекопского вала под угрозой самых суровых репрессий в случае оттяжки в исполнении; 2) мобилизация всех жителей селений Строгановки, Владимировки и пр. для предохранительных работ на бродах; 3)…7-й кавалерийской дивизии и повстанческой группе… сейчас же садиться на коней и переправляться через Сиваш для подкрепления 15-й и 52-й дивизий».

После приказа командующего в ночь на 9 ноября произошли три важных события. Кавалерия успела переправиться по бродам через Сиваш и усилила наши части на Литовском полуострове. В это же время несколько комсомольских подразделений 51-й дивизии обошли Турецкий вал с другого фланга – морем по Перекопскому заливу (найди его на схеме). А самым решающим событием, которому способствовали два первых, был успешный штурм Турецкого вала – четвёртый по счёту. Основные силы 51-й дивизии в 3.30 овладели вражескими укреплениями.

Сбитый с Перекопских позиций, враг вынужден был отойти на Ишуньские позиции. К вечеру 9 ноября наши войска начали готовиться к их штурму. Судьба всей операции решалась здесь. Но такого напряжения, как раньше, уже не было: наши войска имели возможность получать боеприпасы, подкрепления, пищу не через залив, а по сухим, хорошим дорогам.

Врангель на защиту Ишуньских позиций бросил свой мощный резерв – конный корпус. Фрунзе ответил тем, что подкрепил здесь наши части двумя кавалерийскими дивизиями. Красные конники отбили атаку белогвардейской кавалерии и восстановили положение – наша пехота снова подошла к самим укреплениям. А несколько раньше (в ночь с 10 на 11 ноября) для того, чтобы отвлечь силы неприятеля с Ишуньских позиций, начала переправу у Чонгарского моста наша 30-я дивизия. Её бойцы сражались так же героически, как бойцы 51-й. Утром 11 ноября, после кровопролитного боя, дивизия переправилась на южный берег Сиваша, опрокинула там заслоны врага и захватила станцию Таганаш. На другой день дивизия достигла станции Джанкой.

Врангель оказался – уже в третий раз! – под угрозой окружения в своём укреплённом районе. Неприятелю не оставалось ничего иного, как начать отход к портам, где стояли готовые к отплытию многочисленные суда.

Преследованием противника занялись части обеих Конных армий и 3-го кавалерийского корпуса, которые были специально приготовлены для этого. На горных дорогах и в лесах белогвардейцев уничтожали партизаны. Уцелевшие белогвардейцы в панике грузились на суда и отплывали в Турцию, на Балканы. Несколько пароходов были так перегружены, что затонули недалеко от берега. 16 ноября Крым полностью был очищен от врага. Страна узнала об этом из короткой телеграммы:

Москва. В. И. ЛЕНИНУ

№ 0097/пш

ст. Джанкой 16 ноября 1920 г.

Сегодня нашей конницей занята Керчь.

Южный фронт ликвидирован.

Командюжфронтом – ФРУНЗЕ ».

Во вторую годовщину этих событий Михаил Васильевич писал:

«Победа, и победа блестящая, была одержана по всей линии. Но обошлась она нам дорогой ценой. Кровью десяти тысяч своих лучших сынов оплатили рабочий класс и крестьянство свой последний, смертельный удар контрреволюции…

Память об этих десяти тысячах красных героев, лёгших у входов в Крым за рабочее и крестьянское дело, должна быть вечно светла и жива в сознании всех трудящихся. Если нам теперь легче, если мы, наконец, окончательно закрепили торжество труда не только на военном, но и на хозяйственном фронте, то не забудем, что этим мы в значительной мере обязаны героям Перекопа и Чонгара. Их незабвенной памяти посвящаю эти строки и перед ними склоняюсь обнажённой головой».

Нет в живых и самого Михаила Васильевича Фрунзе. Ещё в годы каторги у него началась тяжёлая болезнь. Лечиться было некогда, и здоровье всё ухудшалось. Наступил момент, когда уже нельзя было обойтись без операции желудка. Наркоз долго не действовал на больного, пришлось увеличить дозу. И тут не выдержало сердце. Михаил Васильевич умер 31 октября 1925 года, прожив всего сорок лет.

Обнажим и мы головы, мой дорогой товарищ, и склоним их в знак вечной памяти героев гражданской войны и её великого полководца.

ВОЙНА С ФАШИСТАМИ

Ход сражений первого периода Великой Отечественной войны.

На мою долю, как и на долю моих сверстников и наших отцов, выпало трудное счастье солдата Великой Отечественной войны.

Не всё я видел на войне, и самое страшное – смерть – прошла где-то рядом. Но я видел гибель товарищей, видел деревни, где не было домов, а стояли одни обвалившиеся печи, видел лес без вершин – на пространстве, которое охватывал глаз, торчали только расщеплённые пни, видел города, размолотые в щебень.

На моих глазах шли в атаку танки, бились в небе «ястребки» с «мессерами»; я провожал свои эрэсы – ракетные снаряды: ударив огнём в землю, они уносились ввысь, обгоняя друг друга, торопясь врезаться в укрепления врага и разворотить их.