поняла его задорного юмора, чмокнул в висок и отвёз к сестре.
– Будь осторожна, – попросил перед отъездом. – И на связи будь.
– Но я пока без телефона…
– Будь на связи, с остальным разберёмся.
Мара не успела пискнуть, Стас дал знак водителю, и машина рванула с места в сторону аэропорта, оставив её в просторном дворе жилого комплекса. Зимой здесь было не так красиво, но посаженные по чёткому плану вечнозелёные туи напоминали, что обязательно наступит весна.
«Скорее бы», – подумала Мара и, запахнув пальто, пошла к подъезду.
– Хорошо, что ты нашлась, – не сдержалась Варя, встретив Мару у порога.
Одетая в просторное светлое платье, Варя казалась сказочной феей. Хотя её животик был ещё маловат, Варвара так его берегла и им гордилась, будто бы всему миру демонстрируя. Мара почувствовала укол в самое сердце, нервно сглотнула и приказала себе не быть мелочной тварью.
«Варя заслужила право быть матерью».
– Не суетись, – шутливо пригрозила пальцем Мара, а Варя вздохнула и покачала головой.
– Мама сказала, ты к Андрею уехала, а после твой след потерялся, – Варя прищурилась, внимательно разглядывая Мару. – Трубку не берёшь! Разве так можно?!
Мара нахмурилась, вспомнив «родственника» и их последнюю встречу.
Никогда она не простит братьям Ионовым того, что сделали с её жизнью. Всё ещё до конца не осознав, что Сергей живой, весь внутренний гнев в большей степени выливала на Андрея. Он столько лет был рядом, стал другом, возил свою семью к её родителям на дачу, справлялся о здоровье мамы… Он стал по-настоящему близким, и вот чем это в итоге обернулось. Подлостью!
Но больше всего она ненавидела Андрея за то, что всегда давил на больное. Так или иначе, напоминал о Сергее и взбеленился, когда она всего лишь собралась с подругой в бар! Козёл и моральный урод.
Какое имел право, зная правду, лезть в её жизнь? Как мог не сказать, как имел совесть в глаза смотреть?
– Я была у него, а потом… к Стасу поехала. Только не выпытывай подробности, я тебя умоляю. Прими, что мы со Стасом вместе, остальное никого не касается.
Варя ничего не сказала, только улыбнулась краешком губ.
– Что мы всё в прихожей разговариваем, давай на кухню.
На столе Мару ждала чашка чая, а на подносе – завтрак. Если у Вари и был какой талант, то это – кулинария. Ну, и ещё она пела неплохо.
Мара поняла, до какой степени проголодалась. Недавние события разорвали её мир на части, а в такие моменты меньше всего думаешь о еде. Но сейчас она почувствовала, что готова съесть слона и закусить бизоном. Пока завтракали, болтали о разной чуши, но Мара чувствовала: вот-вот запас её жизнерадостности и способности говорить о ерунде иссякнет.
Варя ничего не знала ни о пожаре, ни о воскрешении Сергея – её беременность берегли, но настало время говорить правду. Маре нужна была поддержка, нужен был совет – впервые в жизни она готова была побыть эгоисткой и навешать собственных проблем на голову близких.
Спустя час запас слов и слёз иссяк. Мара затихла, обнимая себя за плечи, и уставилась в окно, но ничего не видела. В голове стоял мерный гул, а тело вибрировало после выброшенных эмоций.
– Господи, – пробормотала Варя и вытерла слёзы. – Что они за люди? Сергей… как он мог?
Мара даже не отреагировала – у неё не было ответов и не осталось сил их искать. Как-то, наверное, смог, выбрав собственную жизнь. Вероятно, его нельзя было за это винить, только всё равно, легче не становилось.
– А ты знаешь, что я тогда ребёнка потеряла?
Мара впервые об этом заговорила. Освободив наконец свою боль, ничего не почувствовала. Словно о ком-то другом говорила, не о себе.
Наверное, время и правда, способно вылечить любые раны.
– Да ты что? – ахнула Варя. – Я не знала. Никто не знал…
– Когда Сергей… в общем, когда он это провернул, я осталась беременной. Совсем маленький срок, никто не знал, даже он. Я берегла эту новость, хотела ему сообщить, но не успела. А после решила, что никому другому тоже об этом знать не нужно.
Мара говорила ровным монотонным голосом, и это напугало Варю сильнее всего.
– Но почему ты мне не сказала? Я бы тебя поддержала, я бы смогла. Мара, почему ты никогда ничем не делишься? Так же нельзя!
Можно или нет – ничего уже не исправишь.
– Не знаю, – пожала плечами и прикрыла глаза. – Наверное, тогда от горя плод просто замер. Я все эти годы очень переживала, что от Сергея не осталось ничего, кроме фотографий и моей памяти. Думала часто, каким бы хорошим был наш с ним ребёнок, весь в его замечательного отца. Ну, если бы он родился… а теперь думаю: может быть, и хорошо? Нет, ты не думай, я ведь не жестокая, я просто… вот как бы я объяснила ребёнку, что его папаша – на самом деле живой и здоровый подонок?
Варя обняла Мару, прижала её голову к груди, гладила по волосам, а на платье расползалось влажное пятно от слёз.
Глава 37
В другом городе.
– Андрюха, ты больной ублюдок, – Сергей застонал и накрыл ладонью левый глаз. Тот стремительно наливался красным и распухал.
Андрею тоже досталось, но он держался лучше: мог стоять, в то время как брат сидел на полу, привалившись спиной к стене, и надсадно дышал.
Сколько они мутузили друг друга, катаясь по полу и рыча? Никто не вёл счёт времени, но обоим казалось, что несколько часов. Переполненный страхом за собственную семью, за Мару, Андрей бил, не жалея сил, но Сергей, получив первую затрещину, быстро пришёл в себя и даже пару раз повалил брата на пол, едва не задушив при этом.
– Ты должен ожить официально, – сообщил Андрей, когда пауза стала невыносимой. – Коршун всё равно до тебя доберётся, но перед этим перемочит всех. Ты можешь делать со своей жизнью, что угодно, детьми я рисковать не