— Хорошо, малышка. — Я поворачиваюсь к Киту. — Идешь?
Он кивает, и мы идем туда, где разговаривают Леандро и Джетт. Обсуждают гоночную стратегию, даже не сомневаюсь.
Как только мы доходим до Леандро, Адриана тянется к нему.
— Папочка!
При виде нее его лицо начинает сиять.
— Эдди бабочка.
Он ухмыляется ей, берет на руки, забирая у меня, и она визжит, хватаясь за его волосы, когда он фырчит ей в щеку.
Обожаю наблюдать за ними. Чего-то такого Джетт, не имея отца, не получил. Но, слава богу, у него был Кит, а теперь еще и Леандро.
— Глупый — папочка! Не Эдди бабочка! — отвечает она ему.
Он смеется ей и смотрит на меня.
— Как ты, детка? — Он кладет руку мне на живот и гладит его.
— Хорошо. — Я кладу свою руку поверх его и улыбаюсь ему с обожанием.
Затем я поворачиваюсь к Джетту. Он выглядит в точности так, как в его возрасте выглядел Кит. Возраст, в котором я узнала, что беременна им.
Скоро мой мальчик будет разбивать сердца по всему миру, если еще не разбивает.
— Какие ощущения перед гонкой? — спрашиваю я его.
— Нормальные. — Он лениво пожимает плечами. Он усвоил все эти подростковые штучки.
— Не нервничаешь?
Обычно на гонках на картах он чувствует себя нормально, но Формула-3 уже совсем другая лига. Если верить словам Леандро, то Джетт доберется до Формулы-1 примерно через три-четыре года. А он знает толк.
Джетт бросает взгляд на Леандро, потом смотрит на меня:
— Ха, дело в шляпе, мам. — Он ухмыляется мне.
Обожаю его уверенность в своих силах. Он всегда был уверенным, но несколько лет им занимался Леандро, после чего его вера в себя возросла в разы. Наблюдать за развитием все улучшающихся взаимоотношений между Леандро и Джеттом сплошное удовольствие. Настоящая привилегия. У них связь. Связь отца и сына.
У моего сына могло не быть биологического отца, но у него есть кое-что получше. У него есть отличный дядя, любящий его как своего собственного сына, и потрясающий мужчина, который, может, и вошел в его жизнь позже, но любит его так, словно находится рядом с самого рождения.
У него было двое мужчин, готовых сделать для него все что угодно.
После нашей с Леандро женитьбы Леандро сообщил мне, что хочет стать отцом Джетта официально, по закону, что хочет усыновить его. После аккуратного обсуждения этой темы с самим Джеттом, мы узнали, что он и сам этого хочет.
Мы с Леандро были очень счастливы оформить документы официально, но у нас было непреодолимое препятствие, и я знала, что нам с ним будет сложно. И, к несчастью, так и было. Леандро не мог законно усыновить Джетта, потому что Пол отказывался подписать бумаги. Он не соглашался идти на это не из любви к сыну. Он делал это назло.
Но это не имело значения. Леандро все равно считал себя его отцом. Но Джетт не забывал эту ситуацию, он хотел сделать что-то такое, чтобы показать Леандро, что он и есть его отец. Потому Джетт нас сильно удивил, когда на шестнадцатый день рождения пришел домой и сообщил, что законным путем изменил свою фамилию на Сильва. Даже несмотря на то, что у него была моя девичья фамилия и не было никакой связи с Полом, он хотел продемонстрировать Леандро, что считает его отцом, и что мы теперь семья во всех смыслах.
Не считая дня рождения Адрианы, это был единственный раз, когда я видела Леандро доведенным до слез. Само собой, я тоже плакала.
Раздавшийся звонок возвещает нам о том, что первая гонка скоро начнется.
Я обнимаю Джетта.
— Увидимся на финише, — говорю я ему, обхватывая его щеки.
— Я пересеку его первым. — На его лице самоуверенная ухмылка.
— Без сомнений. Люблю тебя, парень.
— И я люблю тебя, мам. — Он оставляет поцелуй на моей щеке и уходит к автомобилю.
Леандро передает мне Адриану и идет с ним.
Как только Джетт готов, Леандро возвращается к нам.
Он забирает Адриану и одной рукой обнимает меня, притягивая к себе ближе.
— Джетт в норме? — спрашиваю я.
Он улыбается мне.
— В норме, детка. Не беспокойся.
— Ты не беспокоишься?
— Нет, потому что знаю, насколько он хорош. И тренировал его я, так что, сама знаешь… — Он самодовольно лыбится. — Лучше пойду к командному мостику, чтобы я мог говорить с парнем во время гонки. — Он кивает в сторону мостика, где команда Джетта смотрит на экраны с надетыми приемниками, чтобы связываться с пилотом.
— Хорошо.
Он приближается ко мне и целует в губы.
— Я люблю тебя.
— И я люблю тебя.
Он целует Адриану в шею, из-за чего та визжит от счастья.
— Ты в порядке? — спрашивает меня Кит, наблюдая за уходящим Леандро.
— Ага. Хотя, сейчас я действительно нервничаю.
— Джетт великолепен, Инди. У него дело в шляпе.
— Ага. — Я смотрю на него и одариваю несмелой улыбкой. — Ты прав.
Двигатели ревут. Мое тело напрягается и на экранах, находящихся рядом со мной, я вижу, что гонка началась.
Я думаю о моей жизни тогда и сейчас.
Если бы кто-то сказал той напуганной до смерти беременной семнадцатилетней девчонке готовиться к тому, что примерно через восемнадцать лет малыш, растущий в ее животе, будет принимать участие в его первой гонке Формула-3 в роли пилота, то она бы сказала этому кому-то, что он совершенно свихнулся.
Или если бы пять лет назад кто-то сказал мне, что я буду счастлива замужем и беременна вторым ребенком от сломленного, озлобленного бразильского пилота, только что вошедшего в дверь моего кабинета, я бы определенно предложила ему обратиться к специалисту.
Влюбиться в Леандро не входило в мои планы, и уверенно заявляю, что и в планах Леандро этого пункта не было, но, боже, как же я рада, что это случилось.
Мы не подходили друг другу, но оказались самыми подходящими в полном смысле этого слова.
Нам было суждено пройти по этому пути.
Жизнь полна перипетий, крутых поворотов и невзгод на любой манер, но если ты справляешься с ними, то тебе воздается за это сполна.
Если ты тверд и честен с собой и окружающими, все будет по справедливости.
Рассказ правдивой истории о Леандро и обо мне доказал мне эту истину.
Да, может, я и лишилась карьеры из-за отношений, но совсем не жалею об этом. Ни единой минуты.
Леандро постоянно говорит мне, что я спасла ему жизнь. Но, по правде говоря, думаю, мы спасли друг друга. Я жила не полной жизнью. Пока не появился он. Теперь же мы оба используем максимум возможностей, вместе, будто так и было суждено. Мы пережили худшее, чтобы обрести друг друга.
Но то, через что мы прошли и с чем столкнулись по отдельности, сделало нас теми, кто мы есть.
И я бы ничего из этого не стала менять.