порту, Роберт Смит по корабельной трансляции объявил пассажирам, что сейчас будут устроены учения по «спасению с судна при угрозе его затопления». Учения проводились в форме игры: пассажирам надлежало отыскать в своих каютах пробковые жилеты, облачиться в них, покинуть каюту и подняться на палубу А (шлюпочную), где следовало найти шлюпку, за которой была закреплена конкретная каюта. У каждого пассажира имелось своё место в шлюпке на случай покидания корабля, так что важно было научить людей без паники ориентироваться в лабиринте палуб, коридоров и проходов и правильно находить нужную шлюпку. По результатам этой «игры» побеждали пассажиры тех кают, которые первыми соберутся у «своей шлюпки». Эти пассажиры получали на десерт после обеда «победный торт». По словам Роберта Смита, капитан Уилмотт с плохо скрываемым раздражением наблюдал за этими учениями, а после того, как Смит объявил пассажирам о том, что будут проведены новые учения, на этот раз по «спасению в случае пожара», выключил трансляцию и заявил, что «не потерпит беготни идиотов по палубам». По словам директора круиза, капитан Уилмотт в эту минуту пребывал в ярости, и было непонятно, что же именно вызвало эту вспышку гнева. Сам Смит также был назван «идиотом» и буквально силой выдворен с мостика.
Впоследствии Уилмотт общался с директором круиза как ни в чём ни бывало, но новые учения проводить категорически запретил. Не подлежит сомнению, что обучение пассажиров навыкам обращения с пробковыми жилетами спасло жизни многим из них, но… Но такое обучение оказалось явно недостаточным, что и показали последующие события. Многие из прыгавших в воду спешили снять с себя лишнюю одежду и обувь, однако эта предусмотрительность сыграла с ними злую шутку — свободно болтавшиеся на теле пробковые жилеты сильно травмировали своих обладателей при падении в воду с большой высоты. Многие спасшиеся пассажиры утверждали, что пробковые жилеты причинили им сильные травмы рёбер, подмышечной области и плеч. Те из пасажиров, кто остался в пальто и пиджаках, оказались в намного лучшем положении и сумели избежать серьёзных телесных повреждений при прыжке в океан. Во время краткого инструктажа по обращению с жилетами никто не обратил внимание пассажиров на то, что их надлежит застёгивать и при прыжках в в воду крепко прижимать к груди руками.
Что же касается учений на случай пожарной тревоги, то таковые так и не были проведены в последнем рейсе «Морро кастл», что многих из пассаждиров и погубило. То, что командир круизного лайнера запретил проведение учений по спасению, являлось грубейшим нарушением его должностной инструкции. Впрочем, как оказалось, Уилмотт не раз запрещал подобные учения во время предыдущих рейсов «Морро кастл».
Капитан имел плохие отношения со многими из своих подчинённых. Совершенно анекдотическая ситуация у покойного Уилмотта сложилась с группой радистов и виной тому был, опять-таки, дурной нрав капитана. Во время одной из стоянок в Гаване летом 1933 г. Уилмотт в который уже раз оскорбительно высказался в адрес второго радиста Джорджа Алагны, который в силу своей молодости (ему тогда шёл двадцать второй год) являлся объектом постоянных издёвок бранчливого капитана. Однако тогда молодой человек, что называется, спуску Уилмотту не дал и ответил должным образом. Рассверипевший Уилмотт, не ожидавший столкнуться с подобным отпором, заявил, что увольняет Алагну, а вместо него будет работать с другим радистом — Чарльзом Маки. Однако последний неожиданно принял сторону своего товарища и сказал, что если Алагну выгонят с корабля, то он к радиостанции близко не подойдёт. Радистов на корабле было всего двое — Джордж Роджерс в тот момент находился в отпуске и в рейс не пошёл. Так «Морро кастл» остался без радиосвязи и всё дальнейшее время пребывания в Гаване и обратный путь до Нью-Йорка проделал не приняв и не передав ни единого сообщения. Ситуация была абсурдной и скандальной одновременно, однако по прибытии в Нью-Йорк она только обострилась. Уилмотт с удивлением узнал, что не может по собственной прихоти уволить обоих радистов — за них заступился могущественный профсоюз докеров и моряков дальнего плавания. А компания «Уорд лайн», что называется, умыла руки и не пожелала ссориться с профсоюзом из-за хамских выходок собственного капитана, предоставив тому распутывать клубок самостоятельно. В общем, оба радиста остались работать на «Морро кастл» к великому посрамлению Уилмотта. С той поры капитан перестал напрямую обращаться к радистам и все распоряжения доводил через третьих лиц.
Радист Джордж Роджерс приводится к присяге перед дачей показаний членам комиссии по расследованию обстоятельств пожара на борту «Морро Кастл» (фотография из газеты от 13 октября 1934 года).
Впрочем, перенесённое поражение отнюдь не умерило пыл сквернослова, который за глаза не переставал гадко отзываться о всех трёх радистах, бывших в составе экипажа. Алагну он называл не иначе, как «подлецом», «негодяем» и «коммунистом» (Джордж был членом Коммунистической партии США), Роджерса — «скверным», «отвратительным человеком», «худшим из людей», Маки был у него «идиотом», «подлецом, везде ищущим выгоды» и т. п. Вопиющий случай произошёл во время стоянки «Морро кастл» в Гаване во время последнего, 174-го рейса, закончившегося трагическим пожаром. Находившийся на мостике капитан Уилмотт увидел, как радист Джордж Роджерс поднимался по трапу с двумя бутылками гаванского рома. Последний был не только отменного качества, но ещё и очень дешёв, поэтому гаванский ром, как и кубинские сигары, были теми сувенирами, которые американцы обычно привозили из круиза в качестве подарков. Вид Роджерса с бутылками вызвал необъяснимый прилив гнева капитана; только что беседовавший с присутствовавшими на мостике офицерами спокойным голосом, он вдруг схватил громкоговоритель и заорал находившемуся на трапе радисту, что не позволит тому пронести на судно контрабанду.
Выходка Уилмотта поразила свидетелей и больше всех — самого Роджерса. Все, возвращавшиеся на судно туристы несли с собою купленные в Гаване поделки, сувениры, бутылки спиртного, коробки сигар… и тут безумный вопль капитана возвещает, что тот не допустит никакой контрабанды на борту своего судна. Нетрудно догадаться, что каждый из туристов отнёс сказанное к себе, вся цепочка поднимавшихся по трапу людей застыла на секудну в тихом потрясении, однако Уилмотт адресовал своё негодование только к одному человеку — старшему радисту Роджерсу. Тот после секундного раздумия бросил обе бутылки в воду, здраво рассудив, что возвращаться на берег и продавать там дешёвый ром бессмысленно, а спорить с капитаном-придурком — только трепать себе нервы. Как только Роджерс избавился от бутылок, всё беспокойство капитана Уилмотта по поводу возможной контрабанды моментально исчезло — он отложил в сторону громкоговоритель и вернулся к прерванному на минуту разговору с присутствовавшими на мостике