Читать интересную книгу Серебряный адмирал - Владимир Шигин

— Как же так? Кто виноват, что наши корабли, словно линялые птицы, лежат на берегу, став слабой и легкой добычей врага? — шептал он одними губами и сжимая в бессилии кулаки.

Над рекой все выше и выше поднимался дым корабельных костров. Боясь, чтобы и стоявшие выше корабли не стали добычей голландцев, Альбемарле распорядился их немедленно топить под берегом. Матросы, в несколько ударов топоров, прорубали днища, и еще недавно гордые многопушечные исполины, грузно заваливаясь на борт, один за другим исчезали в пузырях вырывающегося наверх воздуха.

Тем временем Корнелис де Витт забрался на палубу захваченного британского гиганта. Вместе с ним — матросы и капитан «Вреде» Ян ван Брэйкелом, которого Рюйтер только что назначил капитанствовать на плененном «Чарлзе». Такого огромного и красивого корабля в голландском флоте еще никогда не было. Не лишенный честолюбия де Витт спустился в каюту герцога Йоркского, где начертал победную реляцию об одержанной победе, подписав ее словами: «На „Роял Чарлзе“, 22 июня 1667 года около двух часов пополудни, стоя на рейде Чатама».

К вечеру Рюйтер велел прекратить движение вперед. Прилив закончился, и теперь надо было дожидаться нового. Утром лейтенант-адмирал собирался атаковать стоявший на пути и прикрывавший путь к Чатаму замок Апнор, а также сжечь три огромных корабля, стоящих под его берегом.

С рассветом сражение продолжилось. Теперь оно заключалось в артиллерийской дуэли между замком и подошедшими к нему голландскими кораблями. Но, как оказалось, в Апноре почти не было исправных пушек, и Рюйтер без всякого труда подавил слабый огонь оттуда. Одновременно брандеры атаковали и один за другим подожгли три самых крупных английских боевых корабля: «Лойел Ландэн», «Ройял Оук» и «Ройял Джеймс». Сам Рюйтер возглавил эту атаку. В маленькой шлюпке, стоя во весь рост на носу, он шпагой указывал каждому из брандеров его цель.

Один из английских моряков, наблюдавших картину гибели трех первых красавцев британского флота, писал позднее: «Уничтожение этих трех величественных и славных кораблей было наиболее печальным зрелищем, которое когда-либо видели мои глаза, и, несомненно, при виде такой картины сердце каждого истинного англичанина обливалось кровью».

«Лойел Ланден» и «Ройял Джеймс» горели, с точки зрения Рюйтера, не слишком хорошо, и он велел направить к ним еще два брандера, чтобы усилить огонь. Над Чатамом поднимались ввысь огромные столбы черного дыма. Внизу, освещаемые вспышками пушечных залпов, под дождем искр и горящих кусков дерева маленькие голландские шлюпки принимали на свой борт храбрые экипажи брандеров, только что исполнивших свой долг.

Больше голландцы не пытались атаковать ни верфь, ни корабли, успевшие отойти выше к мосту. Рюйтер понимал, что час от часу сила английской обороны начнет расти, и тогда настоящая победа вполне может стать будущим поражением.

— Мы и так сделали здесь достаточно, чтобы нас запомнили надолго! — сказал он хотевшему было идти выше по реке де Витту. — Теперь пора думать, как выбраться из этого осиного гнезда!

Самое унизительное лейтенант-адмирал приберег англичанам напоследок. По его приказу голландцы не стали жечь флагман британского флота «Роял Чарлз», а наоборот, потушив начавшиеся было на нем пожары, перевезли необходимое количество матросов. Вскоре англичане увидели, как их любимец внезапно стал крениться. Поначалу никто ничего не понял, но потом все стало ясно. Голландцы перетащили пушки и весь подвижный груз на один борт, чтобы накренившийся корабль сошел с мели. Это им удалось, и спустя какой-то час «Роял Чарлз» закачался на мутной речной волне. Отбуксированный на середину фарватера, он затем величественно развернулся и не торопясь двинулся вниз по реке, изредка паля из пушек по своим недавним хозяевам. Подгоняемые попутным ветром и отливом, голландцы спускались по реке столь быстро, что угнаться за ними было уже просто невозможно. Стоявший на берегу секретарь адмиралтейства лорд Папюс, глядя на их маневр, невольно воскликнул:

— Ни один лучший чатамский лоцман не сумел бы сделать такого!

Кое-какие прибывшие к этому времени на берега реки войска пытались затеять с голландцами перестрелку. Но огонь был слабый, и голландские корабли быстро проскакивали опасные зоны. Рюйтер велел на огонь внимания не обращать, а всем заниматься безопасностью проводки. Лейтенант-адмирала очень беспокоили ветер и вода: направление ветра могло поменяться в любой момент на северное, т. е. противное движению, а отлив, который сейчас ускорял их движение, одновременно понижал и уровень воды, увеличивая риск оказаться на мели.

Уже перед самым выходом из реки выскочил на песчаную отмель фрегат «Хардервейк», а за ним и «Роял Чарлз». На какое-то время у англичан мелькнула надежда, что их любимец будет подожжен, но все же брошен. Однако эти робкие надежды не сбылись. И фрегат, и бесценный трофей были быстро сняты с мели и продолжили свой путь на выход. Спустя семьдесят два часа после захода в Мидуэй голландцы с полным триумфом вышли из него.

Экспедиция завершилась ошеломляющим успехом. Победители привели с собой в Голландию трофей, достойный королей, — «Роял Чарлз» — и многие тысячи голландцев собрались на берегу, чтобы его увидеть.

Вскоре после возвращения из набега Рюйтер, Корнелис де Витт и Виллем ван Гент были награждены памятными золотыми кубками, стоимостью более двадцати пяти тысяч гульденов каждый. Иохан де Витт снисходительно принимал почести.

— За нашу удачу следует возблагодарить Господа и восхвалить нашего Рюйтера! — говорил он. — Ныне мы обуздали высокомерного неприятеля и завершаем кровавую войну почетным и прочным миром.

Что касается «Роял Чарлза», то в море он никогда он так и не вышел: несколько лет простоял в порту, а затем был продан на дрова. В память о подвиге оставили лишь некогда украшавший корму королевский герб, который и сегодня можно увидеть в военно-морском музее в Амстердаме.

Всего за время операции на Мидуэе англичане потеряли шесть самых крупных своих кораблей, еще два корабля были захвачены, а несколько десятков небольших — потоплены. Общий размер ущерба оценивался в двести тысяч фунтов стерлингов, сумму по тем временам фантастическую! Но и это было не все. К своему удивлению, англичане обнаружили, что, несмотря на нанесенное им поражение, Рюйтер вел себя совершенно не так, как их сэр Ричард Холмс. Голландцы не ограбили ни одного обывателя, не сожгли ни одного дома. Погиб всего лишь один крестьянин, который вылез из любопытства на прибрежный холм поглазеть на настоящую войну, и был убит шальной пулей. Это был еще один сильный удар по английскому самолюбию. Даже в порядочности Рюйтер оказался намного выше их самих.

Едва известие о Чатамском погроме достигло Бреде, где все еще вяло шли мирные переговоры между английской и голландской делегациями, как англичане засуетились. Претензии и аппетиты их сразу резко поубавились, стало очевидно, что подписание выгодного Голландии мира не за горами. Но пока мира не было, и голландский флот по-прежнему находился в море.

Все почести и подарки за Мидуэй Рюйтер получил, находясь на борту «Семи Провинций». Надежно заперев окончательно упавшим духом англичанам выход из Темзы заградительной эскадрой, сам он отправился с основными силами флота в крейсерство вдоль английских берегов, наводя трепет на прибрежные селения, никого, однако, при этом не трогая.

— Человечность воспрещает разорять людей, на которых у нас нет причин жаловаться! — объявил он своим солдатам и матросам. — А потому тот из вас, кто будет уличен в насилии или в мародерстве, тотчас будет повешен на первом же суку!

Этот поиск еще более увеличил страх англичан перед всесилием голландского флота. Дойдя до порта Тор-бэй, Рюйтер высадил там десант, который сжег находящиеся в порту два военных корабля. Разделенный на эскадры, флот Соединенных провинций начал беспрерывное крейсирование вокруг восточной части острова, перехватывая все, даже самые мелкие суда и постоянно угрожая высадкой десанта в любом месте. Эти дни были триумфом заслуженного адмирала, сокрушившего грозного противника и добившегося полного господства в море.

Мнение историка: «Экспедиция в Темзу была проведена с блестящим успехом с 19 по 23 июня; особенно удачны были действия у Ширнесса, где все английские корабли, арсеналы и запасы были уничтожены. Зарево было видно в Лондоне. Из-за неблагоприятного ветра голландцам не удалось уничтожить 30 военных и коммерческих судов, стоящих у Грэйвсэнда. Большие затруднения представляло форсирование цепного заграждения, которое все же удалось голландцам. Де Рюйтер, Корнелис де Витт и много других адмиралов принимали лично участие в этих разнообразных экспедициях, сражениях на шлюпках и мелких судах, и им следует приписать большую долю успеха. Монк с войсками вышел из Лондона; в столице царила паника, многие начали спасаться бегством. Монку оставалось еще сделать массу распоряжений для защиты страны, выполнявшихся небрежно и наспех, например, затопление судов и т. п. Англичане понесли громадные потери в людях. 24 июня де Рюйтер был уже вне Темзы. Лейтенант-адмирал еще раз доказал свои высокие нравственные качества, запретив убивать мирных граждан и захватывать их имущество. Голландцы высказывали к этому большое желание, так как в прошлом году англичане во время экспедиции к голландским берегам разрушили до основания все близлежащие рыбацкие селения. Последовала блокада Лондона и Темзы, проведенная 80 кораблями де Рюйтера; цены в Лондоне повысились до небывалых размеров. Чтобы произвести еще более сильное давление на Англию, де Рюйтеру было приказано еще раз подняться вверх по Темзе. В начале июля он дошел до Грэйвсэнда; операция против Гарвича, однако, совершенно не удалась, хотя там уже успели высадить десант в 2000 человек. На Темзе в августе произошел еще ряд стычек, в которых чаще всего брандеры действовали против брандеров; англичане потеряли при этом дюжину, голландцы — половину этих судов. Обратный выход голландцев из Темзы может считаться образцом военно-морского искусства. Де Рюйтер тем временем беспокоил частью своего флота западные острова Ла-Манша и острова Сцилли. Хотя мир был заключен 21 июля в Бреде и его ратификация последовала через пять недель, и война в отечественных водах должна была продолжаться лишь до 5 сентября, де Рюйтер получил приказание крейсировать до конца апреля перед устьем Ла-Манша. Сильная заболеваемость и свежая погода заставили его флот уже 10 октября вернуться в отечественные воды».