Позже, когда все ушли спать и дом погрузился в тишину, Мэдди забралась в постель, оставив зажженной всего одну свечу. Затаив дыхание, Мэдди ждала до тех пор, пока дверь в ее спальню не открылась. Мэдди улыбнулась своему возлюбленному, стоявшему на пороге.
Она уснула почти на рассвете. Зачем тратить на сон драгоценные минуты дня перед свадьбой – последнего дня, когда они будут вместе? Кто знает, как скоро после свадьбы Эйдриану придется уехать?
Они обсуждали это среди ночи.
– Что, если мы поднимем на ноги всех соседей, чтобы разыскать твоего кузена-убийцу? – предлагала Мэдди. – Мы наверняка сможем его найти и засадить за решетку.
– Я не хочу подвергать тебя еще большим сплетням, Мэдлин. А кроме того…
– Что значат сплетни по сравнению с твоей жизнью? – прервала она его, бросившись ему на грудь. Но, вспомнив об осколке пули у него под сердцем, вздрогнула и отползла.
Эйдриан заметил ее движение, но промолчал. А потом продолжил:
– Он слишком хитер, чтобы попасться в ловушку. Пока мы будем собирать ваших соседей – а нам придется объехать их всех, – он узнает о наших планах и просто ускользнет, чтобы вернуться, когда все эти хорошие люди устанут сидеть в засаде и ждать его.
Эйдриан был прав. Мэдди лежала, прижавшись щекой к его груди, ощущая тепло и влажность кожи. Каждую ночь она открывала для себя что-то новое и понимала, что может любить его еще больше.
Сегодня она быстро умылась и оделась. Эйдриан уже был в столовой, а Бесс ставила на сервант блюда с едой.
– Доброе утро, мисс, – сказала служанка. – Волнуетесь, как и все мы, перед знаменательным днем?
– Да, верно, – сказала Мэдди, глядя в глаза виконту. Он улыбнулся ей в ответ.
Когда служанка вышла, он впился в Мэдди губами. Они отскочили друг от друга, лишь услышав скрип инвалидного кресла отца. Вскоре появилась и Фелисити.
– Сегодня замечательная погода, – сказал мистер Эплгейт, здороваясь со всеми.
Мэдди положила на тарелку любимую еду отца и налила ему чашку чаю. Он ласково похлопал ее по щеке.
– Ждать осталось недолго, дитя мое.
– Да, папа. – Мэдди улыбнулась, но ее сердце сжалось. Отец и не подозревал, что его слова можно было истолковать двояко.
Еще один день.
А послезавтра, если убийца сделает еще одну попытку, Эйдриан соберется и уедет.
Сможет ли Мэдди уговорить его взять ее с собой?
Но кто же тогда будет ухаживать за отцом? Она обещала матери, что не бросит его. Разве можно нарушить, обещание, данное умирающему?
Мэдди никогда не думала о том, что замуж могут; выйти все ее сестры. Бедняжка Лорин овдовела совсем молодой, но она наверняка снова выйдет замуж, и тогда некому будет присматривать за отцом.
Значит, все на Мэдди. И не имело значения, что Джон Эплгейт не родной отец – он спас ее мать от скандала, а Мэдди любил и воспитывал как родную дочь. И она любила его как отца, он и был ее отцом!
Не может она его бросить!
Но ее сердце разорвется напополам, когда Эйдриан уедет.
Боже, зачем ты это допустил?
Мэдди положила вилку. Она не видела своей тарелки – слезы застилали глаза. Нет, она не станет позориться, рыдая над яичницей с ветчиной! Тем более – расстраивать отца своими слезами!
Мэдди медленно глотала чай – это позволило ей не участвовать в разговоре. Отец говорил что-то о корове соседа – на эту тему ей нечего было добавить.
Фелисити рассказывала о том, как лучше сбивать масло. Мэдди рассеянно кивала – этот предмет ей тоже был малознаком.
После завтрака все было как обычно: мужчины удалились в кабинет отца играть в шахматы, а Мэдди и Фелисити помогли Бесс убрать со стола.
Однако оказалось, что виконт переместился с шахматной доской из кабинета в гостиную.
– Вы решили играть в гостиной?
– Ваш отец подумал: вдруг вы захотите получить урок игры в шахматы? – пояснил Эйдриан.
– С чего это? – удивилась Мэдди. – Он пытался научить меня, когда мне было двенадцать, и чуть было не довел меня до истерики. – Тем не менее, она села напротив Эйдриана, довольная тем, что может смотреть на него, – А где Фелисити?
– Я предположил, что миссис Барлоу захочет обсудить с вашим отцом книгу по древней истории, и оказался прав. Они оба сейчас сидят в кабинете.
– А нас оставили одних в гостиной? – удивилась Мэдди. – Я начинаю понимать, почему вы так хорошо играете в шахматы. Вы – мастер стратегии, милорд.
– И это тоже, – согласился он. – И хотя я боюсь, что нам придется быть благоразумными, но у нас, по крайней мере, есть немного времени для разговора с глазу на глаз.
Значит, и Эйдриан хочет использовать каждую минуту, чтобы остаться наедине. Он, очевидно, тоже не рад предстоящей разлуке.
Без всякого умысла Мэдди наклонилась к нему над шахматной доской.
– Белая пешка всегда ходит первой, – сказал виконт. – А у вас есть хотя бы малейший интерес к шахматам?
– Ни малейшего.
– Хорошо. Тогда я, вместо того чтобы объяснять вам правила игры, скажу, что с моей, весьма выигрышной, позиции ваша грудь выглядит просто прелестно.
Вспыхнув, Мэдди выпрямилась. Вырез платья был не слишком большим, но ведь она наклонилась над столом!
– Нет-нет, теперь она слишком далека от меня, – пошутил Эйдриан.
– Что ж. – Она опять наклонилась. – Хотите увидеть что-нибудь еще?
– Я хотел бы видеть все. Сегодня, например, вы по-другому заплели косу.
Она удивилась его наблюдательности.
– Да, я торопилась. Боюсь, я выгляжу неряшливо.
– А мне нравится в вас все. Но признаться, у меня руки чешутся вынуть из ваших волос все шпильки. Я мог бы распустить вашу косу, – задумчиво сказал он, – и волосы упали бы вам на плечи. Я вдруг вспомнил, что даже ночью ваши волосы бывают либо заплетены в косу, либо заколоты шпильками, а мне хотелось бы видеть их распущенными.
Мысль о том, что она может распустить волосы, показалась Мэдди чувственной. Если войдет отец… Господи, ведь это всего лишь волосы, сказала она себе.
Если Эйдриану этого хочется…
Она подняла руку и нащупала первую шпильку.
– Нет! Позвольте мне!
Он поднялся и наклонился над столом. Мэдди ощутила запах свежего белья и мужского тела и закрыла глаза, наслаждаясь его близостью. Эйдриан начал вынимать шпильки одну за другой, пока она не почувствовала, как узел на затылке распался. Она тряхнула головой, оставшиеся шпильки выпали, и волосы рассыпались по плечам.
– Моя прекрасная леди, – слегка охрипшим голосом сказал Эйдриан, и его слова прозвучали почти как ласка, – вы выглядите так, будто только что появились из какой-то сказки – совсем как тогда в беседке, я подумал, что вы лесная нимфа, которая решила заманить меня в волшебную страну. Вы покорили мое сердце, и оно навек принадлежит вам.