Ответ Рэнд был будто взят из агитационных речей, звучащих перед митингами «Чаепития»: «Сама мысль, — сказала она, — что этот долг не является проблемой просто потому, что мы должны, скажем так, самим себе, или же потому, что нам никогда не придется его оплачивать, что мы сможем передавать его из поколения в поколение, — просто заблуждение, порожденное упрощенным, примитивным взглядом на экономику. Любой порядочный экономист скажет вам, что нельзя тратить больше, чем производишь, и что рано или поздно подобные траты выйдут вам боком».
После чего последовало новое пророчество:
«И расплачиваться за долги придется финансовым крахом, по сравнению с которым кризис 1929 года покажется пустяком. Рост национального долга обязательно приведет к экономическому кризису. Разумеется, единственное, чего не может предсказать ни один экономист, это время, когда кризис разразится. Никто не знает, когда это произойдет. Но произойдет обязательно».
Когда я впервые услышал эти простые слова из далекого прошлого, я не мог понять, почему Институт Айн Рэнд не раструбил об этом ошеломляющем предсказании повсеместно. Вероятно, предположил я, эти слова просто затерялись в череде многочисленных радиоинтервью и в потоке всего, что было написано за долгие годы. Конечно, нелепо предполагать, что рост национального долга привел к кризису или финансовому краху 2008 года. Однако увеличение лимита госдолга в 2011 году привело к снижению кредитного рейтинга США и к большим изменениям на рынке. Предсказание Рэнд могло показаться нелепым в 1964 году или даже в 2010-м. В 2011 году оно стало жутко, пугающе достоверным — из-за идеологической поляризации, катализатором которой стали идеи Рэнд.
Даже если бы об интервью 1964 года стало известно широкой публике, это не отменило бы главного препятствия, мешающего «Чаепитию» превратиться в «Чаепитие Рэнд», — несогласия по вопросам веры. Таково вечное проклятие объективистов, вечный камень преткновения. Рэнд ненавидела религию, особенно христианство. Однако для подавляющего большинства участников «Чаепития» вера в Бога составляет основу жизни.
Агитационная литература движения напоминает сборники церковных гимнов, где постоянно упоминаются Всемогущий и Христос. Автор карманного издания «Манифеста Чаепития», консервативно настроенный журналист Джозеф Фара, упоминает Господа практически на каждой странице. «Я знаю сердце и душу „Движения чаепития“, — пишет он. — Его составляют люди, которые по главным вопросам придерживаются того же мнения, что и я. Это движение людей богомольных, людей, которые любят Бога, людей, которые посещают церкви и синагоги».[142] Объективисты, таким образом, остаются не при делах, если только не считать Рэнд основательницей собственной церкви.
Если «Чаепитие» когда-нибудь от всей души примет объективизм, это принесет Рэнд величайший успех со времен публикации «Атланта» — и весьма сомнительное достижение для всех, кому плевать на планы правых. Однако отношениям Рэнд и «Чаепития» уделяется очень мало внимания. Средства массовой информации сосредоточены на второстепенных моментах, таких как связи «Чаепития» с другими группами: например, с движением «Американцы за процветание», которое финансируется Дэвидом и Чарльзом Кохами, нефтяными магнатами правого толка. Журнал «New York» назвал братьев Кох «Бумажниками „Чаепития“»,[143] намекая, что «Чаепитие» являет собой скопление «дутых» групп — якобы массовых организаций, финансируемых корпорациями в собственных интересах, из желания добиться сокращения государственного аппарата, снижения налогов и невмешательства государства в экономику.
Я не знаю, так ли это важно, кто субсидирует «Чаепитие». Какими бы ни были источники финансирования, «Чаепитие» отражает определенные настроения американского общества, которые явно усиливаются. У движения нет внятной идеологии, поэтому его запросто могут эксплуатировать рэндианцы — независимо от того, кто платит по счетам. Кейт Зернике написала в своей книге «Безумное кипение», что у первых организаторов «Чаепития» имелась идеологическая база: они говорили о праве личности на собственность, о свободе и тому подобном, однако в последующие месяцы, когда митинги становились все более многочисленными, в ряды «чайников» влились новые участники, движимые более низменными чувствами — злостью и страхом.[144]
Вопрос лишь в том, смогут ли последователи Рэнд подчинить себе это слабо мотивированное, но мощное политическое движение.
10. Организатор
У Айн Рэнд на счету — множество побед над теми, кто был слабо подкован идеологически. Она часто побеждала благодаря тому, что объективизм не сосредоточен исключительно на капитализме и экономике: это было бы скучно и слишком сложно. Для подавляющего большинства тех, кто знаком с романами Рэнд, притягательным кажется все: например, индивидуализм персонажей вроде Говарда Рорка. Памела Геллер, когда, будучи еще подростком, взбунтовалась против строгих родителей, приняла свойственные Рэнд узкие взгляды на семейные отношения и решила, что благодаря ее книгам чувствует себя «право имеющей». Подростки часто страдают от духовной пустоты, чувствуют себя неприкаянными, поэтому становятся для Рэнд легкой добычей. Митинги «Чаепития» действуют на участников примерно так же, помогая им почувствовать, что они видят мир правильно, помогая им ощутить собственную значимость и обрести единомышленников, которые твердят те же самые расплывчатые банальности.
Задача Ярона Брука состояла в том, чтобы обратить всех этих людей, движимых низменными чувствами, в объективизм. И если бы не разногласия по вопросам религии, задача была бы простой. Рэндианцев и участников «Чаепития» связывают антиправительственные настроения, итеи другие выступают против выкупа государством проблемных активов. В «Манифесте „Чаепития“», который составил Дик Арми, под названием «Дайте нам свободу», целая глава посвящена порицанию подобных выкупов,[145] а негативное отношение «чайников» к подобным акциям, как и в целом к Уолл-стрит, было очевидно задолго до того, как в 2010 году Арми изложил свой «манифест» на бумаге.
Бывший лидер большинства в Палате представителей, он олицетворял то, что можно назвать республиканским крылом движения, поскольку прямо и открыто поддерживал программы корпораций и Уолл-стрит. Его организация «Freedom Works» получила от семейного фонда Кохов двенадцать миллионов долларов, что стало ярким примером влияния нефтяных магнатов на «Чаепитие».[146] Арми возлагал вину за финансовый кризис 2008 года ни в коем случае не на Уолл-стрит, а на того негодяя, который в полной мере проявил себя в последующие годы, — на правительство. Он пытался перенаправить гнев «чайников» в новое русло, указывая на то, что именно политика государства, как он утверждал, является главной причиной кризиса. В числе предложенных им решений — отказ от «многочисленных перекосов в законодательстве, которое ужесточило требования к финансовой отчетности, спешно принятые на волне паники… начиная с Закона Сарбейнза — Оксли», принятого в вялой попытке противодействовать тем финансовым махинациям, какие обнаружились в компании «Enron» и других в начале 2000-х годов.[147]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});