В сентябре Алиса на каждые выходные уезжала в Петербург, где пересаживалась с поезда на электричку и ехала в Комарово – к бабушке на дачу.
Бабушкина дача была совсем скромной – небольшой деревянный домик, но здесь было все, что нужно для счастья. В маленьком саду тянулись к солнцу сине-голубые заросли дельфиниума, росла оранжевая, колкая облепиха и раскидистая калина, одуряюще пахла мята (помилуйте, какой на даче чай без мяты?!). В погожие осенние дни, когда солнце припекало совсем по-летнему, можно было качаться в гамаке, растянутом рядом с яблонями, и слушать, как падают на землю налитые, созревшие яблоки, а осенним вечером можно было устроиться в уютной гостиной перед камином с книгой любимых стихов (рука сама тянулась к шкафу за томиком Ахматовой – где еще читать Анну Андреевну, как не в Комарове, где все о ней напоминает?!).
Стояла изумительная осень в своей самой счастливой чудесной поре – с золотом листвы и распахнутой синью неба. В такие дни небо становится бездонным и этой лазурью заполняет, кажется, весь мир. Дома в такую погоду, конечно, не усидишь – надо отправляться в лес, чтобы напитаться напоследок лазурью и солнцем (возможно, именно для этого люди придумали себе такое занятие, как собирательство грибов-ягод).
Между поселками Комарово и Репино есть прекрасные, благодатные грибные и ягодные места, и по утрам, наполненным волшебной синью, взяв старые, почерневшие от времени корзины, Алиса с бабушкой отправлялись по грибы. В лесу разбредались в разные стороны (собирательство требует уединения и сосредоточенности) и ходили до тех пор, пока корзины не заполнялись грибами с горкой и не начинали приятно оттягивать руки. Вечером на веранде перебирали лесные трофеи, потом их жарили, сушили, солили, варили благородный из них суп, с зеленью и сметаной. Когда Алиса утром в понедельник уезжала в Петербург, чтобы оттуда поездом вернуться в Москву, бабушка давала ей с собой «на дорожку» пироги с грибами и сладкие пирожки с черникой, которые мастерски пекла ее помощница по хозяйству Дарьюшка.
Алиса совсем не вспоминала Лондон, университет, прошлую жизнь. Однажды в солнечный день в начале октября, когда они с бабушкой, по обыкновению, отправились за грибами, ее телефон вдруг запиликал, неприятно разрывая лесную тишину. «Зачем я вообще взяла с собой этот чертовый телефон!» – рассердилась на себя Алиса, но ответила на вызов. Оказалось, что звонит Алекс. Из Лондона.
Алекс поинтересовался, как у нее дела.
– Мы все-таки не чужие люди, Элис. Я волнуюсь за тебя.
Она сказала ему, что не надо волноваться – у нее все хорошо. На его вопрос, почему она уехала из Лондона, она ответила коротко и правдиво: «Так получилось». Ведь так действительно получилось. Алекс, вероятно, не зная, как продолжить разговор, спросил, где она сейчас. Алиса честно ответила, что собирает с бабушкой грибы.
– А зачем вы собираете грибы? – удивился Алекс.
– Чтобы есть! – ответила Алиса и добавила, что потом они пойдут гулять на Щучье озеро. Вот уж Щучьего озера Алекс вынести не смог и надолго замолчал. В общем, разговора не получилось. Ну, так подумать, конечно, Оксфорд и Щучье озеро, как ни крути, две разные вселенные.
Спрятав телефон в карман куртки, Алиса побрела к озеру и по дороге нашла большой белый гриб (словно он тут ее дожидался, чтобы порадовать!); она втянула этот ни с чем не сравнимый прелый грибной дух и зажмурилась от счастья – хорошо!
На озере было тихо. Солнце тонуло в зеркальной водной глади. Это небольшое озеро невероятной красоты прочно ассоциировалось у Алисы с родиной. Если бы Алису спросили, что первым ей приходит на ум, когда она думает о России, то она бы представила длинную, вдоль которой сосны, как стражи, дорогу из Комарова в сторону сельского кладбища (а на могиле Анны Андреевны всегда зажжены свечи!), и дальше – в сторону заповедника Щучьего озера. Родина – любимое, бесконечно дорогое сердцу место, зимой здесь воздух звенит и снег сверкает на солнце, осенью – грибы и ягоды, летом можно купаться и ездить на велосипеде, а в любое время года и жизни – быть счастливым.
Яблони и груши в саду осыпались, подули холодные ветра, и небо теперь все чаще было свинцовым, а не лазурным; и однажды время грибов и золотых листьев закончилось. В последний вечер на даче в Комарове (наутро они с бабушкой собирались вернуться в город), Алиса долго гуляла по саду. Поеживаясь от холода, зябко кутаясь в вязаное пальто, она мерила шагами садовые дорожки, с грустью замечая, что еще недавно населявшие сад деловитые муравьи, жуки, шустрые стрекозы и спешившие жить бабочки теперь куда-то попрятались, – вокруг тихо и холодно. Ей припомнились строки Ахматовой «кто-то маленький жить собрался, зеленел, пушился, старался завтра в новом блеснуть плаще», и ее пронзило острое чувство жалости к мурашам, для которых закончились лето и жизнь.
Утром они с бабушкой уехали в город.
В Петербурге, перед тем как сесть в ночной поезд до Москвы, Алиса долго гуляла по городу. Ноги сами привели ее на Дворцовую площадь. Подходя к Александрийскому ангелу, Алиса заволновалась – у нее вдруг возникло настойчивое ощущение, что вот сейчас у колонны она увидит Данилу – они встретятся, и она скажет ему, как ей его не хватает.
«Знаешь, мне очень тебя не хватает», – шепнула она в пустоту, увидев, что у колонны никого нет.
Вместе с осенью пришла густая, отчаянная хандра – ничем не унять, не разбавить. Уже и кинематографические шедевры перестали интересовать Данилу, и мужская дружба не спасала (тем более что у Сани с Женей была насыщенная личная жизнь, и встречались они теперь редко). В общем, Данила с головой нырнул в одиночество, а если сказать честно и коротко – засел дома и пил по-черному.
Как-то к нему в гости заехал Женя. Увидев батарею пустых бутылок вместо ваз украшавших холостяцкую берлогу Данилы, Женя печально поинтересовался, чем занимается его приятель.
– Книги читаю, – хмуро бросил Данила.
Женя кивнул:
– Понятно. Начитанным, наверное, стал, страсть? Слушай, а тебе не все равно, где читать книги? Хочешь пожить у меня на даче? Весь дом в твоем распоряжении, у отца солидная библиотека – книг не счесть, в погребе соленья-варенья, ну, ты знаешь, вокруг дома – поля бескрайние… А?
Данила улыбнулся:
– Поля, говоришь, бескрайние? А что, возьму с собой ящик водки, съем все соленые огурцы в твоем погребе, потом уйду в бескрайние поля и буду искать…
– Кого? – испугался Женя, грешным делом подумав, что, может, Данила того самого… окончательно и бесповоротно!
– Смысл, – пожал плечами Данила, опровергая худшие подозрения приятеля.