Миронов нервничает, кричит, лицо краснеет, а в его руке появляется оружие. Вика вскрикивает, Руслан тут же заводит ее за свою спину, охрана уже достала свои стволы.
– А у тебя что-то есть?
Один Альберт невозмутим и расслаблен, но так только кажется. Внутри него все вибрировало, медленно поднялся, повел головой в сторону, показывая охране не вмешиваться.
– Скажи, что у тебя есть? Ведь ничего, у тебя, мрази, ничего не осталось на этом свете! Игнат кинул, уехав в Америку, Антоша сторчался, сейчас его доедают черви, а старший сын, надежда и опора, кинул тебя. Вот просто так взял и кинул, переписав все на себя, оставив только долги. Ну, что, стреляй, чего ты ждешь!
Альберт театрально раскидает руки, Вика дергается вперед, но Руслан удерживает ее.
– Он сейчас убьет его, сделай что-нибудь, Руслан, – она хочет кричать, но получается лишь шепот.
– Вы за все ответите, за все, я ничего никому не должен! Все предали меня, кинули, после всего, что я сделал для них, – Миронов размахивал оружием, кричал, на лице гримаса гнева и боли.
– Потому что ты ничтожество, мразь, воспитавшая таких же мразей, один проиграл жену в карты, другой кинул собственного отца, я не говорю про Игната наверняка, он нормальный парень, потому что жил далеко от тебя.
Вокруг стоял гробовая тишина, Альберт говорил громко, выплевывая каждое слово в лицо Миронова, совсем не получая удовольствия от своей мести. Ожидал иного, но нет, не свершилось. Разве стоил столь длинны путь такого?
– Ты ведь понимаешь, ты уже никто? У тебя ничего нет! Тебя уже нет! – сказал уже тише. – Но не мне и не Руслану карать тебя, жизнь сама наказала. И ты уже чувствуешь это, ведь так, Мирон? Ведь я ничего не прощу, ни покушения, ни вчерашнюю историю на трассе, но мне даже ничего не придется делать там, за воротами, тебя уже ждут.
Мужчину напротив него трясло, он переводил оружие с Альберта на охрану, глаза бегали, по вискам стекал пот. А потом он так неожиданно приставил дуло к виску и застыл на месте.
Вика зажала рот рукой, не в силах отвести глаз.
– Да ну на хуй, Мирон, что за дешевый спектакль? Давай ты это сделаешь в другом месте, у меня тут очень впечатлительная девушка.
Но он не успевает договорить, раздается выстрел, Руслан разворачивается к Виктории, закрывая ее собой, Альберт приседает, а охрана, выбив из рук Миронова оружие, заламывает ему руки.
Вокруг начинается суета, шум, топот ног, что-то падает, Вика, закрыв лицо руками, уже не плачет, а всхлипывает. Боится посмотреть и вновь увидеть бледного Альберта и кровь.
– Ну, что ты, белка? Что ты, испугалась? Посмотри на меня, посмотри, – Альберт разворачивает девушку, прижимает к себе одной рукой, так крепко, как может, целуя в макушку. – Не бойся, маленькая, все хорошо, все живы, его увели,
– Я так испугалась, что он убьет тебя, – Вика цепляется за пиджак, обнимая сама, а слезы все текут по щекам.
– Не плачь.
– Не могу.
– Ты ведь останешься с нами?
Спросил, а у самого сердце кольнуло, вот сейчас как посмотрит своими синими глазами, полными укора, оттолкнет, захочет уйти. Не отпустит все равно.
– Белка, пойдем в ЗАГС, выходи за меня замуж?
– Замуж?
Поднимает голову, смотрит Альберту в глаза, пытаясь понять, это он так сейчас шутит или серьезно? Он только что чуть не проиграл все, потом его снова чуть не убили, а сейчас он зовет ее в ЗАГС? Поворачивается к Руслану, тот стоит рядом, улыбается и кивает.
– Да, белка замуж, ты там уже была, но у нас все иначе.
– Но…
– Прежде чем ты ответишь, послушай, я не шучу, ты права, чертовски права, нельзя жить местью. Но я благодарен ей, что она свела нас с тобой. Ты стала победой, моей Викторией. Из той напуганной белки, что пришла первый раз, ты стала, моей любимой белокой, нашей любимой женщиной, – Альберт проводит пальцами по лицу девушки, его голос дрожит, сам сосредоточен и серьезен. – Люблю тебя, нет смысла это отрицать.
– Господи, Альберт, я…я так люблю тебя, и Руслана люблю…это нормально, это вообще правильно, любить вас двоих? – Вика всхлипывает, смотрит на мужчин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– В нашем случае это прекрасно. Так что, любимая женщина, ты станешь моей женой?
– Я не могу. Я беременна, – смотрит растерянно, а мужчины молчат несколько долгих секунд, отчего Вика начинает нервничать.
– Ты, белка, что? – первым оживает Альберт, заглядывая девушке в глаза.
– Беременная, Семен Маркович сказал, что пять недель, я узнала, когда тебя привезли с ранением.
– И молчала? – Руслан тянет Викторию на себя, но Альберт не дает.
– Погоди, Рус, я что-то не понимаю. И ты, ягодка моя, вот так собиралась уйти, ничего не сказав, вильнув своим пушистым хвостиком, унести нашего бельчонка в свое дупло?
Вике стало так смешно, она не удержалась, громко рассмеявшись, глядя на растерянных мужчин. Такие большие, грозные, только что один из них чуть не проиграл все, что имеет, а перед такой новостью растерялись, как маленькие дети.
– Что такого смешного?
– Вы бы видели себя со стороны, такие лица, а камеры пишут? – Вика показала пальцем в угол, все посмотрели туда, на яркий огонек включенной камеры.
– Так ты и не собиралась нам ничего говорить?
– Нет, не собиралась. Я не могу рожать и воспитывать ребенка в стенах гостиницы. Ваша так сказать «работа» слишком опасна, вас или убьют, или вы сами себя погубите. Что я скажу дочери, когда понесу цветы на ваши могилы?
– Дочери? – Альберт, наверно, был шоковом состоянии.
– Почему дочери? – Руслан переспросил.
– Дочери или сыну, какая разница. Что я скажу? Что я скажу вашему ребенку?
– Белка, ты сведешь меня с ума, Господи, дай мне сил рядом с этой невыносимой девчонкой. – Альберт снова разворачивает Вику к себе, говорит быстро, боясь что-то упустить. – Я вот тут, только что, ради тебя был готов избавиться от всего что есть у нас, без сожаления. Плевать на все, на «Раздолье», деньги, покер, ставки. Юристы там, за дверью, думают, как слить все ненужное, а что останется - перевести в легальный бизнес, а ты нам говоришь, что могла просто уйти и ничего не сказать о ребенке?
– Но я ведь…я не знала…я бы сказала, но мне было так страшно.
– Виктория, ты не ответила на вопрос, – Альберт смотрит строго, Вика даже теряется.
– Какой?
– Ты станешь моей женой? Но учти, мужа у тебя будет два. Да и Ганс сирота, тоскует без тебя.
– Конечно стану, разве у меня есть выбор?
– Это без выбора.
– Если бы не Ганс, я бы еще подумала…
Но Альберт не дает договорить, целует, губы сухие, горячие, голова идет кругом. Разве Вика могла ответить иначе? Когда так любит их двоих, да и сама, уже не одна.
Эпилог
– Он такой большой.
– Кто?
– Этот дом.
– Тебе нравится?
– Очень. Спасибо тебе.
Вика ложится набок, мартовское солнце яркими лучами освещает спальню, гладит Альберта по лицу, сверкнув колечком с белым камушком на безымянном пальчике. Мужчина, не открывая глаз, улыбается, прижимает Вику к себе, проводит по круглому животику ладонью.
Виктория такая аппетитная, грудь стала больше, соски набухли, они половину ночи с Русланом целовали и любили свою женщину в новом доме, на новой кровати, а она отвечала им тем же, стонала, кричала, царапалась. Животик такой красивый, его постоянно хочется касаться, гладить, малышу всего пять месяцев, и все это время мужчин переполняет счастье.
– Иди ко мне.
– Руслана разбудишь.
– Ты умотала ночью дровосека, а я снова голодный до своей белки.
– Это вы меня уматали….ааааа….ммммм…Альберт.
Пальцы мужчины уже растирают промежность, он нежно всасывает сосок, Виктория выгибается навстречу ласкам, разводит колени шире. Последнее время с ней происходит что-то невероятное, эти ненасытные мужчины постоянно соблазняют ее, а Вике и этого мало, она хочет еще и еще.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Повернись на другой бок, – Альберт возбужден, член стоит, словно и не было этой ночи, проводит по нему несколько раз, сжав рукой. Виктория стала еще соблазнительнее с беременностью, грудь больше, бедра шире, попка такая аппетитная. – Да, вот так, моя соблазнительная белочка, отведи колено.