Куницын оправдал доверие командира эскадрильи майора Шмелева, и тот назначал его теперь в самые ответственные боевые вылеты. Как говорят в народе: молодой, да ранний.
За таран на встречном курсе Виктор Куницын был удостоен высокой награды Родины — ордена Красного Знамени.
…Как-то под вечер, возвращаясь с боевого задания, неожиданно обнаруживаю, что не могу произвести посадку. Начинаю снижение — в ушах и голове появляется сильная боль. Пришлось снижаться постепенно с более отдаленным заходом. Приземлившись, пошел к врачу полка.
— Как же вы летали? — удивился медик. — У вас острое воспаление среднего уха. Летать запрещаю.
Около двадцати дней пришлось лечиться в дивизионном лазарете.
Возвращаюсь в надежде снова получить боевой самолет, но тут узнаю новость: приказом я определен личным пилотом командира дивизии на УТ-2. С большим огорчением принимал я машину. В сравнении с истребителем она выглядела слишком неуклюже. Но, как оказалось, летать на УТ-2 было совсем не просто и далеко не безопасно.
Как-то в одном из рейсов на нас с полковником Даниловым напали «мессеры». Я стал в крутой вираж над лесом, затем повернул навстречу истребителям, но тут же применил обманный маневр. Пока они разворачивались и искали «уточку», я на малой высоте ушел и скрылся. Фашисты покружились и повернули на запад.
Бывая в родном полку, часто с завистью смотрел, как мои друзья отправляются на боевые задания. Когда же и мне медики разрешат пересесть на истребитель?
Встретил в один из дней командира эскадрильи А. К. Рязанова.
— Как дела? — с сочувствием спросил меня Алексей.
— Да вот, навожу страх на Геринга, — криво улыбнулся я.
Рязанов отвел меня в сторону и принялся рассказывать о проведенных боях, о новшествах в тактике врага. Под конец сообщил:
— В расположении фронта появился какой-то чужак-«як». Без номера, но с нашими опознавательными знаками. Пристраивается, как правило, в хвост и атакует наши машины. Ломаем голову, как бы его уничтожить.
Пиратская уловка фашистов
Фашистская авиация на Кубани несла поражение за поражением, как и на других участках фронта, навсегда утратив преимущество действий в воздухе. Миф о превосходстве фашистских асов рассеялся, словно утренняя дымка. Небо над «Голубой линией» с каждым днем становилось все чище. В сражениях над Кубанью советские летчики проявили непревзойденный героизм, величайшее мужество и мастерство. Красноречивее всяких слов говорят цифры сбитых самолетов в небе Кубани: Михаил Погоре-лов и Вячеслав Лещенко уничтожили по 9 самолетов противника, Алексей Рязанов, Илья Шмелев, Василий Дрыгин и Борис Глинка — по 10, фригорий Речкалов — 11, Александр Покрышкин—14, Дмитрий Глинка — 21.
Отважные воздушные герои продемонстрировали мощь советского оружия и огромную силу русского духа, навязывая вражеским асам открытый бой при любых маневрах и приемах.
Но фашисты есть фашисты. И коварство их не знало границ. Гитлеровцы не брезговали любыми методами, прибегая к хитростям и недозволенным уловкам. Одним из таких ухищрений было использование в бою на нашем участке фронта самолетов с советскими опознавательными знаками.
О коварном поведении врага (о чем нам рассказал Рязанов) стало известно командованию 4-й воздушной армии. Следовало во что бы то ни стало разоблачить замаскированного пирата. При этом важно было не ошибиться, не принять своего за чужака. Наконец, решение было найдено. Наш полк базировался на переднем крае, ему и предложили уничтожить чужака. Из штаба армии была получена строго секретная радиограмма: на всех самолетах «як» нанести по две черных полосы на фюзеляжи у хвоста. Не имеющего таких полос считать самолетом противника.
Всем истребителям фронта был отдан приказ: в случае обнаружения машины без условных опознавательных знаков немедленно доложить на командный пункт и уничтожить ее.
Летчики и техники наносили «знаки различия». Наконец командиры подразделений доложили командиру полка о боевой готовности. Тот, в свою очередь, по коду доложил командующему. Настало время действовать.
В день проведения операции погода стояла как по заказу— тихая, безоблачная. Воздушные бои начались, как всегда, с рассветом. В них принимали участие все полки истребительной авиации фронта. Пошла на взлет и эскадрилья майора И. В. Шмелева. Взлетев по сигналу и прибыв на заданный участок фронта, Шмелев доложил:
— Наблюдаю посторонний «як». Дополнительные полосы на фюзеляже отсутствуют. Стремится зайти нам в хвост…
Сомнений не оставалось: тот самый. С передового командного пункта тут же последовал приказ Шмелеву: «Сбить противника».
Шмелев не торопясь развернул эскадрилью на сто восемьдесят градусов и скомандовал:
— Самолет без полос на хвосте никому не упускать из виду. Фашист впереди нас. Все за мной!
Эскадрилья попыталась взять врага в клещи и привести на свой аэродром. Однако опытный гитлеровский ас изворачивался и уходил в сторону гор. Шмелев увеличил скорость, но сбить противника удалось лишь в районе Геленджика.
Подобные пиратские приемы еще раз свидетельствовали о том, что противник выдыхается, сила и мощь его идут на убыль и недалек час, когда под ударами наших войск гитлеровские орды покатятся неудержимо на запад.
От всей души поздравили мы Илью Шмелева с нелегкой победой. Помню, лучший друг Шмелева Алексей Рязанов, расцеловав товарища, не удержался от шутки:
— Ну, Ильюша, молодцом! Не иначе — борода помогла. При виде такой бороды у какого фашиста не затрясутся руки?!
— Борода бородой, — с улыбкой отпарировал Шмелев, — а потрудиться пришлось. Еле догнал. Боялся промахнуться…
Шмелев снял с головы шлем, вывернул его наизнанку и повесил для просушки, зацепив за плоскость крыла. Изрядно-таки пришлось попотеть ребятам.
Забегая вперед, скажу: дрался майор Шмелев замечательно. В любых условиях сохранял самообладание, отличался четкостью решений, смелостью и выдержкой. В августе победного сорок пятого мы с радостью узнали о присвоении ему высокого звания Героя с вручением ордена Ленина и Золотой Звезды.
От зари до зари гремели воздушные бои. Не раз, пристально вглядываясь в изувеченную, покрытую оспинами бесчисленных воронок от бомб, снарядов, рытвинами от гусениц танков и самоходных установок кубанскую землю, я с болью и горечью думал: видно, не родить больше здесь знаменитой пшенице… К счастью, я ошибся в своих предположениях.
Используя опыт боев над Сталинградом, мы прибегали к тесному взаимодействию между собой и здесь, над Кубанью. Почти ежедневно встречались в воздухе с нашими боевыми соседями — «кобрами» и «Лавочкиными». По вечерам устраивали встречи, обсуждение проведенных совместно операций.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});