было потренироваться. А? О чем задумалась? Весомо звучит?
– Нет.
– Весомо. Я предложил достойную оплату за свое обучение. Они согласились. Все справедливо. Благодаря им я придумал и разработал конструкцию.
– А водители? За что ты их? – она не смогла произнести слово «убил».
– Рами… Рами, Рами, этих нужно было наказать. Из-за них я попал в аварию. Из-за них я оказался, как сказал один наш общий знакомый, в тюрьме из собственного тела.
– Они не виноваты в случившемся. Мы оба знаем, что ты сам отвлекся от управления и вылетел на встречную.
– Нет. Это они! И я должен был проучить их. Показать им, что чувствует человек без возможности пошевелить даже мизинцем. К сожалению, игра с ними получилась короткой и скучной. Но во всем есть свои плюсы, они были наказаны не напрасно. С их помощью я придумал, как усовершенствовать игру. Добавил, скажем так, щепотку психологии. Мне было важно изменить природу мышления, сам образ мыслей игроков.
– Ты сошел с ума.
– Нет. – Он опять засмеялся. – Я просто-напросто самоотверженный. Просто-напросто люблю все продумывать до мелочей. Я даже машину Артура символично использовал. Врезался в дерево. В очень похожее дерево… На той же скорости… И был не пристегнут. – Он захихикал. – Мне нужно было убедиться, что я все делаю правильно, что судьба на моей стороне. Ты меня понимаешь?
– Нет.
– Рами! Я мог погибнуть, разбиться, но я снова выжил. Ни царапинки. Вылетел через стекло и упал в мягкую траву. Я был обречен довести шоу до конца. Для игры мне даже пришлось немного «испачкаться». – Он подчеркнул слово «испачкаться». – Уделался с ног до головы, зато провернул трюк с наручниками. Мне это было нужно, чтобы победитель имел возможность получить свободу. Весомо? Я убедил игроков, что каждый раз пристегивал себя к батарее.
– Ты убил их всех…
– Не-а. Я всем помог. Например, Арт теперь свободен от своего гнусного лицемерия, Дмитрий больше не переживает, что спал с моей женой. Антонина Васильевна освободилась от бремени ухаживать за парализованным.
– Ты убил бабушку?
– Нет же.
– Не ври! Ее-то за что? Она… Она от всей души… А ты.
– Я не обманываю. Со старушкой отлично получилось. Думаю, тебя тоже позабавит новость о том, что «пресвятую» Антонину, переодетую в мужчину, в парике и с бородой… кхм, – он выкашлял смешок, – пристрелил наш старый добрый знакомый.
– Что? Арт убил ее?
– Боюсь, да. – Он покатился со смеху. – Арт думал, что она – это я. Мой «грязный» трюк с наручниками сработал. Ха-ха-ха. Видишь? Я не монстр. Я просто-напросто освободил злых людей от угрызений совести. Восстановил равновесие.
– Ты болен…
– Нет. Я просто их спас. Говорю же, освободил их от всего лишнего. Кого-то от злобы, кого-то от предательств, от возможности при случае меня опознать, от своих бесконечных молитв. – Он захихикал. – Нет, я никого не убил. Освободил.
– Теперь ты пришел освободить меня?
Рамуте напряглась, просчитывая варианты для самообороны. Пусть Руслан вооружен, но она должна попытаться. До ножа не дотянуться, остается подсвечник или тарелка с фруктами.
– А ты чувствуешь, что несвободна? – его голос стал серьезным. – Нужна моя помощь?
Рамуте помотала головой.
Тарелка с фруктами выглядела массивнее, чем подсвечник, и она стояла так, что будет удобно ее схватить и с разворота заехать ему по голове.
– Ну тогда зачем спрашиваешь?
Рамуте не ответила.
– Мне не хочется наказывать ни тебя, ни твою радиостанцию. Если бы не вы, я бы не выжил. Ваши передачи помогли мне подняться. Программа с философом-эзотериком. Именно профессор научил меня техникам, как спастись из тюрьмы. Благодаря ему я снова на ногах. Нет-нет, твоя радиостанция не будет наказана, она меня спасла. А ты их лучшая ведущая, ты не такая, как Артур, для которого важна лишь оболочка. Ты человек с душой. Нет, я не хочу тебя наказывать.
– Я могу уйти?
– Конечно.
Рамуте попыталась встать.
– Сидеть! – крикнул Руслан и приказал ей жестом вернуться на место. – Можешь уйти… Но есть два небольших условия.
Рамуте сглотнула.
– Каких?
– Пообещай, что никому не расскажешь о том, что только что услышала от меня.
– Обещаю.
Он рассмеялся:
– Верю. Дорогая Рамуте, верю. За последние полгода я лучше детектора лжи научился определять, когда мне говорят правду. Ты точно сейчас говоришь искренне. Но поверь и ты мне: если однажды решишь нарушить данное мне обещание, скажем, случайно передумаешь… я найду тебя. И накажу.
Рамуте кивнула.
– Ответь, чтобы я слышал! Веришь в то, что я сказал?
– Верю.
– Молодец. – Он вновь заговорил спокойным тоном. – И второе условие: ты скажешь мне, кто нарисовал картину.
– Зачем?
– Не знаю где, но этот художник видел мое лицо. Он лишний свидетель, которому к тому же я не верю. Если захочет, сможет нарисовать портрет для полиции.
– Ты убьешь его?
– Я с ним встречусь. Спрошу, расскажет ли он обо мне и можно ли ему верить.
Рамуте задумалась. Если она расскажет о Валентине, Руслан наверняка убьет его.
– Прости, Руслан, я не могу.
– Понимаю.
– Не хочу, чтобы из-за меня пострадал другой человек.
– Говорю же, что понимаю. Именно поэтому и сказал, что ты не такая, как Артур.
– Теперь ты меня убьешь?
– Нет. Кажется, мы уже это обсудили. К тому же твои полицейские такие тупые, что никогда меня не схватят. У них есть Арт, им больше никто не интересен, будут подгонять факты под человека. А я закончил игру. Меня здесь больше никто не увидит.
Руслан взял нож и разрезал картину на куски.
– На память, – сказал он, вырезал лицо Подонка, сложил и убрал в карман. Он спрятал кусок холста и сказал, что теперь настало время им проститься. – Думаю, мы больше не встретимся. – Он направился к выходу.
Оставался вопрос, который не давал Рамуте покоя. Она зажмурилась, собрала волю в кулак, несколько раз коротко вдохнула и выдохнула и крикнула:
– Подожди!
– А?
Руслан остановился в дверях. Он даже не обернулся. Его игра закончилась, ему было нечего добавить.
– Скажи, а что значит надпись «Власть звука»?
От ее слов Руслан вздрогнул.
– Зачем ты ее писал? – Рамуте показалось, что этот вопрос не на шутку напугал его. – Объясни. Прошу.
Он стоял молча.
– Кажется, я испугала тебя вопросом? Ты чего-то боишься? Ответь мне в последний раз. Ты рассказал обо всем, но не проронил ни слова про надпись. Зачем ты каждый раз писал про звук? Ты же сам сказал, что ничего не делаешь просто так, что у тебя все до мелочей продумано.
– Так надо.
– Что?
– Так надо, говорю.
– Почему?
– На «звук» нужно меньше краски, чем на «радиоволна».
– Но зачем?
– Я