Читать интересную книгу Русь против Хазарии. 400-летняя война - Владимир Филиппов

Сейчас во главе Киева стоит не грозный воин, способный железной рукой обуздать как внутренних, так и внешних врагов, и не искушенный политик, поднаторевший в мастерстве подковерных игр, способный хитрыми уловками окрутить любого противника. Нет, в первый, но не последний раз в истории Рюриковичей у руля государства стоит женщина. Вот тут бы и заявить хазарам о своих претензиях к русам да постараться вернуть своих славянских данников себе под крыло, но ничего подобного не происходит. В Киеве прекрасно осознают весь размер нависшей опасности, а потому действуют быстро, решительно и жестоко. Столица Древлянской земли Искоростень была сожжена дотла, а пепел развеян по ветру. Само же восстание потоплено в крови.

Вряд ли окружавшие Русь хищники ожидали такой прыти от пятилетнего мальчишки и молодой вдовы, но факт остается фактом – никаких территориальных потерь в эти годы молодое Киевское государство не понесло. Мало того, после усмирения древлян мы не имеем сведений ни о каких вооруженных конфликтах между русами и их соседями, хотя экспансия наших предков на Восток и приостановилась. Вместе с походами в Степь и набегами на Византию.

Казалось довольно странным то, что гибель Игоря не имела каких-либо глобальных последствий для державы, ведь он сам после смерти Олега Вещего лишь большой кровью сумел утвердиться на Киевском столе. А здесь…

Так в чем же дело? Чего ждут враги, али всех их уже Олег с Игорем изничтожили?

А дело здесь, на наш взгляд, в человеке, имя которому Свенельд. За знаменитым воеводой стояла грозная сила – сплоченная и закаленная в многочисленных боях дружина, которая в данный момент являлась самой значительной силой в государстве. Лучше всего про них можно сказать словами автора «Слова о полку Игореве»:

Сами скачут по полю волкамиИ, всегда готовые к борьбе,Добывают острыми мечамиКнязю – славы, почестей – себе!

Именно дружина Свенельда сейчас стояла на страже интересов Киева. Ведь бойцы Игоря были деморализованы смертью предводителя, и не Ольге было обращаться к княжеским гридням со словами ободрения и утешения. Святослав же был слишком мал для подобного мероприятия.

Свенельд – дело совершенно другое, за ним тянется длинный шлейф из удачных походов и больших побед. Он удачлив, богат и добычлив, ведь мы помним, как княжеская дружина завидовала его бойцам. Он умеет терпеть и ждать, но в обиду себя не даст – большинство славянских племен могли убедиться в этом на собственной шкуре. При поддержке мечей варяжской дружины Свенельда Ольга сумела удержать Киев за сыном, и этот взаимовыгодный союз пошел им обоим на пользу – как княгине, так и воеводе. Ведь Свенельд тоже не просто так оказал решающую поддержку правящей династии, не тот это был человек, чтобы за красивые глаза княгини поставить на кон свою жизнь. Все было гораздо проще и банальнее.

Дело в том, что среди людей Игоря воевода не пользовался особой любовью, недаром приближенные убитого князя открыто его провоцировали на конфликт со Свенельдом. Не исключаем возможности и того, что даже среди киевлян популярность княжеского фаворита была невелика. А потому и не было другого выхода у воеводы, как поддержать представителей княжеского дома, поскольку в противном случае он мог потерять все. Ведь если бы на трон уселся кто-то другой, то все богатства воеводы, а также и его земельные пожалованья пошли прахом, поскольку человеческая зависть не знает ни границ, ни пределов. Дружина Свенельда, какой бы грозной силой она ни была, не устояла бы против всей Руси, и финал этого столкновения предсказать было бы нетрудно. Был у него шанс попробовать взять власть себе, но, как мы говорили чуть выше, шаг это был опасный, ведущий к гражданской войне или в лучшем случае к усилению внутренних конфликтов и противоречий, в результате чего проиграли бы все. Не важно, по какой причине, но Свенельд мыслил государственными категориями и личные интересы общественному мнению противопоставлять не стал. Тем более что даже со смертью Игоря для Свенельда все обстояло совсем не плохо.

Ведь в том случае, если бы он помог удержаться на плаву правящей династии, воевода не только сохранял за собой прежнее положение, но фактически становился во главе всех вооруженных сил Древнерусского государства, поскольку не женщине и не молокососу водить в бой полки и дружины. Свенельд свой выбор сделал, и этот выбор определил дальнейшую судьбу Руси.

Но тогда об этом никто не задумывался, и все пошло своим чередом. Ольга крепко занялась внутренними делами страны, объезжала подвластные ей земли, устанавливая новые законы и порядки. Вместо варяжских и русских дружин, блестящих под солнцем щитами и позолоченными шеломами, под стенами Константинополя появилось мирное посольство во главе с самой правительницей Киевской Руси, и ее визит в столицу Империи знаменовал новый этап развития отношений между двумя государствами. А пока все это происходило, в Киеве подрастал тот, кому суждено было в веках прославить свое имя, сокрушить Хазарский каганат и потрясти основы Византийской империи. Речь идет о сыне Игоря Святославе.

Молодой киевский князь был личностью харизматической и яркой, он явно затмевал всех своих предшественников на Киевском столе, за исключением, пожалуй, Осколда. Святослав не был подвержен, подобно своему отцу, приступам алчности, а главное, что, в отличие от Игоря, не позволял дружине садиться себе на шею, видимо, с юности усвоив этот поучительный урок. Не только враги, но и собственные люди испытывали трепет перед грозным воителем, недаром в Иоакимовской летописи отмечено, что «боялись же весьма его, так как был МУЖ СВИРЕПЫЙ». Чуть не по нему – и башка с плеч! А такой подход к делу позволяет не только держать воинов в узде, но и повсеместно поддерживать дисциплину на должном уровне. Это был истинный вождь, которого любили и боялись. И за которым воины готовы были пойти в самое пекло.

В Святославе не было той хитрости и расчетливости, граничащей с подлостью, которые были присущи Олегу, и, в отличие от вещего скопидома, который собирал денежку к денежке, а белку к белке, сын Игоря был совершенно равнодушен к богатству. Ну а что касается Рюрика, так тот вообще реял бледной тенью на фоне величественной фигуры князя-воина. Да и как политик Святослав не уступал ни Рюрику, ни Олегу, ни Игорю, а по талантам полководца превосходил всех их, вместе взятых.

Был, правда, у князя один недостаток, на первый взгляд незаметный, но для государственного деятеля очень опасный. Дело в том, что Святослав был непоследователен. Нет, не в достижении цели, к ней-то он всегда шел целеустремленно и четко, а в том, что мог бросить успешно начатое дело на полдороге и переключить свое внимание на другое мероприятие, по его мнению, более перспективное. А это есть не очень хорошо, поскольку, если судить по итогам его правления, ни одно свое начинание Святослав так и не сумел довести до логического конца.

Тем не менее личность легендарного полководца Древней Руси была одной из самых ярких в нашей отечественной истории, а потому и неудивительно, что именно он стал объектом различных спекуляций и образ его был подвергнут сознательному и бесцеремонному искажению. Особенно в наши дни. Больше всего досталось князю от небезызвестного нам Льва Рудольфовича Прозорова, попытавшегося чуть ли не обожествить Святослава. Однако сделал это писатель настолько неумело и бестолково, что сослужил русскому герою дурную службу. Тот образ князя-воина, который нарисовал «ведущий историк языческой Руси», настолько лжив и нелеп, что просто удивляешься, почему многие восприняли откровения Льва Рудольфовича за чистую монету. Жаль только, что сам Святослав сей опус не читал. А то, взявши крепко за шиворот, приподнял бы могучей рукой своего ярого поклонника невысоко над землей и, легонько встряхивая, сурово вопросил: «Ты пошто, Черный Ворон, на меня кривду наводишь?»

Вот тогда, ежась под недобрым взглядом отважного воителя и беспомощно подрыгивая в воздухе ногами, писатель, возможно, изменил бы свой подход к любимому герою. Ведь все стройные теории «ведущего историка» вмиг рассыпаются в прах, стоит к ним только повнимательнее присмотреться. Может, наконец, дошло бы до автора, что хватит киевского князя клоуном и недоумком выставлять. Не одной силой да храбростью славен Святослав. И раз уж мы заговорили о храбрости, то разберем буквально несколько постулатов Прозорова.

Начать можно хотя бы с имени. Князь Святослав, сын Игоря, никогда при жизни не носил прозвище Храбрый, которым его по доброте душевной наградил Лев Рудольфович. Во всех основных и региональных летописных сводах их составители, рассказывающие о подвигах князя-воина, писали просто – Святослав, и все читатели понимали, о ком идет речь. Но Лев Рудольфович не летописец, ему подавай образы яркие и красочные, чтобы душу выворачивало, когда читаешь про них, и неважно, соответствует этот образ исторической действительности или порожден необузданным воображением писателя. Что и произошло со Святославом под пером бескомпромиссного Льва.