«Помни об этом, – думал Старки, когда за спиной призывно запикал интерком. – На последней стадии разрушения перегревшиеся подшипники издают “ронк-ронк-ронк”».
Он подошел к интеркому и нажал на кнопку, обрывая пиканье:
– Слушаю, Лен.
– Билли, у меня срочный звонок от одного из наших подразделений в Сайп-Спрингсе, Техас. Почти в четырехстах милях от Арнетта. Они заявляют, что должны поговорить с тобой. Сами принять решение не имеют права.
– В чем там дело, Лен? – спросил Старки спокойно. За последние десять часов он принял шестнадцать «расслаблялок» и по большому счету прекрасно себя чувствовал. Никакого намека на «ронк-ронк-ронк».
– Пресса.
– Господи! – вырвалось у Старки. – Соедини меня с ними.
Он услышал приглушенные помехи и голос, произносящий что-то нечленораздельное.
– Минутку, – встрял Лен.
Атмосферные помехи постепенно исчезли.
– …«Лев», группа «Лев», как слышите, база «Синева»? Как слышите нас? Раз… два… три… четыре… говорит группа «Лев».
– Слышу вас, группа «Лев», – ответил Старки. – Говорит база «Синева-один».
– Кодовое обозначение проблемы – «Цветочный горшок», – произнес металлический голос. – Повторяю, «Цветочный горшок».
– Я прекрасно знаю, что такое гребаный «Цветочный горшок», – сказал Старки. – В чем там дело?
Металлический голос из Сайп-Спрингса говорил почти пять минут подряд. Сама по себе ситуация Старки не слишком-то интересовала, потому что уже два дня назад компьютер проинформировал его, что это (в той или иной форме) произойдет до конца июня с вероятностью восемьдесят восемь процентов. Подробности значения не имели. Если у вещи есть две штанины и шлевки, то это брюки. Вне зависимости от цвета.
Врач из Сайп-Спрингса высказал несколько логичных предположений, и репортеры хьюстонской ежедневной газеты связали происходящее в Сайп-Спрингсе с тем, что уже произошло в Арнетте, Вероне, Коммерс-Сити и городке Поллистон, штат Канзас. В этих местах процесс развивался так стремительно и так неблагоприятно, что военным уже отдали приказ ввести карантин. В компьютере имелся список других двадцати пяти городов в десяти штатах, где начала проявляться «Синева».
Ситуация в Сайп-Спрингсе не имела особого значения, потому что не была уникальной. Возможно, они и могли конкурировать с Арнеттом – но упустили свой шанс. Значение имело другое: «ситуация» грозила выплеснуться на страницы без грифа «особой важности», если бы Старки не принял превентивные меры. И решать, принимать их или нет, ему не пришлось. Когда металлический голос смолк, Старки осознал, что уже все решил. Причем не сейчас, а более двадцати лет тому назад.
Суть сводилась к ответу на вопрос: что имеет значение? Он точно знал, что сам факт болезни значения не имеет. Как и другой факт – то, что в Атланте болезнь каким-то образом вырвалась наружу, и им не оставалось ничего другого, как перенести операцию по борьбе с вирусом в куда менее приспособленный для этого научный комплекс в Стовингтоне, штат Вермонт. Даже быстрое распространение вируса «Синева», так ловко маскировавшегося под обыкновенную простуду, не имело значения.
– Что имеет значение…
– Повторите еще раз, база «Синева-один»! – В голосе слышалась озабоченность. – Мы не расслышали.
Важным Старки полагал только одно: сам прискорбный инцидент, который, увы, имел место быть. Мысленно он перенесся на двадцать два года в прошлое, в тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год. Он находился в офицерском клубе в Сан-Диего, когда пришла весть о лейтенанте Колли и о том, что произошло в Миай-Лаи[43]. Старки играл в покер с четырьмя другими мужчинами, двое из которых теперь заседали в Объединенном комитете начальников штабов. Они напрочь позабыли о покере, обсуждая, как случившееся отразится на армии – не на отдельном роде войск, а на армии в целом – в атмосфере охоты на ведьм, которую развернула вашингтонская «четвертая власть». И один из них, человек, который мог напрямую звонить жалкому червю, маскировавшемуся после двадцатого января тысяча девятьсот пятьдесят девятого года под верховного главнокомандующего, аккуратно положил карты на зеленое сукно стола и сказал: Господа, произошел прискорбный инцидент. А когда происходит прискорбный инцидент, в который вовлечено подразделение любого рода войск армии Соединенных Штатов, мы не задаем вопросов о причинах инцидента, но думаем о том, как наилучшим образом очистить этот род войск от скверны. Служба для нас – отец и мать. И если вы находите вашу мать изнасилованной или отца избитым и ограбленным, то, прежде чем звонить в полицию или начинать расследование, вы прикрываете их наготу, потому что любите их.
Никогда Старки не слышал, чтобы кто-нибудь так красиво говорил.
А теперь он отпер ключом нижний ящик своего письменного стола и вытащил оттуда тонкую синюю папку, обклеенную красной бумажной лентой. Надпись на обложке гласила: «ЕСЛИ ЛЕНТА СОРВАНА, НЕМЕДЛЕННО ИЗВЕСТИТЕ ВСЕ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ». Старки сорвал ленту.
– Вы на связи, база «Синева-один»? – прозвучал голос. – Мы вас не слышим. Повторяю, не слышим.
– Я здесь, «Лев», – ответил Старки.
Он уже открыл последнюю страницу, и его палец скользил по колонке, озаглавленной «ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЕ КОНТРМЕРЫ ПРИКРЫТИЯ».
– Вы слышите меня, «Лев»?
– Слышу вас отчетливо, база «Синева-один».
– Троя, – отчетливо произнес Старки. – Повторяю, «Лев»: Троя. Повторите, пожалуйста. Прием.
Молчание. Отдаленный треск помех. Старки вспомнил о тех рациях, которые они делали в детстве: две жестяные консервные банки «Дель монте» и двадцать ярдов вощеной бечевки.
– Повторяю…
– Господи! – донесся из Сайп-Спрингса совсем юный голос.
– Повтори, сынок, – настаивал Старки.
– Т-т-троя, – послышался дрожащий голос. Потом более уверенно: – Троя.
– Очень хорошо, – подбодрил его Старки. – Благослови тебя Бог, сынок. Конец связи.
– И вас, сэр. Конец связи.
За щелчком последовали сильные помехи, снова щелчок, молчание и голос Лена Крайтона:
– Билли?
– Да, Лен.
– Я слышал весь разговор.
– Прекрасно, Лен. – Голос Старки звучал устало. – Ты можешь доложить об этом, как сочтешь нужным. Естественно.
– Ты не понял, Билли. Ты поступил правильно. Или ты думаешь, что я этого не понимаю?
Старки позволил глазам закрыться. На мгновение все замечательные «расслаблялки» перестали действовать.
– Благослови и тебя Бог, Лен. – Он говорил так тихо, что сам едва слышал себя. Затем отключил интерком и вновь встал перед монитором номер два. Сцепил руки за спиной, как Черный Джек Першинг, оглядывающий войска, и смотрел на Фрэнка Д. Брюса и место его упокоения. Через некоторое время он вновь в достаточной мере успокоился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});