Читать интересную книгу Ножевая атака - Валерий Георгиевич Шарапов

Были и такие, кто тверезый явился…

– А кто? Не помните?

Вахтер наморщил лоб.

– Погоди-ка, сейчас припомню… Кондратьев из шестнадцатой, Генка Мельник, Харитонов Иван и Димка Самсонов из тридцать первой. Димка, к слову, с разбитой рожей в тот день пришел…

– Трезвый и с разбитой рожей? Напали на него, что ли? Может, хотели деньги отнять? Он ведь в тот день, наверное, тоже зарплату получил?

Вахтер только махнул рукой.

– То, что получил – знаю, а вот напал на него кто или нет… Не спрашивал я этого у него. А ежели бы и спросил, то вряд ли бы он мне ответил. Димка у нас не особо разговорчивый.

Зверев понимающе кивнул, задал лысому вахтеру еще несколько вопросов на отвлеченную тему, попрощался и вышел из общежития.

Когда Павел Васильевич вернулся домой, было уже темно, но он все же позвонил Костину. Тот сообщил, что тоже не тратил время зря и пообщался с двумя работниками моторемонтного завода, которые также подтвердили, что в четверг Самсонова с ними ни в бане, ни в пивной не было.

Часть шестая

Хромой

Глава первая

Когда на следующее утро Веня, весь взмыленный, влетел в кабинет, он весь сиял.

– Катя пришла в себя! Я говорил с ее лечащим врачом, и та сказала, что кризис миновал и теперь все будет хорошо.

Веня схватил налитый доверху графин с водой и прямо из горлышка выпил из него едва ли не половину, потом сел на стул и вытер рукавом вспотевший лоб. Евсеев и Горохов, сидящие на своих местах, тут же вскочили и принялись поздравлять молодого опера, Зверев же продолжал задумчиво смотреть в окно.

– Василич, – возмутился Веня. – Хватит витать в облаках. Ты слышал, что я сказал?

– Что? – майор вздрогнул и тупо уставился на Костина.

– Говорю же, Катя пришла в себя!

– Она может говорить? – невозмутимо спросил Зверев.

Веня надул губы:

– Это для тебя самое главное?

– Нет, конечно. Я рад, что с Катей все в порядке. Так она может говорить?

– Думаю, что может, но к ней пока не пускают. Врач сказала, что, может быть, вечером смогу ее навестить.

Зверев поднялся и протянул Вене групповое фото футболистов псковского «Спартака».

– Постарайся показать ей фото, и, если она опознает Самсонова, можно будет его брать.

– Ждать до вечера? Да как же так? Ты что, все еще сомневаешься, что Самсонов и есть Черных? А что, если он снова попытается убить ее?

– Так Катю же охраняют.

– И что?

Веня проскрежетал зубами.

– Я считаю, что этого Самсонова нужно брать немедленно.

Зверев развел руками.

– У нас не хватает улик!

– Каких улик?

– То, что он в день нападения на Катю где-то получил по физиономии, еще не делает его преступником.

– Но он же врал, уверяя всех, что был в тот день весь вечер со своими дружками по гаражу. Он пропадал неизвестно где, у него разбито лицо, так что Самсонов вполне мог напасть в тот день на Катю. Я уверен, что это сделал именно он, иначе зачем же он просил Щукина состряпать ему алиби? Ты же мне это сам вчера сказал по телефону.

Зверев покачал головой:

– Посуди сам, Самсонов скрывал правду от Лопатина и от одноклубников. Ему зачем-то нужно было их убедить, что в четверг он гулял в бане с коллегами по цеху и бражничал. При этом он знал, что Лопатин его за это по головке не погладит. Однако он это сделал, и, я уверен, не для того, чтобы убедить в том, что бражничал, нас. Что это за алиби, которое сразу же развалилось как карточный домик? Мужики из гаража тут же подтвердили, что Самсонов в тот вечер где-то пропадал, а значит, такое алиби не имеет смысла.

– И что из этого следует? – спросил Горохов.

– То, что Самсонов что-то скрывает от тренера и команды, но не более того, – пояснил Зверев.

– Откуда же у него ссадины на лице?

– Пока не знаю, но надеюсь это выяснить, как и то, где он пропадал в тот вечер и чем занимался.

– То есть ты утверждаешь, что Самсонов не нападал на Катю? – обиженно буркнул Веня.

– Нет, не утверждаю. Он мог напасть на Катю, и он мог убить Зацепина, но, прежде чем арестовывать Самсонова, я хочу, чтобы Катя его опознала. В противном случае у нас против него будут только косвенные улики. Вот поэтому я и спрашивал тебя, может ли Катя говорить.

* * *

Пока Костин ехал в автобусе, ему дважды наступили на ногу и чуть было не оторвали ручку от холщовой сумки, в которой лежали яблоки, пачка печенья и две бутылки ряженки. Веня тихо ругался себе под нос, еще до конца не понимая, что его злит больше – битком набитый пассажирами автобус или позиция Зверева, который как будто бы и не обрадовался тому, что Катя пришла в себя, и вдобавок ко всему почему-то медлил с задержанием Самсонова. Если этот тип поймет, что его раскусили, он запросто сможет скрыться, и потом ищи его.

Когда Веня вошел в здание больницы, часы показывали шестнадцать сорок пять. Подойдя к стойке регистрации, Костин бесцеремонно бросил:

– Я к Колесниковой, в триста первую.

– Вы ее родственник? – едким голоском спросила немолодая очкастая медсестра с бородавкой на носу.

– Муж!

Женщина открыла регистрационную книгу и сообщила:

– Колесникова в триста седьмой, ее перевели в общую палату.