Европы новых армий крестоносцев.
Глава девятая
Защита крестоносных государств
Хотя Европа продолжала посылать в Святую Землю дополнительные армии крестоносцев, бремя ее защиты лежало в первую очередь на плечах рыцарских орденов. На рисунке гробница некоего рыцаря-тамплиера в Лондоне. Большой щит показывает, что он служил в пехоте
Государства крестоносцев никогда не жили в мире с соседями – это было и невозможно. Как объясняет Джонатан Райли-Смит, «мир с исламом был недостижим по идеологическим причинам» [455]. Случались временные перемирия, но, учитывая учение о джихаде (священной войне), прочный мир мог быть достигнут лишь после полной победы одной из сторон.
В полном соответствии с идеей джихада, города с мусульманскими гарнизонами организовывали постоянные разбойничьи вылазки на территорию государств крестоносцев, а мусульманские правители соседних стран проводили частые пробные атаки. На протяжении более сорока лет эти угрозы успешно отражались с помощью военных орденов и постоянного потока рыцарей-паломников, многие из которых на время, иногда даже на несколько лет, оставались здесь и сражались за Иерусалим. Но такие успехи не могли продолжаться долго.
Осенью 1144 года граф Жослен II, правитель графства Эдесса, заключил союз с турками-ортокидами и повел свою армию на восток против турок-сельджуков под командованием Имада ад-Дина Занги. Но Занги сумел обойти его с фланга и напал на Эдессу, оставшуюся почти без защиты. В канун Рождества солдаты Занги ворвались в город, все его жители были убиты или проданы в рабство. Узнав об этой беде, граф Жослен бежал в Турбессель, откуда поначалу ему удалось удержать часть своих владений к западу от Евфрата. В 1150 году, во время путешествия в Антиохию, Жослен отделился от своей свиты и попал в руки мусульман. Занги ослепил его и заточил в подземелье, где Жослен и умер девять лет спустя.
Второй крестовый поход
Весть о падении Эдессы достигла Европы в начале 1145 года благодаря возвращающимся паломникам и стала для европейских христиан «страшным потрясением». «Впервые они поняли, что дела на Востоке идут не слишком гладко» [456]. Папа Евгений III выпустил буллу «Quantum praesecessores», призывающую к новому крестовому походу. Само это послание особого интереса не вызвало. Но скоро папа принял разумное решение привлечь на свою сторону Бернарда Клервоского; и, когда проповедью Второго крестового похода занялся самый влиятельный, уважаемый и почитаемый человек в Европе, дело сдвинулось с мертвой точки.
Для начала Бернард организовал собрание французской знати в Везле, в Бургундии. «Известие, что там будет проповедовать святой Бернард, собрало гостей со всей Франции… Очень скоро слушатели подпали под его чары. Люди начали требовать крестов…», чтобы нашить их себе на грудь [457]. Бернард был готов к этому и принес много шерстяных крестов. Решение взять крест не было спонтанным: люди «уже знали, зачем пришли» [458]. И тем не менее Бернарду не хватило крестов, так что он разорвал свой плащ и принялся вырезать кресты из него.
На этот раз среди добровольцев был и король Людовик VII Французский. Он давно уже планировал паломничество в Иерусалим, но Бернард убедил его, что лучше явиться туда во главе армии крестоносцев. Теперь Людовик вместе со своей женой Элеонорой Аквитанской, а также избранной группой принцев и знатных дворян, простерлись у ног Бернарда и получили от него кресты. Людовику в то время было двадцать пять лет, и он только начинал свой «долгий жизненный путь, столь же энергичный, сколь и неэффективный», по удачному выражению Кристофера Тайермена [459].
Дальше Бернард отправился в Германию, где убедил короля Конрада III и его племянника Фридриха Барбароссу возложить на себя кресты. В отличие от Людовика, Конрад был человек уже за пятьдесят, с обширным военным опытом за плечами. В Святой Земле он воевал уже дважды. В Германии, как и во Франции, знать стеклась слушать Бернарда, и произошло то же публичное зрелище: люди, заранее согласившиеся в этом участвовать, торжественно возлагали на себя кресты.
Участники Первого крестового похода происходили из сети тесно связанных друг с другом семей; то же верно и для тех, кто возложил на себя крест в этот раз, – особенно для французов. Большинство добровольцев не только приходились родичами друг другу, но и были в родстве с участниками Первого крестового похода; у большей части знати, отправившейся во Второй крестовый поход, имелись «крестоносные предки» [460].
К несчастью, распространившись по Германии, крестоносный энтузиазм вызвал там такую же вспышку антисемитизма, какая привела к серии нападений на прирейнских евреев в начале Первого крестового похода. Как мы уже указывали в главе шестой, такие нападения предпринимали очень немногие крестоносцы; однако они привлекли внимание к вопросу о том, можно ли и дальше позволять иудеям отвергать Иисуса теперь, во времена все более настоятельных требований религиозного согласия. Этому искушению поддались даже некоторые священнослужители. Так, аббат Пьер из французского монастыря в Клюни писал: «Что толку в том, чтобы отправляться на другой конец света, терять там много людей и денег в борьбе с сарацинами, когда мы позволяем жить среди нас другим неверным, в тысячу раз более виновным перед Иисусом, чем магометане?» [461]
Однако во Франции еврейских погромов не было, они происходили только в долине Рейна: снова в Кельне, Майнце, Меце, Вормсе и Шпейере [462]. На этот раз возбудить антисемитские волнения помог монах по имени Радульф. Однако число жертв было бы намного выше, если бы не вмешательство Бернарда Клервоского. Когда до него дошли вести о нападениях на евреев, Бернард так спешно, как только мог, бросился в долину Рейна и приказал прекратить убийства – и они прекратились! О его вмешательстве рассказывает еврейский хронист Эфраим из Бонна:
Тогда Господь внял нашим стонам… Он прислал на смену злому священнику священника достойного, великого человека… Имя ему было аббат Бернард из города Клерво… [Он] сказал им: «Достойно и праведно идти против мусульман. Однако всякий, кто нападает на еврея и пытается убить