Читать интересную книгу Мы отстаивали Севастополь - Евгений Жидилов

В полдень 20 июня генерал Петров приказывает мне «навести порядок на Федюхиных высотах». «Беспорядок» заключается в том, что фашисты подошли к нам слишком близко.

Со связным от четвертого батальона пробираемся на передний край. Временами приходится прятаться в воронках и опустевших окопах, пережидая очередной шквал снарядов и мин. Усталость валит с ног. Пока нельзя идти, я, примостившись в окопе, засыпаю и просыпаюсь лишь тогда, когда связной трясет за плечо:

— Можно идти...

— Ну и бьет, ну и бьет, — удивляется мой спутник. — И откуда он только берет снаряды?

— Этого добра у него много. Вся промышленность Европы работает теперь на немцев. Пускай фашисты побольше стреляют по пустым местам, как сейчас.

Продвигаемся вперед, прыгая через рвы и воронки. Встречаем нескольких краснофлотцев.

— Куда вы идете? — спрашиваю их.

— Разыскиваем нашу роту.

Во время последней атаки здесь все перемешалось. [210]

Наши подразделения оказались вместе с подразделениями соседних частей. А случалось и так: в окопах моряков вдруг появляется немец, отбившийся от своих.

Вместе с капитаном Родиным собираем четвертый батальон, располагаем его на высоте 138,4. Пятый батальон держит оборону левее. Первый батальон — на Безымянной высоте, юго-западнее Федюхиных высот.

Ночью получаем указание держаться на Федюхиных высотах до последней возможности и в критический момент отойти на Сапун-гору.

Правее нас высоты Карагач обороняет 9-я бригада морской пехоты, которая оперативно подчиняется мне. Она только что прибыла на кораблях из Новороссийска. Командует ею полковник Николай Васильевич Благовещенский, образованный, инициативный офицер, за плечами которого большая школа строевой службы и опыт боев на Керченском полуострове.

Я поручаю ему выбить противника с высоты 157,6, покинутой 1330-м стрелковым полком. Это очень выгодная позиция, и оставлять на ней немцев опасно. Бойцы и офицеры бригады Благовещенского приложили все старания, чтобы взять высоту. Ночью бесшумно подошли к ней, охватили с трех сторон, с боями поднялись по склону. Но утром оказалось, что занята лишь небольшая часть высоты. Отбив многочисленные атаки гитлеровцев, бригада возобновила наступление в следующую ночь, но сил не хватило, и пришлось отойти. Тем временем наши разведчики пытались блокировать занятый немцами дот у самого подножия Сапун-горы. Не раз моряки подбирались к этой огневой точке. Немцы без выстрела подпускали их шагов на десять, а потом из амбразуры вылетала синяя ракета, и тотчас со стороны противника следовали прицельные залпы минометов прямо по доту. Разведчики несли потери. Тогда начальник химической службы бригады капитан Владимир Васильевич Богданов предложил использовать ампулометы. Стеклянный шар выстреливался устройством, похожим на миномет. При ударе шар разбивался, содержимое его вспыхивало жарким пламенем. Разведчики после многократных попыток ухитрились попасть ампулой в амбразуру. Немцы выскочили как ошпаренные, и победители прочно обосновались в доте.

23 июня нам приказывают отойти с Федюхиных высот [211] на Сапун-гору. В центре нашего участка находится теперь Ялтинское шоссе, спускающееся серпантинной лентой вниз. Пятый батальон занял позицию левее дороги, четвертый — правее, первый — во втором эшелоне на склоне горы. Соседями с флангов у нас части 386-й стрелковой дивизии полковника Кутейникова и 9-й бригады морской пехоты.

Сколько времени продолжается наша бессменная боевая вахта! Мы ведем бои и днем и ночью. Для отдыха урываем минуты. Чуть затихнет стрельба, ляжешь на раскаленную солнцем землю где-нибудь в воронке около наблюдательного пункта, подложишь полевую сумку под голову и вздремнешь, пока не разбудит шум новой атаки.

26 июня поблизости от НП упал тяжелый бронебойный снаряд. Приказываю покинуть наблюдательный пункт. Вышли все, кроме радиста старшины 1-й статьи Игоря Иванова. Он принимал важную радиограмму. Торопливо заполняя бланк, старшина успокаивал меня:

— Сейчас, сейчас, вот только закончу прием.

Следующий снаряд попал в НП, и отважный радист погиб. Когда мы откопали его, в крепко стиснутой руке старшины нашли листок радиограммы, которую он все же принял до конца.

Севастопольцы несут большие потери. Но боевой дух их не сломлен. Ни малейших признаков паники, уныния, неверия в свои силы. Только десятками тысяч снарядов, мин и авиабомб противнику удается пробивать бреши в нашей обороне. И что же? После каждого, казалось, все разрушившего налета пехота врага не может пройти безнаказанно. Наши контратаки, все чаще переходящие в рукопашные схватки, по-прежнему наводят ужас на фашистов, и они откатываются, устилая поле боя тысячами своих трупов. Только перед лавиной огня мы вынуждены отходить. Но при этом у нас все время сохраняется стройная организация, четкое боевое управление. А неутомимая партийно-политическая работа укрепляет дух бойцов, воодушевляет их на подвиги.

Печатное слово

По ходам сообщения то во весь рост, то пригибаясь как можно ниже, если взрыв гремит рядом, бежит боец в ватнике, сжимая под мышкой пачку газет. В подразделениях [212] его встречают с радостью. Листы с еще не просохшей типографской краской переходят из рук в руки.

Газета маленькая, величиной в развернутый тетрадочный лист. Но для моряков она дорога. Это их родная газета. Вся она, от первой до последней строки, посвящена им. Боец читает в ней о своих товарищах, о подвигах, совершенных ими, о себе самом. Вырезки с этими заметками он хранит в кармане гимнастерки так же бережно, как комсомольский билет, письмо из дому, карточку любимой.

Принес газету секретарь редакции старшина 1-й статьи Михаил Марфин. Его ежедневно видят на переднем крае. Раздавая экземпляры свежего номера газеты, Марфин тут же беседует с моряками. Одних усаживает писать, других подробно расспрашивает, быстро строча в своем потрепанном блокноте. Очень часто ему приходится прятать блокнот в карман и браться за автомат, с которым наш газетчик никогда не расстается. Вместе с другими бойцами Марфин отбивает вражеские атаки или сам идет в атаку. А чуть наступит передышка, он спешит закончить беседу с будущим автором заметки. Правда, случается, что это не удается: бойца уже не оказывается в живых.

А наступает вечер, Марфин спешит на Максимову дачу, где ночью будет обрабатывать материал, читать корректуру, верстать новый номер.

«В бой за Родину!» — так называется наша газета. Она сопровождает нас всюду. Даже во время первых боев под Перекопом редакция и типография следовали за нами на полуторатонной автомашине.

Штат редакции немногочислен: редактор политрук В. Кузьмин, секретарь редакции М. Марфин, литсотрудник старшина 2-й статьи А. Корнеев — все хорошие журналисты и отважные бойцы. В типографии работают старшина 1-й статьи С. Черников, который числился начальником типографии и в то же время наборщиком; второй наборщик — старшина 1-й статьи А. Манусенко и печатник — здоровенный матрос К. Козлов. Все они вооружены автоматами и гранатами. Лишь шофер Демиденко — пожилой краснофлотец из запасных — не расстается с винтовкой, штык которой он всегда носит на поясном ремне. Оружие необходимо. Не раз уже нашим газетчикам приходилось вступать в бой с группами немцев, прорывавщимися [213] к самому зданию Максимовой дачи. В спокойные минуты любимое занятие всего штата редакции и типографии — тренировка в стрельбе. Редактор Кузьмин настойчиво добивается, чтобы его работники были отличными стрелками.

Оборудование типографии более чем скромное: несколько наборных касс с небольшим количеством шрифтов и печатный станок «американка», который приводится в движение ногой. Только великан Костя Козлов может управиться с адской работой на этой машине, да и то, отпечатав тираж, он тут же валится с ног, и разбудить его не может никакая бомбежка.

Когда бригада вела жаркие бои на Мекензиевых горах, Кузьмин, Марфин и Корнеев распределили между собой «сферы влияния», и каждый старался ежедневно бывать в своих подразделениях. Марфин и Корнеев умудрились попасть даже в роту, совершавшую рейд в тыл противника, и вскоре мы с волнением читали о славных делах наших разведчиков.

В дни отражения декабрьского наступления немцев Кузьмин и Марфин были во втором батальоне, который, мужественно сражаясь, оттеснил врага и даже продвинулся вперед. Ночью газетчики добрались до КП батальона. Здесь Марфин записал рассказ комбата Гегешидзе и комиссара Турулина о прекрасном подвиге замполитрука Ивана Личкатого и краснофлотца Якова Федорова. Пробитый фашистской пулей партбилет Личкатого хранится теперь в Севастопольском музее. Заслуга в сохранении этой драгоценной реликвии принадлежит Григорию Кадигробу, одному из активных военкоров нашей газеты.