Неважно, что он думает и сделал со мной. Я понимаю причину его действий. И все еще хочу его. Плевать, если через несколько дней придется сменить его, и он умрет. Я готова пожертвовать этим. Пожертвовать собой. Я хочу его прямо сейчас. Я буду хотеть его завтра и всегда, даже когда мы уже будем не вместе.
Но почему все это должно быть именно так? Почему он должен умереть? Печаль охватывает меня, сдавливая легкие и разрывая сердце. Я ждала всю свою жизнь, чтобы почувствовать это с кем-то и теперь, когда испытываю подобное, это должно закончится. Знаю, почему он должен это сделать, но правила все равно отстой.
Наши губы размыкаются, и Аарон отходит назад. Он касается моей щеки, и мои слезы намочили его пальцы.
— Не плачь, Либби.
— Ничего не могу с собой поделать. — Я подавляю рыдания. — Не хочу, чтобы ты это делал…
Аарон прерывает меня поцелуем. Медленно и глубоко. Его руки опускаются на мои бедра, притягивая наши тела ближе, разжигая пламя, о существовании которого и не подозревала. Одна рука скользит под мою рубашку и вверх по спине, когда он наклоняется и углубляет поцелуй.
Вдалеке вопит какой-то ребенок, но мне все равно. Я слышу только дыхание Аарона. Все, что я чувствую — это губы Аарона. Все, что вижу, вдыхаю и ощущаю — только Аарон.
— Эй, придурок! — Парень снова кричит. Но это не ребенок. Мне знаком этот голос.
Я отстраняюсь и смотрю на Аарона. На его лице удивление, но не удивление парня, которого незнакомец назвал придурком. Это сюрприз для парня, который только что поцеловал девушку, о которой он даже не подозревал, что заботится так сильно. Я знаю это чувство.
Я выглядываю из-за спины Аарона, и он оглядывается через плечо. Крыльцо шатается, и мои колени дрожат, когда сосредотачиваюсь на парне, называющем Аарона придурком. Парень, которому я сегодня соврала.
Кайл стоит у подножия лестницы. Его глаза прожигают во мне дыру. Он держит обе свои барабанные палочки в одной руке и яростно бьет ими по бедру. Его лицо искажается гримасой гнева и боли. Но, в основном, болью.
— Ты, должно быть, Аарон. — Кайл усмехается. — Рад знакомству.
— Кайл, я могу объяснить, — говорю, когда Аарон ничего не говорит.
— О, непременно, Либби. — Свободная рука Кайла сжимается в кулак. — Но ты можешь объяснить это Аарону здесь, сейчас? — Его карие глаза кажутся черными в этом свете, когда они останавливаются на Аароне. — Ты знал, что твоя подружка играет с тобой, Аарон? Вообще-то, с нами обоими. Сегодня она тоже меня поцеловала. Ты знал? А еще призналась мне в чувствах, сказала, что любит меня.
Аарон пристально смотрит мне в глаза. Теперь на его лице появляется совсем другое удивление, такое, от которого хочется съежиться и провалится сквозь землю.
— Это правда? — спрашивает Аарон.
— Да. Сегодня я поцеловала Кайла и, — я закручиваю подол рубашки, — сказала ему, что люблю его.
Аарон отшатывается. Я видела боль в его глазах раньше, но не такую. Это боль разбитого сердца, и она разрушительна, потому что ее вызвала я. Сегодня я разбила два сердца.
— Кажется, начинаю понимать. — Голос Аарона звучит отстраненно, пусто. — Твоя выигрышная картина — его лицо. И ты так волновалась… Похоже, он тебе не безразличен.
— Да. Но не так, как ты думаешь. — Я касаюсь его локтя. — Я лишь сказала, что люблю его, потому что думала, что это исцелит его метку. Я вовсе так не чувствую. Не таким образом.
Кайл кричит:
— Пошла ты, Либби! — И убегает. Слышу свист. Одна из его барабанных палочек пересекает воздух, а Кайл исчезает вниз по улице. Барабанная палочка пролетает сквозь затылок Аарона, словно он призрак, и проносится над моим плечом. Затем падает на крыльцо позади меня.
Античный глобус, покрывающий свет, разбивается от удара. Осколки стекла дождем падают на спину, и, от неожиданности, меня отбрасывает вперед. Носок моего ботинка цепляется за свободную половицу, и я спотыкаюсь, когда стекло звенит на крыльце. Аарон пытается уловить меня, но его рука тянется на долю секунды позже. Боль пронзает мое плечо, когда я падаю на землю, и один из крупных осколков стекла впиваются в меня. Я плачу… На глазах наворачиваются слезы.
— Ты в порядке? — Аарон хватает меня за руку и тянет вверх. Его лицо бледнеет, когда он касается моего плеча. — Черт! У тебя кровь. — Он показывает мою кровь на своих пальцах.
Скрипит входная дверь.
— Что случилось? — произносит Макс, открывая сетчатую дверь. Его ботинки хрустят по разбитому стеклу.
Аарон присел на корточки и поднял палочку Кайла.
— Это он бросил?
— Либби! — Мисс Лена толкает Макса и хватает меня за руку. — Что с тобой случилось? У тебя кровь!
— Ничего страшного. — Я пренебрежительно отмахиваюсь. — Я должна пойти за Кайлом.
— Он ушел, — говорит Аарон. — И будет лучше, если дашь ему время немного остыть.
— Подойти ко мне и позволь привести тебя в порядок. — Мисс Лена ведет меня на кухню и усаживает на один из стульев. Аарон ждет у входной двери, и Мисс Лена машет ему рукой. — Ты тоже можешь войти.
Странно, что Мисс Лена пригласила Аарона в наш дом, но, по крайней мере, я знаю, что мама не разозлиться на меня. Но что еще более странно, когда она говорит:
— Макс, пора в ванну, — и он действительно слушает ее. Со стоном он топает вверх по лестнице, как будто с каждым следующим шагом пытается сломать дерево.
— Рана довольно глубокая. — Мисс Лена прижимает к моему плечу мокрое бумажное полотенце. — У вас есть аптечка первой помощи?
Я говорю ей, где аптечка. Она протягивает мокрое окровавленное полотенце Аарону и говорит:
— Сейчас вернусь.
— Ты в порядке? — Аарон встает на колени рядом со мной и осторожно вытирает кровь с моей руки, будто он мог бы сделать еще хуже, если бы применил силу.
— Да. А ты?
Забираю у него полотенце. Рана слишком близко к моей подмышке; боюсь, что легкая, как перышко, техника очищения Аарона заставит разразиться приступами смеха от щекотки.
— Все хорошо. Меня не задело, — говорит он.
— Неужели? Совсем? — говорю, прижимая бумажное полотенце к плечу. — Он целился прямо тебе в голову.
— Я позволил ей пройти сквозь меня. — Аарон пожимает плечами.
— Но ты не могла этого сделать. Ты не была готова к этому, так как стояла к нему спиной. Даже не знала, что произошло, пока не увидела палку на крыльце. — Я оглядываюсь через плечо на порез и вздрагиваю. — Я боялась, что ты можешь пострадать, если удивишься, как тогда, когда я ударила тебя.
— Ну, тут ты не права. — Аарон встает и подходит к раковине. Он срывает с рулона еще одно бумажное полотенце и смачивает его. — Я не могу пострадать.
— Нет, можешь. — Нервный смешок вырывается с моих губ. — Откуда тогда все эти шрамы? И у тебя до сих пор синяк на подбородке, который я тебе поставила. А когда ты научил меня бегать, ты в конец взбесился, когда я налетела на тебя и чуть не сбросила с обрыва. Если ты можешь умереть и не можешь пострадать, почему тебя вообще волнует, что ты упадешь со скалы?
— Потому что ты можешь причинить мне боль. Ясно? Только ты и Абаддон. — Он поворачивается ко мне с красным лицом и широко раскрытыми глазами. — Никто другой не может причинить мне боль. Ни Кайл, ни Макс. Никто. Даже я не могу себе навредить. Только ты. Поэтому для своей работы выбрал тебя.
— Что? — восклицаю я, бумажное полотенце выскальзывает у меня из рук. — О чем ты говоришь, Аарон?
Он опускается на стул рядом со мной и смотрит на влажное полотенце в своей руке.
— Однажды ты спросила меня, как я собираюсь покончить с собой, но я не сказал. Помнишь?
Мне требуется вся сила воли, чтобы кивнуть. Да.
— Я не могу покончить с собой, Либби. — Он проводит ладонью вниз по усталому лицу. — Меня нужно убить, и только ты можешь это сделать. Я убил Шарлотту, когда принял ее обязанности, и тебе придется убить меня.
Я качаю головой, боль пронзает плечо, но я игнорирую ее.
— Нет. Я не могу. Я не могу убить тебя. Это невозможно.