испачканные краской руки резко рубят воздух, голос повышается до оперных тонов:
- Вы не понимаете! Нельзя допустить, чтобы в Вене было больше чехов, чем в Праге, больше евреев, чем в Иерусалиме, и больше хорватов, чем в Загребе.
Затем откидывает со лба черную прядь. Потеет. И внезапно обрывает речь. Прощается и идёт рисовать свои акварели.
Адольфу Гитлеру скоро исполнится двадцать четыре года. Он молод, полон сил, но испытывает нешуточные материальные затруднения. Его не приняли в венскую Академих художеств. «Ваши рисунки не выдерживают критики, но по ним видно, что у вас незаурядные способности к архитектуре!» - заявил ему ректор Академии, - «Не зарывайте свой талант в землю». Увы, чтобы учиться на архитектора нужен аттестат о полном среднем образовании. Адольф не теряет надежды стать известным художником. Пытается заработать рисованием. Поселившись в дешёвом мужском общежитии на Мендеманнштрассе, 27, рисует акварели в комнате отдыха. В его комнате для этого очень мало места. Каждому из пятисот проживающих в общежитии предоставляют крохотную клетушку за пятьдесят геллеров за ночь. Кровать, вешалка для одежды и зеркало – крутись как хочешь. Постоянно проживающим по воскресеньям меняют постельное бельё.
Целыми днями Адольф торчит у окна в так называемой комнате для письма, где выкладывают свежие газеты, зарисовывая венские городские пейзажи карандашом и кистью. Утром работает карандашом, после обеда добавляет краски. Вечером пытается пристроить рисунки посредникам для последующей продажи. Церкви, рынки, замки – если сюжет пользуется спросом, он копирует его десятки раз. За экземпляр он получает от трёх до пяти крон. В отличие от соседей, Адольф не пропивает деньги, находясь в режиме жесточайшей экономии. Рядом с общагой филиал Нижнеавстрийского молокозавода, где можно купить недорогое молоко и ржаной хлеб из Йиглавы. Если хочется отдохнуть Гитлер идёт гулять в парк Шёнбрунн или играть в шахматы в популярное кафе «Централь».
(Небольшой нюанс: существует версия, что почти все картины Гитлера – это копии работ других художников. Рисовать непосредственно с натуры он не мог (или не умел). Став фюрером, он запретил в 1938 году публиковать свои работы. «Я просто зарабатывал на жизнь, мои картины стоят совсем недорого…».
В «Моей борьбе» Гитлер пишет, что в Вене он « учился, как никогда прежде. Я тогда бесконечно много читал, причём вдумчиво. Всё свободное от работы время я полностью посвящал учёбе. За несколько лет я приобрёл основополагающие знания, на которые опираюсь до сих пор».)
Сталин познакомился с молодым художником в городском парке. Несколько раз они пересекались на дорожках, примелькавшись друг другу. Однажды, Адольф набрался смелости и предложил мрачному греку или турку купить открытку, раскрашенную им вручную. Тот не побрезговал потратить немного денег – и они, плохо понимая друг друга, стали иногда гулять вместе по заснеженным тропинкам. А встретившись в кафе, продолжили знакомство. Троцкий шапочно знал Гитлера достаточно давно, даже как-то пару раз сыграл с ним в шахматы.
Между тем у тесной компании появляется новая тема для разговоров. Внезапно один за другим умирают австрийский император и его наследник. В смерти Франца Иосифа нет ничего удивительного: ему восемьдесят три года, он уже шестьдесят три года правит империей. Но, две смерти подряд – это уже подозрительно. Империя бурлит - в ней слишком остро стоит национальный вопрос. Коренными жителями столицы были менее половины из её двухмиллионного населения. Около четверти являются выходцами из Богемии и Моравии ( западной и восточной Чехии). Субъекты империи говорят более чем на десяти языках. Офицеры австро-венгерской армии обязаны знать команды на одиннадцати языках, не считая немецкого. На каждый из них был сделан перевод национального гимна. Недовольные своим положением найдутся всегда, особенно если будет замешен национальный вопрос. Новости из России приходят тревожные. Сталин принимает решение срочно вернуться в империю, Троцкий подумывает о временной эмиграции в Америку.
К середине февраля Коба возвращается в Петербург. В столице творится настоящая вакханалия арестов, благодаря провокатору Малиновскому все видные большевики задержаны полицией.
Двадцать третьего февраля социалисты из числа сочувствующих РСДРП, организовали благотворительный бал-маскарад и концерт в здании Калашниковской биржи. После обеда Сталин навестил Малиновского, тот уговорил его посетить знаковое мероприятие, гарантировав безопасность. Из своего внушительного гардероба он выдал Иосифу воротничок, рубашку и красивый шелковый галстук, самолично повязав его гостю на шею. Украшенный модным аксессуаром Джугашвили подсел за столик к депутатам-большевикам. Увидев это пролетарский поэт Демьян Бедный был ошарашен таким нахальным поведением своего знакомца. «Наш милый дюша-грузинчик перегнул палку! – шепнул он соседу по столику, - «Черти его принесли или какой дурак привёл… Свободным он отсюда не уйдёт»… Бедный открыто намекал, что среди членов партии завёлся предатель.
Около полуночи агенты охранки и жандармы в штатском подошли к столику Сталина, попросив его назваться. Тот стал отрицать, что он Джугашвили. Товарищи обступили Сталина, сумев вывести его за кулисы сцены. После чего загримировали, переодев в женское платье. Но, когда его выводили через артистическую комнату, один из агентов заметил его слишком большие для женщины башмаки. После чего, от внимательного взгляда - усы спрятать было уже невозможно. Его тут же задержали.
- Джугашвили, вот ты и попался!
- Моя фамилия Иванов!
- Бабушке своей, будешь рассказывать!
Малиновский вышел вслед за Сталиным, якобы протестуя против незаконного задержания.
Белецкий, директор петербургской полиции, счёл поимку Джугашвили большим успехом, доложив о ней самому министру внутренних дел Маклакову. Особое совещание седьмого июля тысяча девятьсот тринадцатого года приговорило Сталина к четырём годам ссылки в «жопу мира»: Туруханский край, где морозы изредка достигали шестидесяти градусов ниже ноля.
После прибытия на место, получив в наследство от умершего ссыльного неплохую библиотеку, Иосиф с головой уходит в процесс самообразования. Узнав, что в соседней деревеньке в крестьянской бане проживает его хороший знакомец Яков Свердлов, он навещает соседа, вынашивая с ним планы о побеге. Испытывая сильные материальные затруднения, Сталин пишет письма всем, кому можно, прося о помощи. Постепенно, между ним и Свердловым возникает напряжение, он заводит собаку и называет её именем бывшего товарища: крича на всю округу: «Яшка ко мне!».
Наконец, получив небольшую сумму денег Иосиф возвращается к мысли о побеге. Неожиданные известия, что в столице