Курица, не птица
Знаменитому археоптериксу (греч. «древнекрыл») исполнилось 145 млн лет. Это было удивительное позднеюрское существо размером с сороку. Его перья напоминали птичьи. Но скелет был зубастый и когтистый, как у небольшого двуногого динозавра. Археоптерикс мог одинаково хорошо бегать по земле и лазать по веткам. Несмотря на прекрасную сохранность остатков археоптерикса, споры о его природе не прекращаются до сих пор.
Я, конечно, имею в виду не «догадку», что отпечатки перьев были нарочно оттиснуты на плите, склеенной со скелетом динозавра, подхваченную безграмотными журналистами и креационистами. Скелет этот не единственный. Среди восьми отпечатков перья видны на пяти наиболее полных. Из них всего один дал трещину, породившую слухи о подделке. Да и самой трещине намного десятков миллионов лет больше, чем любому существу, способному расколоть пресловутую плиту.
От журналистов и креационистов вернемся к нормальным людям. Одни считают археоптерикса переходным звеном между динозаврами и настоящими птицами. Другие полагают, что он дал начало лишь особым пернатым животным — энанциорнисам (греч. «противоположные птицы»), вымершим к концу мелового периода. «Противоптицы» часто были весьма зубасты. Они плавали, бегали и, конечно, летали уже в начале мелового периода. Впрочем, тогда же в перья оделись не только настоящие (веерохвостые) и противоположные птицы, но и некоторые динозавры. (Среди мезозойских хищных динозавров разбросано много птичьих признаков, но ни один из них не приобрел полного набора.) Мода, наверное, была такая.
Настоящие птицы, возможно, ведут начало от существ, подобных протоавису (лат. «первоптица»), размером с фазана. Он был на 75 млн лет постарше древнекрыла. Этот современник древнейших динозавров обитал в теплых позднетриасовых лесах. В его хвост заходил позвоночник, но череп был облегченный, с огромными глазницами и вздутой черепной коробкой. Развитый мозг управлял достаточно развитой нервной системой, обеспечивающей острое бинокулярное зрение, чувство равновесия и контроль над мускулами в прыжке. Зубы росли только в передней части челюстей, но и их хватало зоркому хищнику.
Вымирание птерозавров началось в середине позднемеловой эпохи, и к началу кайнозоя их не осталось. Как раз в это время птицы стали обживать привычные для птерозавров места обитания и, по-видимому, выжили их. В раннемеловую эпоху птицы в основном были небольшими древесными обитателями лесов. В середине мелового периода появились прибрежные рыбоядные коротконогие, с сильными крыльями птицы, напоминавшие современных чаек, но с загнутыми зубами в мощных челюстях. Возникли нелетающие водоплавающие и ныряющие виды размером от курицы до страуса (такую птицу из Франции назвали Гаргантюа), распространившиеся в позднемеловую эпоху в Северном полушарии. В Южном полушарии поплыли гагары. Плавающий и тем более ныряющий образ жизни был недоступен птерозаврам. Этим птицы и воспользовались в первую очередь. Со временем они освоили другие места обитания летающих ящеров, и последние птеродактили сохранились только как парящие формы. Лишь в парении птицы долго не могли превзойти своих отдаленных родственников.
Среди крылатых ящеров уже летали существа, похожие на современных куликов, бакланов и альбатросов. В середине палеогенового периода на Земле обитало много птиц, не встречающихся ныне. Но уже появились фламинго и стрижи, совы и журавли, зимородки и дятлы. К концу палеогенового периода существовали почти все современные семейства. Правда, жили они не там, где сейчас. Попугаи летали по Европе. (Подобно рыбам-попугаям их пернатые «однофамильцы» скусывают своим крепким крючковатым клювом ветки, но не кораллов, а деревьев.) Обитающие ныне в Австралии и Юго-Восточной Азии сорные куры бродили по Франции. Там же порхали лягушкороты и вышагивали нелетающие птицы, похожие на дрофу.
О птицах, конечно, хочется не сказки сказывать, а песни петь.
Правдивая песня про гадких лебедей
Высоко в небе, расправив крылья, метался Сокол и метил землю…
А по ущелью в тени и влаге полз Уж, и полз уж давно и долго…
Змею заметив, пал с неба Сокол и когтем острым Ужа коснулся…
Под камнем мшистым Уж схоронился, на камень сверху уселся Сокол…
— Рожденным ползать приветик с неба, — прощелкал Сокол загнутым клювом…
(Примечание переводчика: что прощелкал своим крючковатым клювом Сокол, доподлинно неизвестно. Изъяснялся он весьма скверно. Сокол всерьез считал, что он не попугай какой-нибудь, чтобы чужие слова повторять, и членораздельно говорить так и не научился.)
Уж знал, что Сокол, рожденный птицей, — родство забывший пернатый ящер;
Перо павлина и райской птицы, хвост петушиный и пух лебяжий — все чешуя лишь;
Сердца птиц гордых и крокодилов одну кровь гонят, перегоняют;
Встопорщить перья, поклацать клювом, гнездо построить и динозаврам под силу было…
Знал Уж, конечно, что сказки пишет лишь победитель… Но побежденный — хранитель правды.
— Послушай, бройлер… — Уж обратился. — Мою былину о покорителях небесной выси…
(Примечание переводчика: английское слово «бройлер» означает не только «жаркое», но также и «задира, забияка». Наверное, Уж, обращаясь к Соколу, имел в виду последнее значение. От задир и забияк обычно остаются рожки да ножки. Именно их покупают на рынке под названием «окорочка бройлерные».)
И Уж начал рассказывать:
— Когда-то, когда все материки были одним материком и омывались одним океаном, лет двести тридцать миллионов назад, а может быть, и больше, на Земле не было ни птиц, ни млекопитающих. Ходили по ней всякие ящеры. А в воздухе под пологом леса резвились только насекомые.
Каково было терпеть ящеру, который долго карабкался на дерево за какой-нибудь стрекозой или сетчатокрылой шестиногой тварью, а та из-под самого его носа — порх и перелетала на соседний ствол? И начинай все сначала: слезай, иди, залезай… И опять, и опять… Хоть головой вниз с этого самого дерева кидайся.
Одна маленькая ящерка так и кинулась. Но не разбилась. Складки кожи, свободно висевшие по бокам, растянулись между ее лапками, поддерживаемые ребрами, и она плавно приземлилась среди опавших листьев. Эту ящерицу, впервые совершившую прыжок-полет, прозвали Икаром-ящерицей, или Икарозавром. Много десятков миллионов лет спустя то же имя получил первый человек, оторвавшийся от земли.
Другая ящерица продлила прыжок, раскрыв по обе стороны тела длинные чешуи, гребнем торчавшие вдоль ее спины. Ее с тех пор так и именовали — «длинночешуечник».
— Чешуя — это все, — проклекотал Сокол. — Чтобы какая-то ящерица летала?! Ты еще скажи, что змея бегала…
— Когда-то и змеи бегали, — спокойно отвечал Уж. — Но слушай дальше. Прыжок, даже с парашютом, — это еще не полет. Другие ящеры начали планировать. Сначала они спланировали, что планировать лучше всего на перепонках…
— Летучие мыши, что ли? — перебил Ужа Сокол.
— Нет, — вразумил Сокола Уж. — Летучие мыши — это млекопитающие. Родственники тех двуногих зверей, которые вас, соколов, для охоты приспособили.
— Это еще не известно, кто кого куда приспособил, — совершенно по-куриному закудахтал Сокол. — Может, это мы их используем. Они нас поближе к месту охоты подносят. Шапочки для нас шьют.
— А дичь кому достается? — спросил мудрый Уж.
— Ну уж… — не нашелся Сокол.
— Так вот. У ящеров этих было множество зубов, каждый из которых сидел в своей ячейке. А если выпадал, ему на смену в той же ячейке вырастал новый зуб. И так продолжалось всю жизнь. Но суть не в зубах. Один мелкий ячеистозубый ящер отрастил перепонки, но не между пальцами передних конечностей подобно летучим мышам. У мелкого ящера перепонка тянулась от шеи к передним лапам, а от них вдоль всего туловища — к задним лапам и дальше — к хвосту. Он уже умел не только опускаться на землю, но и перелетать с дерева на дерево, минуя ветки.
— Подумаешь, — обиделся Сокол. — Я так тоже умею. Уж между тем рассказывал:
— Но самыми лучшими летунами в те времена были, конечно…
— Птицы! — не выдержал Сокол.
— Самыми лучшими летунами той поры, — не обратил на него внимания мудрый Уж, — были крылатые ящеры. Или просто крылоящеры. У них кожистая перепонка держалась на одном летательном пальце. Палец этот был намного длиннее и толще прочих. Он даже превышал длину тела. Первые крылоящеры были короткошеими существами с длинными хвостами. Зубастая челюсть у них загибалась крюком, и поэтому их называли «кривоносами».
— Это кто это тут кривонос? — опять закудахтал Сокол. — Ты на кого намекаешь?
— Крылоящеры-кривоносы, — не удостоил его ответом Уж, — воспарили над лесами, над морями и над океаном.