Читать интересную книгу Атаман из будущего. Огнем и мечом - Анатолий Спесивцев

Глава 5

Азов, зима 7148 года от с. м

(зима 1638/39 года от Р. Х.)

Как и опасался Аркадий, зима выдалась холодной. Даже московская стужа его времени воспринималась как несравнимо более мягкая. Морозы, такое было впечатление, стояли ниже двадцати градусов по Цельсию, да и за тридцать опускались регулярно. Впрочем, термометра у него не было, и появление оного даже не планировалось. В придачу приморская атмосфера не страдала недостатком влаги, а главное – то и дело задували сильные ветры, выдувавшие из находящихся на улице тепло, а нередко – жизнь. Количество замерзших увеличивалось каждую неделю, еще больше людей пропало без вести. Скорее всего, именно аномально сильные холода послужили причиной их исчезновения.

Из-за этой холодрыги пришлось срочно докупать дорогое зерно для подкормки лошадей. Породистые кобылицы и жеребцы – не супервыносливые татарские коньки, на одном сухом сене им не выжить в такую погоду. Осенью, предвидя подобный поворот событий, приобрел немалый запас овса и ячменя, но чертовы копытные поглощали его, будто сговорились разорить. Во избежание падежа уступил выжиге Шапошникову из Черкасского городка одну кабардинскую кобылу, точнее – обменял ее на зерно для товарок.

Рассудив, что время сейчас холодное и голодное, людей, склонных к отъему непосильным трудом нажитого, вокруг полным-полно, послал к табуну это зерно в сопровождении десятка казаков. Донцы возвращались в свой городок и согласились оказать ему услугу за символическую плату – все равно в том направлении ехать. В результате они прибыли как раз к попытке угнать лошадей, укрывавшихся в тот момент от сильного ветра в балке. Дюжина налетчиков, наверное, одолела бы табунщиков, в завязавшейся схватке бандиты успели одного убить, а другого ранить, но неожиданное появление сразу десятка головорезов резко изменило ситуацию.

Пятеро конокрадов, в том числе главарь шайки, тут же лишились жизни, еще двоих захватили в плен, остальные в панике ускакали прочь. Гнаться за ними никто не стал, опасаясь возможной засады. Пойманные – беженцы из Малой Руси – смогли поведать, что их уговорил пойти на дело Леонтий Жук, предварительно договорившийся с кем-то о сбыте краденых лошадей, а они, бедные и несчастные, ничего плохого никому не хотели и пошли на преступление только из-за нехватки денег на питание.

Наскоро проведенная пытка результата не дала, видимо, незадачливые грабители действительно не знали, кто их нанял. В связи с отсутствием подходящих деревьев повесили неудачников на оглоблях, по очереди. Закапывать даже не пытались, бросили в степи, предварительно раздев. Волкам тоже что-то есть надо. Доблестным победителям стали наградой кони (захудалые пахотные лошадки из Малой Руси), одежда и оружие грабителей. Москаль-чародей в очередной раз продемонстрировал свои сверхъестественные способности – мысленно проник в замыслы грабителей и пресек расхищение своего добра. За месяц об этом узнала вся степь. И сделала выводы. Больше никто его лошадям не угрожал.

Сам же Аркадий был чрезвычайно занят попытками ускорения технического прогресса. К сожалению, в основном – в военной и связанных с оружием областях. Что поделаешь, каков спрос, таково и предложение.

Впрочем, имелось и одно исключение. Ювелир Авигдор Золотаренко был привлечен им для попытки производства часов. Надо сказать, когда почтенный ремесленник увидел его наручные часы в действии, у попаданца появилось опасение, что толстячка прямо тут же хватит инфаркт или инсульт, так он разволновался. Лицо покраснело, дыхание сбилось, рукой схватился за сердце… Напугал пришельца из будущего весьма серьезно.

«Черт побери, не дай бог, коньки откинет, вот будет мне морока! Остальные ремесленники тогда от меня шарахаться будут, как от прокаженного. И, как назло, в городе сейчас ни одного характерника. Цирюльника, что ли, позвать? Вроде бы где-то читал, что небольшой пуск крови в таких случаях иногда спасал жизнь».

К счастью, обошлось без кровопускания, переволновавшийся ювелир быстро отошел и оказался вменяемым, приятным в общении человеком. После долгих обсуждений решили, что будут делать не точную копию, а упрощенную модель, без секундной стрелки и механизма календаря. Почти так же его впечатлил мультитул, который Аркадий дал Авигдору для ускорения работы. С самого начала оба понимали, что о быстром результате можно разве что помечтать.

Если с Золотаренко у попаданца установились самые хорошие, почти дружеские отношения, то со стекольщиком, точнее умельцем по шлифовке линз, дело не заладилось с самого начала. Тощий, седой, несмотря на всего лишь сорокалетний возраст, Абрам Резниченко постоянно смотрел волком и норовил сказать гадость. Что для раба, не имеющего статуса полноценного человека, весьма неосмотрительно. Пару раз он нарывался на зуботычины от охраны, но стиля поведения не изменил ни на йоту. Аркадию нужна была от него не столько работа, сколько руководство в обучении нескольких парубков шлифовке линз. Дело кропотливое, но не самое сложное, однако, к великому удивлению попаданца, шлифовщик пошел на откровенный саботаж. При опросе учеников выяснилось, что вместо обучения Абрам рассказывает им, какие все русские свиньи. Подавив в себе желание пойти и немедленно набить (вынужден опустить антисемитскую мысленную тираду)… морду, он решил сначала озаботиться добычей необходимой информации о скандалисте. Что-то было в этом уж очень странное и неправильное.

Ошарашенный Аркадий пошел к Авигдору. Тот сидел в выделенной ему комнате дома попаданца и с явным наслаждением рассматривал механизм «Сейко». Давать на вынос часы и мультитул попаданец не решился, работать бывшему ювелиру, а ныне часовщику пришлось у Москаля-чародея. На раба-каторжанина ремесленник не походил ни в малейшей степени. И не только из-за солидного избытка веса и чистой, не самой дешевой одежды. Вид у него все время был деловой и совершенно не страдальческий.

– Слушай, Авигдор, у Абрама Резниченко, не знаешь, с мозгами все в порядке?

Золотаренко с видимым сожалением оторвался от рассматривания в лупу часов. Помявшись немного, видимо, соображая, что сказать, а о чем лучше промолчать, он таки ответил:

– Понимаешь, Аркадий… эээ… не могу сказать точно. Раньше он был нормальным ремесленником. Вспыльчивым, правда, но голова у него работала неплохо. Очень любил жену и дочек… эээ… вот из-за них сейчас… не знаю. Убили их этим летом. Всю его семью, он в другое местечко отъезжал, потому и уцелел. А он… неправильно себя теперь иногда ведет. Так что не знаю, может, и не совсем он сейчас в порядке. Очень семью любил, с жены и дочек пылинки был готов сдувать, и хлопы… страшно их убили… не сразу…

Не первый раз Аркадий встречался с подобными случаями. Еще в своем времени с одним русским из Чечни приходилось тесно общаться, у него ровно такая же история случилась. Чеченцев бедолага ненавидел люто и людьми не считал. Ненависть будто сжигала его изнутри, прожил недолго, правда, погиб в бою, хорошо. А здесь такие случаи были нормой. Вне зависимости от национальности и вероисповедания.

«Жестокий век, жестокие сердца». Уж и не упомню, кто сказал, но здешние времена и люди подходят на все сто. Куда ни глянь – резня идет, разве что в России сейчас затишье. Но надолго ли? И что мне теперь с ним делать?»

Растерянность Аркадия имела основания. Ремесленники являлись войсковыми пленниками, ему их доверили для эксплуатации на пользу общества, отпустить Абрама, какой бы он ни был несчастный и обиженный судьбой, попаданец не мог. Да и, учитывая реакцию других мастеров, не имел права. Приходилось, стиснув зубы, продолжать дело.

Волна событий, поднявшаяся из-за его инициативы, уже накрыла сотни тысяч человеческих судеб, одних лишила семьи, других обратила в неволю, третьих, выгнав с родных мест, заставила искать лучшую долю. Много народу просто бесследно сгинуло в годину беспощадного лихолетья. Страшная беда пришла в Польшу, на Балканы, в Малую Азию… Из-за вздорожания хлеба очутились на грани смерти от голода бедняки Франции и Англии, ухудшилось и без того катастрофическое положение простого люда в Германии. Он знал об этом, но одно дело знать вообще, это воспринимается как статистика, совсем другое – встретиться с таким злосчастным горемыкой лично, прекрасно понимая, что доля вины за его несчастья лежит и на тебе самом.

Не был Аркадий человеком, призванным вести за собой народы, спокойно обрекать на смерть огромные массы людей. Да и прогрессорством, честно говоря, занимался с натугой, с помощью Васюринского насилуя свои мозги, расплачиваясь частыми головными болями и депрессией. Но что поделаешь, если никого другого, способного сделать все лучше, нет?

– Слушай, Авигдор, а привести его в порядок, как ты думаешь, удастся?

– И кто из нас знаменитый колдун?