Читать интересную книгу Проселочные дороги - Иоанна Хмелевская

Лилька горячо поддерживала мои аргументы, подбрасывая и собственные. Наследники помогли, мое семейство согласилось проявлять сдержанность и осторожность и вообще вести себя с умом. Очень недоволен был отец, которому мамуля строго-настрого запретила одному покидать пределы поместья, что исключало всякую возможность половить рыбку.

* * *

Марек опять появился неожиданно, на второй день после нашего приезда, и вел себя странно. Отвечать на расспросы решительно отказался, заявив, что говорить будет только там, где его наверняка не смогут подслушать, чем донельзя заинтриговал всех нас. Стоял спокойный, тихий вечер, солнце утомленно садилось после целого дня тяжелой работы, в воздухе пахло нагретыми за день травами и вечерней прохладой. Тишь да благодать, кто тут может подслушивать?

И все-таки Марек повел нас на зады огорода, где не было никаких построек. И никого из подслушивающих, мы все хорошенько осмотрели.

— Под грушей ничего нет! — заявил Марек. — Я все проверил, под корнями тоже ничегошеньки! А теперь прошу вас, уважаемые пани, постараться припомнить, как тут все выглядело до войны, где она могла еще спрятать что-то ценное.

— Интересно, как можно было проверить под корнями? — недоверчиво прошептала мне Тереса. — Он запустил туда дрессированного крота, что ли? Ведь если бы сам рылся, мы бы заметили...

Марек прекрасно расслышал ее шепот и дал исчерпывающий ответ:

— Я копал по ночам. А теперь будьте любезны выполнить мою просьбу. Вспомните и постарайтесь описать, как тут все выглядело до войны.

Старшее поколение поднапряглось и выдало очень интересные воспоминания, от некоторых волосы вставали дыбом на голове. Вот тут, у этой лавочки... Как не видите? Вот же еще от нее пенечки сохранились! Так вот, в этом самом месте лошадь вцепилась зубами в волосы мамули, потому что та зазевалась и забыла ее напоить. А вот в это окно выскочил Антось. С этим Антосем вообще произошло нечто незабываемое. Все видели — он, как сумасшедший, мчался по полю, словно за ним кто гнался, кричал и размахивал руками, ворвался в избу и тут же выскочил вот в это окно, которое сейчас забито досками, и опять умчался в поле, все так же крича и махая руками. Все подумали — с ума сошел парень, а оказалось, за ним действительно гналась на редкость въедливая пчела, догнала наконец в поле и там ужалила. А вот тут росла другая груша, ее моя прабабушка особенно ценила, какая-то необыкновенная. Садовник магнатов Радзивиллов на коленях умолял прабабушку дать ему черенок для прививки. Уточнить место, где упомянутый садовник стоял на коленях, мамуля не могла, зато очень хорошо помнила: вот тут, на этом месте стоял большой пень, на нем рубили дрова, и она, мамуля, как сейчас помнит, чуть не отрубила себе руку. Вот на этом плетне висела Тереса. Как висела? Обыкновенно, зацепилась платьем и повисла и орала благим матом, пока ее не отцепили. А вот здесь была помойка. Сюда как-то раз выбросили остатки заспиртованной вишни, и вся домашняя птица упилась вдрызг...

— Какие-то ваши воспоминания... неосновательные, — недовольно сказала Лилька, — несолидные. Ничего прочного, все какое-то зыбкое, подвижное, особенно это ваш Антось...

— А самое неприятное — Эдита прекрасно знает, где припрятала свой клад, это только мы такие темные. Напрасно ломаем голову, — заметила Тереса.

— Может, в таком случае применить военную хитрость? — предложила Люцина. — Сделаем вид, что уезжаем отсюда, освободим ей поле деятельности, а сами подглядим, где она начнет копаться...

Мамуля все переживала прискорбный случай с домашней птицей:

— Бабушка слезами заливалась, как же — вся птица враз полегла мертвая, верно, какая-то эпидемия. Засадила нас всех ощипать и кур, и индюшек, чтобы хоть перо не пропало. А они были только мертвецки пьяные, потом вытрезвели и долго еще ходили лысые...

— Я все-таки не понимаю, почему вы не хотите сообщить в милицию, — как всегда неожиданно вмешался отец. — Хотя, с другой стороны, преступление уже не считается преступлением, просрочен срок давности.

— Что просрочено?!

— Преступление.

— Какое преступление?

— Как какое? Я же слышал — эта самая особа, панна Эдита, утопила в колодце своего внебрачного младенца. Тут, в Тоньче. Сами же об этом только и говорите! Мне лично это не нравится, я лично не желаю иметь дело с такими вещами, ими должна заниматься милиция, а не мы. А я бы спокойно пошел себе половить рыбку...

Поскольку, по словам Марека, нас могут подслушивать, я не имела возможности громким криком вывести отца из заблуждения — в такую тишь мои вопли разнеслись бы по всей округе. Не для того мы выбрали для секретных переговоров пустое место, вдали от строений и густого кустарника. Отказавшись от разъяснений отцу, мы не могли проигнорировать его замечание, ибо в нем, как всегда, невзирая на казалось бы полную абсурдность, было заключено гениальное зерно истины.

Итак, замечание отца дало новую пищу нашим размышлениям. Рассматривались всевозможные аспекты деятельности панны Эдиты той поры, эти аспекты увязывались с обрывками наших воспоминаний той поры, сопоставлялась топография Тоньчи тех лет и наших дней, и делались в связи с этим выводы о шагах, которые нам следует предпринять. Выводы сделать было трудно, ибо воспоминания были довольно противоречивы. Например, росла ли еще во дворе вторая груша, когда Эдита посещала Тоньчу, было ли это еще во время оккупации, жив ли был еще дядя? По мнению одних — груша росла, другие с пеной у рта заявляли — ее давно спилили. Это было при немцах, утверждали одни, другие столь же категорично заявляли, что никаких немцев уже давно не было, и все в таком же духе. С ума можно сойти! В ходе жаркой дискуссии незыблемо установили лишь один факт — последней из нас всех в Тоньче была Тереса.

— Тереска не топила ребенка в колодце! — вступился отец за Тересу. Ему казалось, что мы опять ее обижаем.

— Да отвяжись ты! При чем тут ребенок в колодце! Постойте-ка... А что стало вообще с колодцем? — вдруг спохватилась я. — Что с ним сталось? Откуда мамуля должна была брать воду, чтобы напоить ту самую лошадь? Не вижу никакого колодца.

— Воду мы брали из колодца, — подтвердила мамуля. — И в самом деле, нигде его не видать.

— Он крапивой зарос, вон там, — показала Люцина. — Я чуть не свалилась в него вчера. Прикрыт досками, а я и не заметила. Правда, все равно не утонула бы и никого в нем не утопишь, воды в колодце нет, забит мусором.

— И вы туда же! — рассердилась Тереса. — Какое вам дело до колодца? Ведь это Янек выдумал, что в нем утопили младенца, никого в нем не утопили, ребенка Эдита оставила у одной бабы в деревне, я даже фамилию помнила, вроде как Гундосиха.

— Гундоцка, — поправила сестру мамуля. — Какая жалость, в этом колодце всегда была прекрасная вода. Помню, глубиной он был в семь метров, но вода стояла уже на пяти.

— А чем ее доставали? — заинтересовалась я. — Ворот? Журавль? Маховое колесо?

— Шестом ее доставали, — рассеянно отвечала мамуля, погрузившись в сладкие воспоминания молодости. — Такой длинной-предлинной жердью с крючком на конце, которым цепляли бадью.

— И крючок зацеплялся крепко? — спросила Лилька. — Бадья не слетала?

— Слетала, а как же, но редко. Раз, помню, у кого-то слетело ведро. У кого — не знаю, он так и не признался, не то бы получил от дедушки. Уж как ни старались достать ведро — так и не достали, осталось в колодце.

Я не поверила:

— Как же можно доставать воду шестом с такой глубины? Это ж какой длины должен быть шест...

— А его делали из двух крепких жердей. Дедушка сам их скреплял и постоянно следил, чтобы прочно держались. И вообще колодец был построен солидно — верх по краю выложен камнем, все прикрывалось сплошным деревянным навесом с дверцей, прочно, по-хозяйски. Куда все это подевалось?

Тересу злили эти разговоры о колодце, в них она усматривала инсинуации в свой адрес и вообще пустую болтовню, предлагая лучше выработать конкретный план действий. Марек неожиданно поддержал ее и даже предложил вернуться к идее Люцины — тайно подглядеть, в каком месте начнет копаться Эдита, если ее допустить на нашу территорию. Тетя Ядя почему-то упорно твердила о второй груше, рекомендуя обратить на нее внимание. Мне стало скучно, захотелось курить, а тут еще принялись докучать комары. Оставив своих вырабатывать план действий, я пошла за сигаретами в вагончик.

Уходя, мы оставили в вагончике гореть свет, и сейчас его окна ярко светились. Электричество к своему вагончику Хенрик провел от деревенской электролинии. Ночь уже наступила, но ярко светила лупа, так что света во дворе было достаточно, и мне показалось — у полуразвалившейся хаты что-то темное шевелится. Я замерла на месте, напряженно вглядываясь. Вот опять между бывшей скамейкой и зарослями крапивы, скрывавшими старый колодец, пошевелилось какое-то темное пятно. Днем там ничего такого не было, я хорошо помню! Не скажу, чтобы я слишком уж испугалась — в конце концов, все наши тут недалеко, в любую минуту могу позвать на помощь. Однако и соваться очертя голову в неведомую опасность тоже желания не испытывала. Что делать? Подумала и выбрала компромисс.