Примечание.
К началу 1987 года Тамара весила шестьдесят три килограмма. Могла отжаться раз тридцать, не сбив дыхания. Могла сутками пропадать на работе и потом еще предаваться любовным утехам. Она и дочь приучила к занятиям спортом. Девочка успешно занималась спортивной гимнастикой в школе олимпийского резерва.
Отметим, Тамара сохранила не только фигуру, от природы красивую, но и лицо свое. Мужчины выворачивали головы, увидев ее на улице.
При этом, как мы могли заметить, не ограничивала себя в еде и питие.
Но послушаем ее дальше.
* * *
Во дворе какая-то суматоха. В свете сиреневого фонаря я увидела Надьку, Васю и других моих соседей.
Не буду же толкаться, чтобы протиснуться внутрь этой толпы.
– Вася! Вася! – он-то откликнется. Услышал.
– Чего случилось?
– Нашего участкового убили. Горло перерезали от уха до уха. Кровищи, целая лужа, – странные люди. Человека зарезали, как барана, а им забавно. Даже усмехаются.
Меня опять затошнило. Успела дойти до угла.
Надо же – убили милиционера, а никого из этой самой милиции и близко нет. Вот тебе и демократия, Михаил Сергеевич! Как все восторгаются им. Гладкий, одет, обут красиво. Говорит гладко. Жену же его бабы просто обожают. Им, дурам, нравится, как она одевается.
Не знаю, но мне он не по нутру. Даже противен. Ненастоящий какой-то мужик. И говорит вроде правильно, но что-то лживое. Я слышу. Вот разрешили кооперативы. У нас в «стекляшке» открыл какой-то грузин частный, то бишь кооперативный ресторан.
Один раз мы с Анатолием Ивановичем зашли туда. Ничего не скажу. Не так, как в других. Интерьер оригинальный. Мебель стильная. И все. Официантки такие же хамки. Меню кавказской кухни. Все втридорога. Поешь один раз и зарплату оставишь.
Но, что удивительно, свободных мест нет. Бугаи с девками крашенными. Наглые до безобразия.
Мы с Анатолием Ивановичем ушли, не дожидаясь десерта.
Опять я отвлеклась.
Ушла домой. Да и народец разошелся. А милиционер с перерезанным горлом остался лежать под фонарем.
Больше меня не тошнило. Простите. Все я о своем. Больше не буду. Дело житейское.
– Анатолия Ивановича позовите, пожалуйста, – я редко звоню Толе. Опасаюсь, что ли, его сына. Он в возрасте таком. Трудном.
– Тамара Вениаминовна, – ни тени неприязни, – папа вышел за сигаретами. Чего передать?
– Попроси его мне позвонить, Миша.
– У вас все в порядке? – отцовское воспитание.
– Да, – а что сказать мальчику? Не огорошу же я подростка сообщением о моей беременности.
Лишь подумала об этом, как тут же решила: и Анатолию об этом пока ни слова.
Через пятнадцать минут мы с Анатолием Ивановичем говорили о предстоящей покупке машины. Еще через десять минут мы уже уговорились, что он прямо сейчас приедет ко мне – не потеряем время утром завтра.
Заснула под аккомпанемент громкого мата во дворе. Работали наконец-то приехавшие опера. Убили их товарища, а они разборки устроили – кто виноват в этом. Отголосками до меня доносилось:
– Крышевать надо было по уму.
Или:
– Крысятничал. Вот и пошел под нож.
Ни стыда, ни совести. А впрочем, откуда это у них?
«Пятерочку» мы с Анатолием Ивановичем выбирали долго. Но еще дольше мы добирались до Центра продаж АвтоВАЗа. Два раза я едва сдержала рвотные позывы. Хорошо, взяла с собою леденцы лимонные.
Домой ехали на красной машине. Это мне стоило 300 рублей. Права на вождение я получу через месяц.
Теперь считайте. Вышли мы из дома в шесть утра, а вернулись в семь вечера. Ничего, я дольше ждала своей очереди на счастье быть автолюбителем.
В программе «Время» все тот же Михаил Сергеевич. Через кадр его жена. И, что поразительно, каждый раз в новом наряде. В ушах звенит: «Перестройка необратима, необратима, необратима». Шаманство какое-то.
– Я сегодня у тебя останусь. Надо отметить твое приобретение.
Анатолий Иванович остался у меня надолго. До рождения сына.
Новый, 1988 год мы встречали впятером. Мы с Толей, Маша и наши сыновья. Молодец, Миша. Он так искренне радовался сводному брату.
– Как назовем сына? – этот вопрос я задала Анатолию, после того как мы проводили старый год и выслушали все того же Михаила Сергеевича.
– Иваном, – не задумываясь, ответил Анатолий.
– Что же, звучит – Иван Анатольевич, – так же быстро, как отец, отреагировал Миша.
Когда Мише исполнилось тринадцать лет, мама его буквально взмолилась: «Возьми его к себе! Не справляюсь я».
Думается мне, что не только переходный возраст сыграл тут свою роль. Дошли до меня слухи, мир тесен, что претендент на ее руку поставил вопрос ребром: или я, или он. То есть Миша. Вот и стали жить вдвоем. Сын и отец.
Миша попросился пойти на двор. Там дядя Витя из третьего корпуса устроил фейерверк. Работает этот дядя в каком-то кооперативе. И всего в том кооперативе пять человек, но все умельцы. Один собирает из деталей приставки к телевизорам, чтобы программы из Финляндии принимать. Другой ходит по домам и устанавливает замки с секретом. Правда, месяца через три в эти квартиры стали наведываться воры. А так ничего. Замки крепкие. Кто что, в общем. Дядя Витя начал пить запойно, и его с работы погнали. Пьяный взрывотехник страшнее банды разбойников.
– Тамара, пора нам определяться.
– Говори, пожалуйста, нормальным языком, – я видела, что Анатолий взволнован и даже несколько растерян.
– Хорошо. Мы должны жить вместе. Под одной крышей. Так по-человечески?
– Итак, посчитаем. Я да ты. Это два. Маша и Миша. Это уже четыре. И теперь вот Иван. Это уже пять человек. У меня в квартире две комнаты. У тебя одна, – не хотела я напоминать, что жене он оставил трехкомнатную квартиру в «академическом» доме на Кировском проспекте. – Где будем вить гнездо?
– Ты копила на машину. Я копил на квартиру. Это не упрек. Избави Бог, – а я и не обижаюсь, слушаю. – У меня очередь в кооперативе. Пойду к нашему депутату. Попрошу, чтобы он посодействовал.
– Думаешь, поможет?
– Попытка не пытка. Кажется, Миша вернулся.
Это я дала ключи мальчику. По телевизору начали передавать зарубежную эстраду.
– Теперь наша очередь идти гулять. Я слушать этот вой и писк не в состоянии, – в этом я с Анатолием Ивановичем солидарна.
Местные фейерверкеры ушли, оставив на снегу рыже-черные подпалины. Фонарь мигал. Мело. Ярко светил полумесяц. Под детским грибком двое целовались. Оттуда доносился прерывисто голос женщины:
– Дам, а ты не женишься.
А в ответ фальцетом:
– Я врал тебе. Врал.
Мужчина с голосом ребенка то ли утверждал, то ли спрашивал.
– Скажи, доктор наук, сколько же надо выбросить адреналину в кровь, чтобы на морозе обнажаться, даже частично?
– Думаю, у него в крови в данный момент больше спирта, чем тестостерона, – доктор и есть доктор. – Пошли в сквер!
Новый год начал свой путь и тут.
Глава четвертая
Нашу жилищную проблему мы решили так. Миша остался жить в однокомнатной квартире. Мальчик превратился в юношу. В его рассудительности я могла убедиться не раз. Не по-детски он, например, принял решение оформить наши с Анатолием отношения.
– Это не так уж современно, но верно. Сейчас сплошь пропагандируют так называемые свободные отношения. Я же думаю, что все это от ущербности мозгов.
Миша готовился к выпускным экзаменам в школе. Как ни склонял сына Анатолий к поступлению в мединститут, тот настаивал на своем. Он будет строителем. Далеко смотрит юноша.
Естественно, такое решение жилищной проблемы добавляло нам, да, да, и мне тоже, хлопот. Нельзя же оставлять надолго юношу одного. И речь даже не о его моральном облике. Переспать с женщиной он может и вне дома. Но кушать-то он должен. И не в забегаловках по имени Макдоналдс.
Иван рос здоровым и практически не доставлял мне особых забот. В год он уже был определен в ясли-сад. Я вышла на работу. Нашу лабораторию перевели на хозрасчет. Крутись заведующая теперь. Маша тоже радовала нас с отцом. Без особых проблем Анатолий оформил отцовство. По праву.
– Тамара, готовь меня в командировку, – объявил муж.
Командировка в Израиль. Такого пять лет назад представить, даже во сне, было невозможно.
Забыла сказать. Как всегда, о главном. Мы живем в большой четырехкомнатной квартире. На Васильевском острове. Рядом с гостиницей «Прибалтийская». Депутат похлопотал. Сколько эти «хлопоты» стоили нам сверх того, что надо было внести за квартиру, говорить не буду.
В тайне от мужа я копила на обустройство нового жилья. Главное, решила я, так оборудовать кухню, чтобы там было и красиво, и удобно. Баба есть баба.
* * *
Отступление первое.
Описываемое тут относится к 1993 году. Тамара скромно умалчивает, что три месяца назад она сделала аборт.
Она все так же стройна. Ее волосы тронула седина, но она, в отличие от других ее не скрывает краской. Она успевает раз в неделю посещать спортивный клуб. Там и сауна.