Голдштейн считает «разум» абстрактно-категориальным, концептуальным образованием и все другие его проявления называет «патологическими», «стерильными». Возражая Голдштейну, замечу, что, помимо концептуальных, существуют и другие полезные проявления разума, хотя неврологи и психологи редко вспоминают о них. Одними из таких проявлений разума являются мимика и пантомимика, позволяющие человеку выражать свои чувства, – способности, не менее важные, чем умение говорить. Мерлин Дональд[209] в своей работе «Происхождение современного разума» пишет о том, что выразительные движения человека, проявляющиеся в мимике и пантомимике, в течение миллиона или более лет служили специфическим кодом для передачи чувств, оценок, отношений к событиям и явлениям человеку прямоходящему, пока, не научившись абстрактно мыслить и говорить, он не превратился в человека разумного[210].
Наблюдая за тем, как Стивен поет, сопровождая пение выразительными движениями, я подумал о том, почему бы по крайней мере некоторые аспекты аутизма и савантизма не отнести к категории нормального развития личности (пусть даже гипертрофического), основанного на выразительных движениях человека и сопряженного с неполноценным развитием абстрактно-символической базы. Однако затем я решил: если такое суждение и возможно, оно касается частностей, и при оценке личности Стивена не стоит уходить в сторону. Стивен – не человек прямоходящий, не «чудо-счетчик» и вовсе не идиот.
Развитие Стивена с раннего детства было своеобразным, качественно отличным как от развития нормального человека, так и от развития идиота-саванта. Он конструировал мир своеобычным путем, и его дарования развивались совместно с его способами познания, с его собственной личностью. Я так и не смог в полной мере установить, как думает Стивен, как текут его мысли, какими путями и как он конструирует мир, какие силы использует при проявлении своих дарований. Однако можно определенно сказать, что, несмотря на недостаточную способность к абстракции (одной из основных операций мышления), Стивен преуспел в подражании, которое помогало ему, к примеру, при рисовании воспринимать конкретные образы и рисовать «явь» (хотя, вероятно, бывали случаи, когда значение этой «яви» ему было не уяснить), и «явь» эту он рисовал с неподражаемым мастерством, проявляя своеобразный талант.
Однако о наличии подлинного таланта следует судить по результатам деятельности человека, которые должны отличаться принципиальной новизной, оригинальностью подхода. Талант человека выражается потребностью в творчестве, которое предполагает наличие у индивидуума не только способностей, но и мотивов, воображения, интуиции. Талант выражается и в потребности человека раскрыть и расширить свои созидательные возможности. Творчество связано с внутренней жизнью личности, с потоком новых идей и сильными чувствами.
Творчество в таком его понимании, вероятно, навсегда останется для Стивена недоступным. Но и отображение «яви» с недюжинным мастерством – не меньшая одаренность, чем «подлинные» способности, имеющие творческое начало. Рассказывая в одной из своих работ о Хосе, страдавшем аутизмом художнике, я отмечал, что он живет в своем собственном особенном мире, состоящем из многочисленных, но не связанных между собой (хотя ярких и образных) частностей – или, говоря словами Марселя Пруста, состоящем из «собрания отдельных моментов», не связанных с прошлым и не воздействующих на будущее. Но и такое восприятие мира не мешало Хосе замечательно рисовать. Особенно хорошо ему удавались рисунки растений, которые даже использовались в качестве иллюстраций книг по ботанике. (К слову сказать, я слышал об аутичном художнике, выполнявшем заказы Королевского ботанического сада.)
При наблюдении одаренных аутичных людей нередко возникает вопрос: влияет ли аутизм на их удивительные способности и в частности на способности к рисованию?
У большинства аутичных людей отсутствуют яркие способности к рисованию, а большинство художников не подвержено аутизму, но если у аутичных людей проявляется такой дар, то, вероятно, существует взаимосвязь между этим удивительным даром и аутизмом. Если такая связь действительно существует, то обоснованно утверждать, что искусство аутичных людей приобретает как сильную, так и слабую сторону аутизма: исключительную способность к обстоятельной репродукции и верность стереотипу. Однако я не уверен, что можно говорить об «аутичном искусстве».
Едва ли можно говорить и о том, что искусство повлияло на развитие Стивена, изменило его характер или кардинально сказалось на его интеллектуальных способностях. Но в этом, вероятно, нет ничего особенно удивительного. Многие художники, даже с мировым именем, жили ничем другим не примечательной жизнью. Вместе с тем нельзя не сказать о том, что Стивен избежал участи многих аутичных людей (пятьдесят процентов которых не используют речь, отказываясь от общения с окружающими, а девяносто пять процентов ведут бесцветную жизнь), – и тому в немалой степени помогло постоянное занятие рисованием. Но главную помощь Стивену оказали, конечно, люди. Без поддержки со стороны одного дарования недостаточно. Хосе, не менее одаренный, чем Стивен, не получив необходимой поддержки, остался на обочине жизни. Стивену, в отличие от Хосе, помогли многие люди и прежде всего Лоррейн Коул, Крис Маррис и Маргарет Хьюсон, которые не только поддерживали его интерес к рисованию, пытаясь развить его одаренность, но и старались развить его самого. Маргарет часто брала его с собой в путешествие, чтобы показать ему мир, а в 1993 году устроила его в художественное училище. Однако его пассивность, апатия не пропали, и, на мой взгляд, Стивен и дальше будет нуждаться в помощи, подобно Слепому Тому, которого постоянно опекал и поддерживал полковник Бетьюн.
И все же способности Стивена к рисованию могут не получить последующего развития, да и сам Стивен может не развиться как личность. Но это не принижает его, как и не умаляет его таланты. Его недостатки, как это ни удивительно, приносят и пользу. Его видение мира имеет свои достоинства, ибо, не приемля концептуальности, отображает «истинную» действительность, пусть и статичную. Да, Стивен ограничен в своих возможностях, он странен, недоразвит и аутичен, но у него имеются силы для постижения и изображения мира, что дано далеко не каждому.
Антрополог на Марсе
Вернувшись в июле 1993 года в Соединенные Штаты после встречи со Стивеном Уилтширом[211], я в том же месяце поехал в Массачусетс навестить Джесси Парк, страдающую аутизмом художницу, которая рисует лишь природные аномалии и звездное небо (о ее жизни и увлечении рисованием ее мать написала повесть «Осада» («The Siege»), интересную книгу, полную тонких и поучительных наблюдений). После визита к Джесси я побывал в нескольких школах для аутичных детей, а затем отправился в Кэмп-Уинстон, летний лагерь таких детей, расположенный на берегу Онтарио. Одним из воспитателей в этом лагере был Шейн, мой приятель, страдающий синдромом Туретта. Его непомерная импульсивность, обусловленная моторными тиками, может расшевелить любого ребенка. Затем я направился в Калифорнию навестить семью аутичных людей, в которой этим недугом страдают супружеская чета и их двое детей. Пообщавшись с этой семьей, каждый из членов которой по-своему одарен, я направился в Колорадо, в Форт-Коллинс, повидать Темпл Грандин, наиболее примечательную аутичную женщину, которая, несмотря на свою болезнь, стала доктором философии[212] (в области биологии) и теперь преподает в Колорадском государственном университете и, кроме того, имеет свой бизнес.
Хотя аутизм и был описан почти одновременно в сороковых годах XX века Лео Каннером и Гансом Аспергером, они разошлись в оценках, характеризуя этот недуг. Каннер был склонен считать эту болезнь «очевидным несчастьем», а Аспергер находил в этом расстройстве и положительные особенности – «специфическую оригинальность мышления и своеобычность познания, которые могут привести в будущем к значительным достижениям в жизни».
Согласно суждению Каннера, аутичные дети умственно недоразвиты и, довольно часто, в значительной степени. По его наблюдениям, у многих аутичных детей бывают нервные срывы; наблюдаются и более «мягкие» неврологические симптомы заболевания: спазмы, тики, бесцельная суетливость, атетозоподобные движения пальцев рук, а иногда и мышечный тремор, похожий на проявление паркинсонизма. У некоторых детей отмечается повышенная чувствительность, проявляющаяся беспричинным плачем и недовольством; другие дети, наоборот, адекватно не реагируют даже на неприятные раздражители. По наблюдению Каннера, речь аутичных детей лишена прямого социального назначения и часто сводится к бессвязному многословию, пустой болтовне или фразам-штампам. Дорис Аллен, психолог, назвала этот симптом детского аутизма «семантико-прагматическим дефицитом».