Читать интересную книгу Псалмы Ирода - Эстер Фриснер

— Марта?

Баба Фила вскинула свои холодные, покрытые шишками руки.

— Ах, это еще один секрет, который тебе предстоит хранить, девочка. Я знаю, что ты и без того таскаешь в себе в эти дни столько тайн, что ими можно заполнить всю землю. Да, я назвала ее Мартой, а почему бы и нет? Мы с ней проводим вместе много дней и ночей. Так почему же я должна обращаться с ней, как с животным? Даже старая кобыла мисс Линн, у которой все кости наружу, и та имеет имя. Формально, как того требует обычай, имени у нее нет, как и у всех служанок, которые тут были до нее. Но в память о нашем изгнании я дала ей имя. Раздели эту тайну с нами, дитя, но молчи. То, что мы знаем здесь, умирает сразу за дверью. Ни словечка внизу! — Последняя фраза звучала особенно твердо. В ее значении было невозможно усомниться.

— Я не скажу, клянусь Господином нашим Царем. — Бекка задумчиво погладила подбородок. — Но если ее тут нет, значит, она выполняет очень важное поручение. Может, помои пошла выносить?

Баба Фила раскудахталась и закашлялась.

— Так! Именно так! Я же знаю, что ты умница. Скажи мне, Бекка, это правда — мне ее поведал сквознячок — насчет праздника Окончания Жатвы? Правда, что Эпл, Приска и Сара Джун обручены?

— Да, мэм, в общем, правда.

— А то, что тебя пометил Варак?

Бекка чуть язык себе не прикусила, так она торопилась опровергнуть сказанное.

— Нет, мэм, он сделал предложение только Саре Джун.

— Я говорю не «обручился», а «пометил», девушка! Знаком Христа, сотворенным из земли, и все такое? — Баба Фила изобразила в воздухе крест на лбу Бекки. На этот раз в реакции девушки было больше страха, чем удивления. Вкрадчиво, голосом мягче падающих снежинок Баба Фила задала вопрос: — Ну и что ты теперь думаешь о силах хуторской вещуньи?

Тщательно взвешивая слова, Бекка наконец ответила:

— Я думаю, тут было достаточно разговоров о том, что случилось на празднике Окончания Жатвы, для того, чтобы часть их просочилась и сюда. Я бы больше удивилась, если б до вас не дошли столь важные новости. Ваша… Марта — это ведь ваши вторые уши, не так ли? И она бесшумно приходит и уходит, да и имени у нее нет, так что в умах местных жителей она как бы не существует. Именно так она и собирает для вас сведения. Я думаю, что с помощью ее ушей и ваших собственных вы научились слышать так же хорошо, как мисс Линн научилась видеть. И еще я думаю, что настоящая мудрая женщина должна воспитать в себе и то и другое умение.

— А мудрая женщина, значит, это ты? — На мгновение в глазах Бабы Филы мелькнуло выражение жалости. Старуха дотронулась до пальцев Бекки и погладила их. — Смотри и слушай, девочка, слушай и смотри. Погибают грезящие, ибо у них и уши, и глаза каменные. Звезды слепят их своим блеском, и они не замечают, что кто-то уже выкопал яму на их пути. Но те, кому светит пламя ума, выживают и в тяжелейшие времена, и в голодные времена, и во времена боли. Они знают, что существуют забытые пути, которые позаросли травами, но которые лишь ожидают, чтоб их снова отыскали.

— Но если тропа заросла, — Бекка говорила так тихо, что ее почти не было слышно, — если она скрыта от глаз, то для того, чтоб ее заново открыть, нужны не только острые глаза? Не может ли… может, для этого надо уметь грезить?

— О, свои сны ты тоже держи при себе, милочка, — согласилась старуха. — Только не следует опираться на одни грезы. Есть времена, когда глаза видят так много, что сердце перенести этого не может. Вот тогда сны способны исцелять. Есть времена, когда даже при твоем разуме ты можешь узнать непереносимо много для него.

Скрип ременных петель большой двери заставил Бекку обернуться. В дверях стояла девушка Бабы Филы, придерживая рукой упертый в бок свежеотчищенный ночной горшок старухи.

Баба Фила оттолкнула от себя руку Бекки.

— А теперь займись своим делом и прекрати мне надоедать, — рявкнула она. — Только потому, что у тебя течка, нечего изображать из себя поникший стебелек! Работай! В работе спасение женщин.

Бекка еще раз присела и пробормотала что-то насчет починки белья, но при этом не слышала ни собственных слов, ни ответа Бабы Филы. Даже пока девчонка отыскивала ночные рубашки, чулки и юбки, нуждавшиеся в штопке, Бекка продолжала слышать в своем уме отголосок слов Бабы Филы. Бекке было непривычно жарко, что, впрочем, могло быть еще одним результатом ее состояния. Но весь этот разговор об огне, о забытых тропах, о смерти грезящих…

«И сны? Они тоже умирают? — шептал Червь с лицом девушки из ночи бдения Бекки. — Тогда чем был голос, принесенный ветром от Поминального холма, как не дыханием безумия? Призраков, Бекка, не существует. Нет блуждающих душ, которые окликают тебя по имени. Мы — всего лишь сны. Реально же лишь то, что можно пощупать руками. По-настоящему умная женщина получает свои знания лишь таким образом».

Что-то тлело в груди Бекки. Это тление не давало искр, зато жар был такой, что, казалось, мог поспорить с любым камином. Тверже камня и яростнее солнечных недр были буквы, слагающие одно-единственное слово, слово, отрицающее горькое и непререкаемое определение того, что такое реальность и что такое ее противоположность.

НЕТ. И еще раз, и еще громче, и еще раскаленнее в сложенных лодочкой ладонях ее души: НЕТ!

Дасса обуглилась от той же искры отрицания и отказа, и эта искра вырвалась из ее души на крыльях реального пламени.

«И сожгла ее дотла в огне, который она разожгла сама, — шептал призрак. — Разве ты хочешь того же, Бекка? Ты хочешь этого? — Сонное личико ее крошки-сестры внезапно возникло перед глазами Бекки. — Ни одно семя не прорастет в обожженной пламенем борозде. Ни единого плода не даст обгоревшее дерево».

Девушка Бабы Филы трясла ее за руку.

— Эй! Ну-ка, проснись! Иначе слетишь, чего доброго, со ступенек лестницы. Баба хочет посмотреть, чему я тебя научила.

— То, чему я сначала научила тебя, — довольным голосом отозвалась старуха. — Через Марту я дала тебе важнейшие знания, которые тебе когда-нибудь могут очень пригодиться.

«Когда-нибудь!» — повторила про себя Бекка. Сейчас! И вспомнила Адонайю, прижимающего ее к стволу дуба, тут же от всей души пожелав, чтобы они снова оказались там и чтобы она показала ему все, чему научилась со времени праздника Окончания Жатвы.

— Положи свои вещички на пол, Бекка, — сказала бабина девушка. — Будем драться.

Бекка начала было протестовать, говоря, что мама внизу ждет ее возвращения, что она с нетерпением дожидается, когда же Бекка принесет ей белье Бабы Филы для штопки и Хэтти сможет покончить с этим делом. В запасе у Бекки было еще немало весьма весомых причин, по которым она не могла дольше оставаться на чердаке. Как это девушка в поре будет кататься по всему полу с другой девчонкой? Да у всех без исключения жен случится родимчик, если они услышат о такой дикости! Борьба, драка, знание того, как спасти свою шею и сломать чужую, все это чисто мужское дело!

«Мужское дело», — согласился Червь.

Бекка положила на пол узел с бельем.

— А почему бы и нет? — улыбнулась она.

Схватка длилась недолго, зато отличалась свирепостью. Марта начала первой, прыгнув на Бекку как кошка, готовая драться зубами и когтями. (Первый урок, полученный Беккой, заключался в том, что женщины дерутся без соблюдения правил, принятых на турнирах, и не гнушаются ничем для достижения победы.) Прыжок застал Бекку врасплох — дерзкий ложный прием, который эта тощая молчаливая девчонка еще ни разу не применяла. Неожиданность! Любому дураку известно, что зачастую именно этим и выигрывается бой. За то мгновение, которое продолжался прыжок Марты, в голове Бекки успели промелькнуть все случаи, когда она слышала эту фразу. Время растягивалось. Она успела пересчитать все зубы в широко открытом рте девчонки, разглядела каждую полоску грязи под ее ногтями. За считанные мгновения тело Бекки успело перехватить на себя руководство действиями у пораженного неожиданностью мозга.

Неожиданность? Но не для меня!

Теперь время обрело былую скорость. Действуя совершенно автоматически, Бекка сделала шаг в сторону и, ухватив еще в воздухе Марту за талию и ворот рубашки, рывком придала прыжку девушки еще большую высоту и скорость. Рухнувшая на пол Марта проехалась лицом по половицам, а старуха залилась смехом.

Не успел еще старухин смех смолкнуть, как Марта была уже на ногах — готовая к прыжку, глаза узкие, свирепые. Она притворилась, что собирается снова повторить свой прыжок, но тут же изменила намерение, и когда Бекка скользнула вбок, она встретила это движение на полпути. Босая загорелая ступня Марты врезалась в живот Бекки. Сильные руки вцепились в ворот ее платья, и одновременно Марта, свернувшись в тугой комок, опрокинулась на спину, увлекая Бекку за собой. Рот Бекки уже открылся для вопля, но тот же самый инстинкт битвы наглухо заткнул ей глотку.

«Ты только завопи, и тут же весь дом сбежится сюда!»