Читать интересную книгу У колыбели науки - Генрих Волков

И в физике, а вслед за ней и в других естественных науках крепнет убеждение, что поиски создания новых фундаментальных теорий, охватывающих еще более широкий класс явлений, упираются в поиск новых форм мышления, новых понятий и способов движения мысли, который ведет философия, обобщая достижения всей предшествующей науки.

Мы приходим таким образом к выводу, что в будущей науке философия призвана играть все более значительную роль. Начавшаяся смена ориентации в науке, в результате которой совершенствование техники и технологии станет задачей подчиненной, а на первый план выдвинется задача совершенствования биологической и социальной природы самого человека, регулирование общественных отношений, создание материальных и духовных условий для гармоничного развития личности, — эта смена ориентации предъявит особенно высокие требования к философии и к комплексу гуманитарных наук.

Мы видим, что по целому ряду вырисовывающихся уже сейчас черт (человеческая ориентация, высокий уровень обобщения, роль философии и методологии, интеграция) новый этап развития науки напоминает науку античного периода. Наука, как и все сущее, развивается по диалектическому закону отрицания, она движется по спирали: завершая виток исторического развития, возвращается к его началу, но на неизмеримо более высоком уровне.

И тот факт, что начинающийся ныне этап развития науки предстает в качестве антипода предшествующему периоду, побуждает нас с особым интересом взглянуть на античную мысль, которая ведь тоже антипод технизированной науки, хотя и с другого исторического конца.

Не помогут ли и здесь истоки лучше понять горизонты?

При этом мы отдаем себе отчет, что происходящая смена этапов в развитии науки, ломка прежних системных ее связей происходит в обществе, которое переживает небывалую в истории ломку социальных отношений.

Принципиальной важности факт заключается в том, что перестройка социального феномена науки и переустройство мира на принципах социализма и коммунизма идут «в унисон». Оба эти процесса роднит нечто общее, что выявляется в отношении к человеку. Если социализм и коммунизм делают из человека не средство, а самоцель, ставят его в центр всей жизнедеятельности общества, если основной целевой ориентацией материального производства становится не производство ради прибыли, а производство ради удовлетворения потребностей человека, — то и в науке, как мы видели, происходит соответствующая переориентация.

Развитое коммунистическое общество — это социально, национально и хозяйственно интегрированный организм, созданный на научных основах, научно управляемый и научно осуществляющий свое взаимодействие с природой, свое расширенное воспроизводство. Это ассоциация, предоставляющая каждому все возможности для выявления, полнокровного развития и реализации своих творческих способностей.

Но что представляет собой такое общество, как не воплощение человечески ориентированной науки?

Мы отдаем должное науке прошлого, начиная с самых истоков ее развития. Мы все находимся под большим впечатлением успехов современной науки. Но еще большие надежды мы возлагаем на нее в будущем.

Для осуществления этих надежд нужно в конце концов только одно: чтобы мир науки был человечным, а человечность обретала силы в мудрости науки.

Примечания

1

См. Куно Фишер, Гегель, его жизнь, сочинения и учение. Полутом 1. Спб., 1902, стр. 87.

2

На это обстоятельство обратил внимание Маркс в своей докторской диссертации. См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений. М., 1956, стр. 26.

3

Термин «метафизика» употребляется здесь в своем первоначальном значении, не в смысле противопоставления диалектике, а в смысле противопоставления физике, наукам о природе.

4

Антуан де Сент Экзюпери, Соч. ML, 1964,, стр. 581

5

И.-В. Гёте, Избранные философские произведения. М., 1964, стр. 377.

6

Айзек Азимов, Вид с высоты. М., 1965, стр. 9—10

7

К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений. М., 1956, стр. 169.

8

В. И. Ленин, конспектируя Гегеля, отметил его мысль, что «здравый человеческий рассудок есть такой способ мышления, в котором содержатся все предрассудки данного времени» (см, В.И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 29, стр. 245).

9

Гегель, Соч., т. IX. М., 1932, стр. 24.

10

Омар Хайям, Рубайят. Душанбе, 1965, стр. 51.

11

К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 26, ч. II, стр. 125.

12

Там же, стр. 122.

13

В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 40, стр. 137.

14

В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 3, стр. 14.

15

В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 1, стр. 195.

16

К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 21, стр. 276.

17

К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 20, стр. 366.

18

К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 20, стр. 369—370.

19

Гёте, Лирика. М., 1966, стр. 121

20

«Во всей истории нет ничего более удивительного и ничего более трудного для объяснения, чем внезапное возникновение цивилизации в Греции» (Бертран Рассел, История западной философии. М., 1959, стр. 21).

21

J. Burnet, Early Greek Philosophy, 3 ed, London, 1920

22

См. напр.: Дж. Томсон, Первые философы. М., 1959, стр. 65—67, а также: Н. И. Конрад, Восток и Запад. М., 1966,

23

См. Дж. Нидам, Общество и наука на Востоке и на Западе. В сб.: «Наука о науке». М., 1966.

24

М. Рейснер, Идеологии Востока. М: — Л., 1927, стр. 15.

25

Приводятся, например, такие доводы: исключительная талантливость греческого народа, его восприимчивость к достижениям «чужих» культур, переход к несельскохозяйственной — торгово-ремесленной по преимуществу — цивилизации, переход от бронзового века — к железному. Некоторые же авторы отказываются видеть сколько-нибудь существенные различия между духовными культурами Востока и Запада — это уже другая крайность по отношению к теориям европейской исключительности и восточного «экзотизма».

26

Цит. по кн.: С.Я. Лурье, Очерки по истории античной науки. М.—Л., 1947, стр. 29.

27

Дж. Вернал, Наука в истории общества. М., 1956

28

Плутарх, Сравнительные жизнеописания. т. 1. М., 1961,

29

Там же, стр. 60, 65.

30

Плутарх, Сравнительные жизнеописания, т. 1, стр. 66.

31

Цит. по кн.: А. Ф. Лосев, История античной эстетики (Софисты, Сократ, Платон). М., 1969, стр. 17.

32

Плутарх, Сравнительные жизнеописания, т. 1, стр. 66.

33

А. И. Герцен, Письма об изучении природы. М., 1946, стр. 84-85.

34

А. Ф. Лосев, История античной эстетики (Ранняя классика). М., 1963, стр. 107.

35

См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 20, стр. 185—186.

36

Анализируя античную форму собственности в отличие от азиатской, К. Маркс отмечает, что в античном обществе отдельный человек становится собственником особой парцеллы, что он является вместе с тем и горожанином, тяготеет к полису. При этом «для добывания жизненных средств индивид ставится в такие условия, чтобы целью его было не приобретение богатства, а самостоятельное обеспечение своего существования, воспроизводство себя как члена общины, воспроизводство себя как собственника земельного участка и, в качестве такового, как члена общины». Маркс развивает далее мысль, что уже в этом обществе господствует воззрение, согласно которому «человек, как бы он ни был ограничен в национальном, религиозном, политическом отношении, все же всегда выступает как цель производства… Поэтому младенческий древний мир представляется, с одной стороны, чем-то более возвышенным, нежели современный» (К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч., т.46,ч1, стр. 466—467)

37

Гомеостазис — в данном случае: жесткое, механически детерминированное, лишенное «обратной связи» управление.