Ник слегка заворожено следит за блеском темно-синих камней, цветом почти как ее глаза. Если решаться — то сейчас, потом он просто не сможет!
— Хорошо, беру.
«ЙЕС!» — воскликнула про себя продавщица. Впрочем, она была честна с этим обаятельным «рыжиком»: браслет действительно стоящий, и цена за него справедливая — уж она-то в этих вопросах разбирается.
— Оплата наличными или по карте?
— По карте.
Его рука слегка дрогнула, когда он передавал свою банковскую карту. Этот браслет сожрет почти всего его накопления. Ну да ладно, он все равно уже решил.
Глава шестнадцатая, которая является прямой иллюстрацией третьего закона Ньютона
— Ты почему так поздно, радость моя?
— Твоя радость была сегодня еще радостью нашего общего друга Коли, — Вик наклонился, чтобы подхватить сына на руки.
— Ты встречался с Ником? Как его ноженька?
— Его ноженька сорок пятого размера почти зажила.
— Это хорошо. Есть будешь?
— Да. Во мне только кофе и чизкейк. Все, все — иди, деловой, — сынишка, засвидетельствовав почтение родителю, стал рваться с рук.
— Ну, тогда пойдем на кухню. Заодно расскажешь, что там у Ника случилось.
— Пойдем. Слушай, но ты не поверишь…
— Что такое? — Надя накладывает мужу на тарелку рыбы по-монастырски.
— У нашего Коленьки появилась зазноба.
— Да ну?
— Угу. И он с ней умудрился рассориться в дым. И по этому поводу теперь весь такой страдалец в тоске и печали.
— Коля? В тоске? Из-за девушки?
— Не видел бы сам — ни за что бы не поверил. Ой, Надюш, рыба исключительная!
— Кушай на здоровье, отец-кормилец, — Надя села за стол, напротив, подперла щеку рукой, вполглаза приглядывая за сыном, увлеченно катающим игрушечный трактор по полу. — Слушай, ну вот это новости. Значит, сдался железный Феликс. Кто она?
— Понятия не имею. Подозреваемый не сознается. Но я уже хочу с ней познакомиться. Это кто ж нашу стену непрошибаемою пробил?
— Теперь и я буду умирать от любопытства. Слушай, есть идея! Надо будет Любку попытать — они как-то с Ником неожиданно сдружились, общаются, вроде бы, часто. Правда, Любашкин что-то в последние недели смурная до невозможности. Ой… — она замолкает и смотрит на мужа. Вик тоже перестает есть. — Ой, нет, да не может же быть…
— Не может, — соглашается Вик. — Это абсурдно. Чтобы Люба связалась с Ником?…
— Да я вот тоже не верю — что у Коли хватит терпения на Любу. Но не может же это быть совпадением?…
Вик отвечает супруге задумчивым взглядом.
— Но, Витя, слушай… Если это Любка довела нашего доктора до такого состояния, то я ей самолично косы повыдергаю — те, что она еще не отстригла себе!
— Вообще-то, насколько я понял, там именно Николай Глебович накосячил. Я думал, ты будешь на стороне Любы.
— Ой, а то я не знаю свою сестру. Любовь Станиславовна при желании может мужика до нервного срыва довести! Легко и не напрягаясь. Используя все богатство великого русского языка.
— А я знаю, что Колька своей непроходимой… неуклюжестью может довести любую девушку до белого каления. Уж поверь мне, я знаю, о чем говорю. Повидал этого в исполнении нашего доктора.
— Ты сейчас о чем?
— Знаешь, — Вик аккуратно промокает губы салфеткой. — На него всегда девчонки как-то странно реагировали…
— Ну-ка, поведай мне о временах вашей буйной юности.
— А вот не буду.
— Почему это?
— Потому что, когда я тебе в последний раз рассказывал о временах своей, как ты выражаешься, «буйной юности»… и ты, кстати, просила сама рассказать и обещала не обижаться… а вместо этого я потом месяц спал на диване!
— Кто тебе виноват, что ты был такой развратник? — нимало не смутившись, пожала плечами Надя. — Ты меня шокировал! А тебе полезно месяц потомиться без секса.
— Кто сказал?!
— Я сказала, — усмехнулась Надя. — Ладно, не переживай, о себе можешь скромно умолчать. Что там с Ником?
— Да ты знаешь… Не могу сказать, что на него прямо уж так вешались. Но и без внимания Ник обычно не оставался. Не писаные красавицы, конечно, но Колька вообще не слишком разборчив в плане женской красоты.
— Натуральный Звероящер, — прокомментировала Надя.
— Угу. Самое удивительное, что этот Звероящер умудрялся каким-то непонятным образом будить практически во всех девушках неконтролируемый инстинкт гнездования.
— Это как?
— Ну да, ты не в курсе, у сестер Соловьевых он же априори отсутствует, — ухмыльнулся Вик, ловко увернувшись от брошенного полотенца.
— Это ты, типа, жалуешься?
— Это я, типа, восхищаюсь. И, вообще, я всем доволен, и не обо мне речь. Просто вот видел неоднократно, как это происходит. Спустя некоторое количество времени после знакомства с нашим дорогим доктором девушки начинают беспокоиться, как у Коленьки повязан шарфик, и не застудит ли мальчик горлышко. И все ли пуговки на месте на рубашке, а если вдруг нет, то тут же рвутся пришивать. Вечно ему таскали всякую снедь из дому, пирожки там, булочки домашние и прочее — это он мне сам про своих сокурсниц рассказывал. Норовили затащить домой и познакомить с папой. Хотя на этапе знакомства с папой Ник обычно растворялся в синей дымке.
— Интересный эффект…
— И не говори. Колька по какому-то непонятному парадоксу вызывает у большинства дам желание срочно забиться к нему под крыло, быстренько окольцевать и вить с ним гнездо. Не знаю, что в нем такое. Причем, сам он ни малейшей склонности к витью гнезда не имеет и никогда не скрывал этого, что характерно. А девчонкам это все было до одного места — все равно так и норовили…
— Что значит — нет склонности к витью гнезда? Наш доктор собирается всю жизнь бобылем прожить?
— Почему все жизнь? У него же план составлен — что и в каком возрасте он делает. Институт, ординатура, работа, потом аттестация, получение категории, потом снова работа, снова аттестация, получение другой категории. Где-то там еще у него в планах была работа на кафедре и защита кандидатской — но я не уверен уже.
— А где там у него женитьба в этих планах? После пенсии?
— По-моему, между получением второй и первой категории. В общем, после тридцати когда-то. Не сомневаюсь, что у него и перечень требований имеется к будущей супруге. Включая санитарные нормы и допуски.