что, могут не разрешить?
– Да. Но тогда я буду прятать ее под подушкой. Так даже лучше – я буду слышать, как шумит море, и разговаривать с Варей. Варя ведь сейчас на море?
Тина сникла – слова Зои разрывали ей сердце.
– Как ты думаешь, я когда-нибудь выйду отсюда? – вдруг спросила Зоя.
На минуту, только на минуту Тина замешкалась, потом твердо сказала: – Да. Выйдешь.
– Вы с Варей меня заберете? – в Зоиных глазах загорелось что-то новое. Может быть, это была надежда.
Тина сжала ее руку.
– А что мы будем делать, когда я уйду из больницы?
– Ну как что?! – улыбнулась Тина. – Гулять по городу, есть мороженое, смотреть кино…
– Кино-мороженое-гулять, – как-то быстро, скороговоркой проговорила Зоя и закивала: – да-да, я все это люблю.
– И мы обязательно поедем к морю! – Тинины слова звучали, как клятва.
В комнату заглянула медсестра: – Зоя, пора прощаться с гостями.
Зоина улыбка сошла с лица.
– А теперь я должна идти? – то ли вопросительно, то ли утвердительно – самой себе сказала Зоя. Голубые озера погасли.
Тина обняла Зою – она бы очень хотела забрать ее прямо сейчас, но…
Тина вышла во двор больницы, снег сыпал как из ведра.
Все время пока Тина стояла на остановке и ждала автобуса, она думала о том, как помочь Зое. «Лечат ли ее здесь? Даже если лечат, очевидно, что лечение не помогает. Возможно, Зое помогло бы что-то нетрадиционное, вроде того, что мы используем в агентстве? Может, придумать для нее какой-то сценарий перезагрузки? Я выясню, что все-таки с ней случилось, и поговорю с Кайгородской – Ая должна нам помочь. В конце концов, я пообещала Зое вытащить ее отсюда».
Тина села в подошедший автобус, и поехала домой.
На самом деле все, чего Тина хотела в Новый год от вселенной – так это встретить Новый год вдвоем с Егором. При этом ни о чем особенном она и не мечтала – да хоть бы они с Егором просто сидели вместе, слушали музыку, или она бы смотрела, как Егор пишет свой роман, а потом бы тихонечко ушла… Тина просила у вселенной так немного, но даже это не исполнилось.
…Когда Егор открыл ей дверь, Тина, уже по выражению его усталого недовольного лица, сразу поняла, что их общий Новый год отменяется. В ту же минуту Егор подтвердил ее догадку – да, отменяется. Правда, он деликатно сказал, что вообще отменил для себя праздник, но Тине от его деликатной отговорки легче не стало. В довершении ко всему, зайдя в его комнату, она увидела на экране телевизора… застывшее лицо Аи. Поняв, что перед ее приходом Егор смотрел какие-то записи с участием Аи, Тина совсем сникла: «Да он просто помешан на ней!».
На душе у нее чуть просветлело только, когда на прощание Егор подарил ей новогодний подарок – красивый ежедневник и дорогую ручку; на самом деле она бы обрадовалась любой мелочи, подаренной Егором, хоть магниту на холодильник, лишь бы это был подарок Егора, лишь бы получить подтверждение того, что он думал о ней.
Тина вернулась к себе в квартиру и раскрыла ежедневник: дорогая кожа, желтоватые, как – будто состаренные страницы – красивый! Из ежедневника вдруг выпала маленькая открытка. Тина подняла ее, прочла и почувствовала такую боль, будто ее сейчас как бабочку прокололи острой иглой. «С Новым годом, Ая…» – было написано в открытке, и это означало, что подарок предназначался не ей, а другой – обожаемой Егором Ае. Тина разорвала открытку на мелкие кусочки – такие же, на какие разорвали ее сердце. Она легла на диван и заплакала.
Настенные часы тикали, новый год подбирался все ближе. В какой – то миг Тина приподнялась с дивана и посмотрела на часы – до Нового года оставалось всего ничего. И тут ее телефон запиликал – пришло смс от Кирилла.
«Моя дорогая сестренка, – писал Кир, – раз уж в этой версии вселенной идет снег, и люди отмечают Новый год – я поздравляю тебя с праздником! Хотя вполне возможно, что в других ее вариантах, Нового года в принципе не бывает. Как бы там ни было, знай, что в любых версиях вселенной без исключения – я всегда буду твоим другом».
* * *
Конец декабря
Подмосковье
Утром, выйдя на кухню и увидев на календаре сегодняшнюю дату, Рубанов вздохнул: стало быть, – тридцать первое… Про то, что тридцать первого декабря нормальные люди отмечают Новый год, Рубанов помнил, в этом случае логический ряд выстраивался сразу: елка, оливье, шампанское.
При этом настроения у него, конечно, не было никакого – и на елку с шампанским не хватит, а тут еще предстояла пытка «Щелкунчиком»!
Рубанов выглянул в окно – во дворе Ксения кормила собак. Сергей поставил чайник на плиту, сел за стол, пригорюнился.
На кухню вошла зарумянившаяся с мороза Ксения. Она улыбнулась Сергею, словно была несказанно рада его видеть.
– Здрасьте, здрасьте, – пробубнил Рубанов, не разделяя ее радости.
– Между прочим, сегодня Новый год! – со значением, как – будто она сообщала исключительно важную вещь, сказала Ксения, снимая с плиты попыхивающий чайник.
Рубанов, чтобы поддержать беседу, спросил, как она обычно отмечает Новый год.
– А я теперь его вообще не отмечаю, – призналась Ксения.
Сергей вскинул на нее удивленные глаза – почему?
– Я всегда ждала от этого праздника чего-то чудесного, невероятного, но мои ожидания никогда не сбывались, понимаете? И я отчаялась ждать, устала обманываться. Теперь ничего не жду – ложусь спать и все. Так легче. Просто все сразу встало на свои места.
Сергей пожал плечами – ну может и правильно.
– Мой Новый год – это «Щелкунчик», – грустно улыбнулась Ксения, – для меня этот спектакль – единственная составляющая праздника. Кстати, нам пора собираться в театр!
…Рубанов оценивающе разглядывал принаряженную Ксению: синее бархатное платье в стиле провинциальный шик, туфельки за пять копеек, не слишком подходящая для торжественного выхода, сумочка… Однако отсутствие внешнего лоска в Ксении с лихвой перекрывала какая-то произошедшая перемена в ее внешности. Ну конечно – глаза! Барышня сняла очки. В первый раз Сергей увидел ее без очков.
Ксения объяснила ему, что вчера купила себе линзы.
Рубанов одобрительно кивнул: – Да, без очков гораздо лучше. Вот еще волосы…
– А что волосы?
Сергей вытащил из ее волос заколку: – Вот так красиво!
Серо-голубые глаза Ксении сияли, волосы волнами покрывали точеные плечи. «Эх, ее бы приодеть, – вдруг подумал Рубанов, – и желательно не в том магазине, где мы покупали мне одежду. Ведь красивая женщина…»
Рубанов