Цензор ахнул. Свободной рукой машинально ухватился за платье противницы. Ткань громко затрещала, - неведомая сила рванула мужчину вниз, заставив покатиться по полу. Он, ошеломленный привстал на коленях - голову рвануло назад. Было ужасающе больно - особенно в носу. Его заставляли смотреть в потолок, удерживая за ноздри. Страшный голос прорычал:
- Ты умер. Теперь - слушай и выполняй. Понял?
Цензор закричал и слепо замахал руками, пытаясь оттолкнуть мучительницу. Тогда Катрин начала его бить...
Стонал он жалобно, как брошенный хозяевами кутенок. Даже, кажется, поменьше ростом стал. Катрин, успокаивая дыхание, села на стол. Правый кулак довольно сильно ныл. Не привыкла. Убивать сколько угодно, а экзекуции устраивать - это другое дело. Перстни на воспитуемом оставляли устрашающие ссадины, но с ролью настоящего кастета явно не справлялись. Попробуй такой мышечный корсет пробить, как у этого аполлона. Больше бы нагайка подошла или обувь крепкая. Этими кожаными сандалиями пинать - садомазохистское представление получается. А по-настоящему калечить не хочется - вдруг это бестолковое создание не только сегодня-завтра понадобится?
Он, гад, и сейчас стонет с нотками обиды. Несправедливо, да? В полицию пожалуемся? В ООН? Родителям? Когда же он осознает? Может, настолько тупой, что и не сломается? Катрин на миг прикрыла глаза. Бить и издеваться уже совершенно не хотелось. Столько мечтала, и на тебе. Где твои садистские наклонности? Дома их даже Цуцик опасается, а когда нужно... Вот дерьмо. И ни тени возбуждения. Ведь так сладостно всё в подробностях представлялось. Время уходит, уходит...
- Ну, вша латинская, скажешь что-нибудь? На меня смотри, ублюдок!
Левый глаз у него уже заплыл, губы полопались и распухли. Из носа капает. Колени подтягивает к животу, самое ценное оберегает. Исцарапанный, как будто его не по полу валяли, а сквозь терновник прогнали. Фавн болотный.
- За что? Ты... ты бесчеловечна. Ты меня убиваешь.
Катрин слезла со стола. То, что утром было Цензором-преторианцем, затряслось от ужаса. Собрался в комок, исцарапанные руки прикрыли голову.
- Уши не закрывай, - буркнула Катрин. - Сказать есть что умное?
Протяжно всхлипнул и вдруг бросился на четвереньках к двери. Попытка бегства номер шесть. И тупой, и упрямый. Катрин одним прыжком догнала, пинком под ребра опрокинула. Завизжал, выставляя руки...
Окончательно он перестал быть Доклетианом Кассием де Сильва, магом и цензором-преторианцем после седьмой попытки удрать.
От последней серии ударов по почкам его все еще тошнило. Катрин пришлось сходить на кухню. Вылила на голову голому окровавленному существу ведро воды. Мужчина вздрагивал, лежа в луже, но рвотные позывы прекратились.
- Ну, есть что сказать?
- Слушаю и выполняю, - неразборчиво прохрипел он.
- Ответ засчитывается, - Катрин и саму подташнивало. - Сел, рожу вытер.
Повинуется, хотя и с трудом. Да, личико наше классическое сейчас узнать трудновато. Ничего, глаза целы, а красоты нам больше не требуется. Катрин шагнула ближе. Затрясся сильнее, но в сторону двери больше не дергается. Неужели готов? Катрин посмотрела на меч, сиротливо лежащий под стеной. После первой попытки к помощи оружия бывший маг прибегнуть уже не пытался. И понять это было невозможно. Ну, видимо, не было бойцов в предках у нашего преторианца. Но куда деваться, если убивают? Бежать на четвереньках? Таракан.
- Ты меня слышишь?
- Да, леди.
- Хорошо. Еще раз - что ты хочешь сказать?
- Слушаю и выполняю.
- Еще короче. Слушаю. Выполняю. И ни единого лишнего звука. Ну?
- Слушаю. Выполняю.
- Хорошо. Попробуем на практике. Мне хочется врезать тебе по яйцам. Ноги раздвинул. Руки за голову.
Заплакал. Колени затряслись, но раздвинулись. Руки, правда, за голову не попали, криво задрались куда-то вверх. Ладно, сойдет в классическом стиле "гитлер-капут".
Катрин несильно пнула мокрые гениталии подошвой сандалии. Существо застонало, слезы потекли сильнее.
- Тихо! Вот сразу послушался и не так больно.
Закивал, слезы капают на гладкую смуглую грудь.
- Теперь встал и пошел к себе.
Цепляясь за стену, поднялся. Трясущийся, ссутулившийся, мокрый. Обезьяна недобитая.
- Что стоим? Что-то забыл?
- Сандалии...
От пинка под колено снова грохнулся на пол. Заскулил, прикрывая голову.
- Голая тварь на голой земле. Навсегда. Понял? Встать!
Катрин шла следом за пошатывающимся и старчески шаркающим босыми ногами пленником. Как-то не по себе - за час из статуи ореховокожей какого-то реликтового питекантропа сделала. Вон, даже следы нечеловеческие оставляет. Питекантроп с надеждой покосился в приоткрытую дверь "зеркальной" комнаты. Нет здесь никого, ископаемое. Да и от кого тебе помощи ждать?
В своей комнате бывший Цензор приободрился:
- Кэтти, возможно, нам...
Сгиб локтя мгновенно захватил за горло, удар по почкам заставил ноги обмякнуть.
- Ты, урод, что вспомнил? Вот это?!
Срывая шторы, мужчина полетел на кровать. Перелетел, с глухим стоном шлепнулся с другой стороны.
Катрин скрипнула зубами:
- Забудь, гнида. Ты сдох. Навсегда. Встать!
Стоял он с трудом. Боль в почках заставляла сгибаться. Катрин, взяв за волосы, выпрямила:
- Открывай дверь!
Он в ужасе скосил глаза:
- Я не понимаю...
Катрин била его и одновременно пыталась удержать на ногах. Не удалось - сполз по стене. Кровь из носа обильно капала, пачкая светлые циновки. Пытался закрыться локтями:
- Из-за этого?! Ты грабишь, да? Я мог бы с ног до головы завалить тебя серебром. Кэтти...
- Заткнись! Ты даже жрать давал не больше, чем болонке поддиванной. Дешевка, фраер поганый, - мучительница пустила в ход ноги...
Он выл, пытаясь прижаться к стене. Потом затих. Катрин заставила себя отойти к кровати. Плохо, не удержалась. Это из-за этой проклятой спальни.
От похлопывания по щекам он пришел в себя. Глаза безумные, но, едва сообразив, кто присел над ним, снова задергался:
- Не бей! Я умоляю! Ты меня искалечила. Я умираю. Пожалуйста...
Катрин ударила его по губам:
- Уйми язык. Еще не умираешь. Но обещаю - если мы через минуту не войдем в твою берлогу, я откручу тебе яйца. По очереди. Прямо ногтями. Я не брезглива. Есть желание подискутировать?
- Нет! Слушаю. Исполняю.
Смотреть на обезображенное искаженное лицо было странно. Неужели он красивым казался? Ангел, модель, идеал. Падаль.
Пришлось подать ему пульт. Хлюпая кровью и слезами, бывший мужчина путался в сенсорной клавиатуре. Катрин насторожилась, но фокусов не последовало - просто стена совершенно беззвучно раздвинулась. Впереди короткий проход уводил вниз. Пахнуло речной сыростью. Впереди горел блеклый свет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});