А мысль опять крутнулась, чтобы вновь оказаться рядом с Сашкой Ароновым. Совсем другим Сашкой…
О рождении у моего… друга сына, я не знала. О смерти при родах жены – тоже…
Паскудно! Не потому, что издержки войны, потому что в своем горе я забыла о существовании других.
- Капитан, прошли ближние… Координаты для захода…
- Принято… Внимание экипажу! Посадочный протокол…
- Принято, - первым отреагировал Вихрев. – Посадочный протокол… Маршевые – двадцать четыре… Режим гашения…
- Капитан, - Костас высунулся из-за своих внешек. – Капитан Ягомо. Закрытый канал…
На мгновение екнуло сердце… И кто там вспоминал про то, с чем не сможет справиться…
- Антон… - резко развернулась я, возвращаясь к терминалу.
- Принято, капитан, - Сумароков кивнул, перехватив посадку.
Устроившись в ложементе, активировала защитное поле. То вскинулось, отрезая меня даже не от взглядов, от неосязаемой тишины, сбить которую звучавшие команды были не в состоянии…
- Капитан Ягомо…
Наш последний разговор состоялся шесть часов назад. Ничего экстраординарного тогда не происходило…
Или он тоже решил поберечь мои нервы?
- Таши, - показалось, что Ягомо сглотнул,прежде чем произнести мое имя. – У нас серьезные проблемы.
Странно, но я почему-то этому не была удивлена.
На плацу – ровные прямоугольники. Экипажи кораблей, команды техников, обслуживающий персонал.
Справа – практически одни бабы, как назвал их Вихрев, сказав, что вот от таких, как эти, все зло во Вселенной.
«Несуществующее» женское подразделение. Все, словно слепки друг с друга. Точеные фигурки, походочка, взгляды с поволокой. И - вседозволенность, которую породила их избранность в закрытом обществе стархов.
С учетом того, что аорами командовали домоницы, Андрей был не так уж и не прав.
Слева – мои и парни Аронова, временно прикомандированные к группе «Ворош».
Рядом – каптех Ирадиш Йорг, командовавшая базой, которой вроде как предстояло стать нашим очередным домом.
Придушила бы собственными руками, забыв, что эта дамочка являлась еще и матерью Карина. Если бы не ее открытое попустительство…
Говорить об этом было поздно. Знай раньше, куда именно отправляется группа…
Я – не знала, и теперь за моей спиной стояли восемь нарушителей, которых выдернули из-под старховских красоток.
Как уклончиво пояснил Ягомо, уже глубоко в процессе.
На сам процесс мне было так же глубоко наплевать. Как и на игру, которую затеяли эти старховские красотки: заполучи самого смазливого и отымей до полусмерти. Не иди сейчас война, и не нарушь парни приказ Ягомо: борт корабля не покидать, еще неизвестно, в чью пользу все закончилось, но…
Война!
Они не просто нарушили приказ, они переступили черту, за которой находилась безопасность группы. Больше, чем проступок. Преступление!
- Скажешь хоть слово, пристрелю, - чуть слышно, одними губами, прошипела я, прежде чем сделать шаг вперед.
- Сука бешеная, - прохрипела мне в спину каптех.
Имела полное право. После команды штурмовым группам хватило двадцать минут, чтобы база оказалась полностью в наших руках.
Воспользоваться экстренным каналом связи каптех хотела, но Карин уговорил ее со мной не спорить. Что стало главным аргументом: его вежливая просьба или воинственный вид невестки, меня мало интересовало. Главное – результат. Тот оказался именно таким, какой был мне нужен.
Вот только на душе было все так же паскудно, словно я тоже собиралась переступить грань. Ту, в рамках которой все еще числилась человеком.
- Там, - выдохнув, кивнула я куда-то в небо, - идет война. Здесь…
Демоны их…!
Здесь пели птицы.
Здесь мелкие зверушки брали угощение с рук. Забирались на плечи, восседая гордо, по-хозяйски.
Здесь были деревья, с листьев которых после дождя с потешным чмоканьем падали на землю сытые, самодовольные капли.
Здесь был заросший кустарником обрыв и извилистая тропинка, ведущая к озеру.
Здесь был воздух… сладкий, пьянящий.
Здесь…
Здесь было слишком тихо, чтобы поверть в то, что происходило там.
Прежде чем продолжить, прошлась взглядом по ровным рядам. Лица. Лица. Лица.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мои смотрели прямо. Веря! Готовые идти до самого конца.
Справа – с брезгливостью и ненавистью, которую даже не пытались скрывать.
Паскудно.
Я понимала парней, изголодавшихся вот по этим самым бабам.
Я не понимала баб, готовых стать подстилками, торопясь отхватить себе самого хорошенького, пустить по кругу.
Как продержалась команда «Истори», выскочившего из сорванного прыжка в секторе базы, я догадывалась. Хотя бы по черноте под глазами ее капитана.
- Там, идет война, - повторила я уже тверже. Либо - либо! Другого нам не дано. – Здесь… вы забыли, ради чего все это. – Пауза была короткой. Не для них – для меня. – За нарушение приказа, за самовольное оставление кораблей в условиях военного времени…
Взгляд цеплялся за тех, кто был дорог. Дарил. Тарас. Стас. Юл, которого Ягомо запер в карцере до моего возвращения.
– Расстрелять! – четко закончила я, не позволяя себя передумать.
Сегодня еще могла это остановить, завтра…
- Бешеная…
Я не оглянулась, смотрела на лица, видя на них растерянность и решимость.
И с тем, и с другим, они опоздали.
Выщелкнутый из набедренной кобуры парализатор лег в руку. Точкой, которую я собиралась поставить:
- Приговор привести в исполнение немедленно!
Я тогда была пьяна. То ли не отступавшей от сердца болью. То ли тарканским, которое мне подливал и подливал Индарс.
Я была пьяна, но каждое из тех мгновений продолжало оставаться у меня перед глазами. Словно все это происходило здесь и сейчас.
- А еще господин император выносил приговоры, - неожиданно оказавшись рядом, наклонился ко мне Дарил. Низко, щекой коснувшись щеки. – Смертные приговоры, - добавил он, глядя на Индарса. Зверем глядя, словно перед броском.
- И даже приводил их в исполнение, - старх был все так же невозмутим. Да и голос звучал ровно, спокойно.
Иллюзия, в которую я хотела, но не верила.
– Чтобы не забыть, насколько хрупка жизнь и как легко ее отнять…
Чтобы не забыть…
- Совсем молодая, - как-то очень задумчиво протянул Индарс, рассеянно глядя на меня.
- Тест показал, что ей нет тридцати, мой император. Ее сильно изуродовали, а так была бы очень красивой. Прикажите помиловать?
Индарс узнал меня, я видела это по едва заметно заострившимся скулам, по дернувшемуся кадыку, по тому, как в его глазах появилось сначала недоумение, потом мелькнула радость, тут же сменившись болью, гневом и отчаянием.
За ввоз айо в империю стархов полагалась смерть.
Указ об этом подписывал он сам.
- Прикажете помиловать? – повторил стражник, торопя своим голосом заполнить затянувшуюся паузу.
Мог ли догадываться, чью именно судьбу решал в тот миг его император?
Для меня ни один из ответов на этот вопрос ничего не менял.
- Для исполнения приговора выйти из строя… капитан-лейтенант Дрей.
- Я! – выступил вперед Дарил.
- Старший-лейтенант Ром.
- Я! – Стас сделал шаг навстречу… мне.
- Старший лейтенант Веласке.
- Я!
Валечка.
- Старший лейтенант Чаунри.
- Я!
Костас.
- Капитан-лейтенант Торрек.
- Я!
Рок.
- Капитан-лейтенант Корас.
- Я!
Ангел.
- Старший лентенат Слайдер.
- Я!
- Пятнадцать шагов вперед!
Парадная форма. Идеально выверенный шаг.
Что же я делала?!
- Я доложу императору о вашем самоуправстве! – процедила, встав ко мне вплотную каптех.
- Обязательно доложите, - обманчиво спокойно заверила я ее.
В душе истекало кровью, но…
Если не я, то - кто?!
Резко развернулась на сто восемьдесят, начиная линейку палачей. Каптех поторопилась отойти.
Это она правильно. А то ведь заставила бы и ее.
- Оружие!
Фиксаторы выпустили парализаторы бесшумно, но не в этой… оглушительной тишине, разорвав ее, разодрав на звуки, на физически осязаемый рокот, на понимание, что для профилактики все зашло слишком далеко.