Решение на тот момент было твёрдым. Парень спустился в приёмную для пациентов и вошёл туда в тот же момент, как двери туда резко распахнулись с улицы. В приёмный покой ввалился мужчина, который поддерживал пожилую женщину, держащуюся свободной рукой за грудь. Это переключило мысли Рилинда, и он сделал шаг навстречу им.
— Эй! Помоги мне! — громко попросил мужчина, обращаясь к нему. — Подхвати её под другую руку! Ей тяжело идти.
Подхватив пациентку под другую руку, Рилинд принял часть её веса на себя и медленно повёл к ближайшим свободным стульям у стены. Вести её было, откровенно говоря, тяжело, потому что женщина была полной, весьма полной. Она брела и охала, задыхаясь.
— Потерпи, мама, уже почти дошли, — приговаривал мужчина.
Их обогнал медик из кареты Скорой помощи, на которой приехала эта женщина в сопровождении мужчины. В руках его были заполненные бумаги, которые он поспешил отдать регистратору.
Ваши бумаги я отдал уже, — сообщил медик, идя обратно и обращаясь к мужчине. — Ждите, когда вас вызовут.
Хорошо, — кивнул в ответ мужчина, придерживая свою мать и помогая ей сесть на стул. — Спасибо! — крикнул он вдогонку, но медик не ответил, торопясь вернуться в машину.
Вот, так, — тихо произнёс Рилинд, когда пожилая женщина наконец расположилась на стуле.
Как только руки её освободились, она тут же ухватилась одной рукой за лоб, а другой — за грудь и охнула.
Потерпи, мама, — поспешил успокоить свою мать мужчина. — Сейчас доктор нас вызовет и поможет, — он посмотрел в сторону регистратора, и понял, что ждать придётся, возможно долго.
Они оказались не единственными пациентами, кроме них были ещё несколько человек, посечённых осколками во время бомбёжки, но их жизни находились вне опасности, поэтому их отправили ждать в общую очередь. Подобные пациенты стали за последнее время обычным явлением.
Рилинд остался у регистратора на подхвате: он помогал людям добраться до кабинета, где их осматривал врач. Среди всех пациентов Рилинду почему-то приглянулась заплаканная женщина со сломанной ногой. Её сопровождали мужчина и женщина. Они называли друг друга просто по именам, и от нечего делать Рилинд гадал, кем они приходились друг другу. Иногда Рилинд переводил взгляд на толстуху с сыном, которая продолжала охать и хвататься за грудь. Спустя какое-то время женщину с поломанной ногой вызвали на рентген, и Рилинд, который стоял недалеко от них, отделился от стены на тот случай, если будет нужна его помощь. Однако, она не понадобилась, и он снова прислонился к стене, наблюдая, как сопровождающие вдвоём повели пострадавшую в кабинет. Дверь закрылась, а через какое-то время оттуда послышался короткий женский вскрик.
«Что там? — забеспокоился Рилинд, снова отделяясь от стены. — Надеюсь, её не уронили?»
Не успел Рилинд и шагу ступить, как на улице завыли сирены. В кабинетах и на улице раздались громкие крики. Находящиеся в коридоре люди переглянулись, и все, кто мог, попадали на пол, сжались и прикрыли головы руками. Толстуха осталась сидеть на стуле, от страха она стала подвывать, а сын лежал у её ног, тоже прикрыв голову руками. Вдруг раздался оглушительный грохот очень близкого взрыва. Пол заходил ходуном, стены содрогнулись, в окнах вылетели стёкла. Послышались новые взрывы, но уже гораздо дальше. Наконец, звуки сирены замолчали. Поднявшись с пола, Рилинд выбежал на улицу, где его взору предстало развороченное дорожное полотно на дороге у больницы, части взорвавшейся крылатой ракеты, разорванные на части автомобили, оказавшиеся в эпицентре взрыва, и тела раненых и погибших. Прохожие уже бросились помогать раненым, и Рилинд подумал, что надо прикатить каталки. Он развернулся и побежал туда, где они стояли.
«Скольких из них сегодня убьёт мой отец по своей прихоти?» — проскочила мимолётная мысль.
Рилинд не нашёл в себе смелости поговорить с отцом вечером: уж, очень скользкая была тема.
Глава двадцать седьмая
Город Нови-Пазар, терзаемый не первый месяц бомбардировками НАТО, хотя никаких военных объектов или воинских формирований в городе не было, 31 мая 1999 года ещё только просыпался, когда в небе появилось очередное звено военной авиации Североатлантического Альянса. Оказавшись над городом, самолёты сбросили бомбы и умчались прочь, оставив после себя грохот взрывов и разрушенный многоквартирный дом, объятый пламенем, клубами дыма и пыли, оставив под завалами тех, кто в нём находился. Погибли взрослые, старики и дети.
Мерджим и Рилинд в понедельник узнали о случившемся, когда были в больнице. Мерджим отнёсся к новости обыденно. Сердце его очерствело, он сам убивал, чтобы набраться сил и пережить следующий день. Рилинд же пришел в ярость, и Бранимиру пришлось на улице перед больницей некоторое время уговаривать друга перестать посылать проклятия в небо.
— Успокоиться?!! Как можно оставаться спокойным, когда нас просто так убивают?!! — воскликнул Рилинд и с яростью посмотрел на Бранимира.
Тот положил другу руку на плечо и заговорил:
— Я тоже их ненавижу, ненавижу всем сердцем, Рилинд. Ни ты, ни я — никто из нас ничего не может поделать с этим. Но здесь, в больнице, мы с тобой имеем значение, мы можем повлиять на судьбы людей. И у меня должна быть ясная голова и не должны трястись руки от ненависти, когда я помогаю раненым, поэтому я запираю свою ярость на замок глубоко в душе. Ты должен сделать то же самое, потому что ты только губишь себя такими вспышками гнева и в таком состоянии не можешь помогать людям.
Рилинд молчал и смотрел, не отрываясь, другу в глаза. Всё, что говорил Бранимир, было правдой. Ему придётся совладать со своей яростью в отношении убийц в небе. Но что делать с отцом? Вчера он смалодушничал и не поговорил с ним. Вздохнув, Рилинд посмотрел в сторону, а потом опять на друга. В его мозгу словно вспыхнул свет.
— Ты прав. Незачем бессмысленно сотрясать воздух, — произнёс он хрипло, думая прежде всего об отце.
Бранимир, который по-своему понял друга, похлопал Рилинда по плечу, и они вернулись в больницу.
Рилинд сумел взять себя в руки и заняться помощью в больнице. При этом в душе у него появилась твёрдая решимость поговорить с отцом сегодня же. Без всяких «но». Тут он может что-то изменить, и он позаботится, чтобы между