– Пиво заказывали? – Мы синхронно кивнули. Девушка с такими формами одинаково действует на мужчин любого возраста. По крайней мере, на миг я абсолютно забыл, что женат, а старый рыцарь о том, что давно уже не интересуется женщинами вообще! Блондинка поставила под носик с кружками на скамью, продемонстрировав сногсшибательное декольте, повернулась к нам спинкой, чуть прогнулась в талии, сделала ручкой и многообещающе улыбнулась на прощание. У меня что-то предупреждающе щелкнуло в голове… Готов поклясться – я уже где-то видел эту улыбку! Где-то далеко, не в этой жизни, ибо если бы в этой… Дверь захлопнулась, и сэр Мэлори, схватив запотевшую кружку, начал торопливо заливать ледяным пивом жажду иного рода. Я тоже отхлебнул. Хорошо, что оно холодное, здесь становится просто невыносимо жарко…
– Уф… – тяжело выдохнул мой пожилой друг. – Пиво хрюнкабель! Фиф лис «Волжанин»? О, и не фиф, ни гранфиф сию кислослюкотань! А ю ен довольно приличное, не правда ли?
Я не успел ответить, сэр Мэлори внезапно сильно побледнел и ничком свалился с лавки на пол! Боже мой, да у старика тепловой удар! Я подхватил его под мышки, вылил остатки своего пива на голову, похлопал по щекам, но он не приходил в себя. Стараясь удержать безвольное тело, я дотянулся ногой до двери и пнул ее изо всех сил. Ноль! В смысле, результат нулевой! Впечатление такое, что с той стороны ее насмерть забетонировали, оставив нас умирать от невыносимой жары в маленькой деревянной комнатке.
– Эй, там! Медведь, мать вашу… – в испуге и ярости завопил я, стуча кулаком в стену. – Откройте дверь, здесь человеку плохо!
Из-за стены – ни звука, словно там все тоже умерли. Положение становилось катастрофическим, я был как никогда близок к неуправляемой панике. Отложив в сторонку бедного рыцаря, обрушил на дубовую дверь целый водопад ударов, ругательств и просьб. Сильно ушиб палец, на фиг потерял шапочку, едва не осип, но ничего не добился. Становилось тяжело дышать…
– Анцифер! Фармазон! Ребята…
Белый ангел появился первым, посмотрел на нас круглыми от ужаса глазами, дважды глубоко вздохнул и… рухнул, схватившись руками за сердце. Я тихо застонал… Прямо из стены спокойненько вышел раскрасневшийся Фармазон.
– Чей-то прохладно у тебя здесь, Сереженька… Температурка не выше сорока пяти, явно уголь зажимают. А у нас в Аду знаешь какая жара? Э-э… с этим курортом не сравнить… Серега, Серега, эй! Тебе что, плохо? Серега, не падай, подожди, я мигом!
У меня прояснилось в глазах, только когда кто-то черный окатил меня с ног до головы ледяной водой…
– Ну вот, ожил… Ты, кореш, меня больше так не пугай. Я во цвете лет без работы оставаться не желаю…
– Спасибо, – выдавил я, забыв, что для нечистого такое пожелание равносильно проклятию.
– Тьфу! Отблагодарил, блин… – сквозь зубы выругался черт, а наше бедственное положение только усугубилось.
* * *
Сэр Мэлори лежит, раскинув руки в перчаточках, без тюрбана, полузапутавшись в своих простынях, раскинув ноги на юг и запад. Анцифер – чуть в сторонке, носом в пол, лебединые крылья врастопырку, из-под задравшегося подола белоснежных одеяний выглядывают кружавчики длинных кальсон. Наглый Фармазон чувствует себя как рыба в воде, пытаясь травить анекдоты на религиозные темы. Ему до этих двоих ровно никакого дела нет… Я потряс мокрой головой, приподнялся и встал – пора брать власть в свои руки…
– Почему не открывается дверь?
– Приперта с внешней стороны дубовым брусом, – охотно доложил нечистый.
– А где медведь?
– Храпит без задних лап у себя в предбаннике.
– А… а откуда вообще в сауне дубовый брус?
– Понятия не имею… Ты не приносил?
– Нет… – ответил было я, но вовремя спохватился. – Что за чушь?! Фармазон, выйдите и откройте сейчас же!
– Не могу…
– Я говорю, выйдите, отодвиньте брус и… стоп! Простите, не расслышал, вы сказали – не могу?
– Не имею права, – мрачно подтвердил черт. – Ты че, забыл, – я ж тут на полном контроле! Один добрый поступок, и все, хана! Уволят с потрохами и орден отберут…
– Да как вы можете думать об орденах в такую минуту, когда мы все можем погибнуть?! – едва не задыхаясь от обиды, возопил я. Фармазон почесал нос, подумал и вновь развел руками:
– Ничем не могу помочь. Сам выпутывайся.
– Но как?!
– Это ты у меня спрашиваешь, шустрый член Союза писателей?
До меня, кажется, начало доходить… Минуточку, минуточку, ведь что-то такое у меня действительно было. Как всегда, о любви, но все равно в чем-то очень подходящее. Погодите, погодите… ага!
Королева моя… НапротивНе дышу, как перед святыней.Вы владычица душ и плотиВсех, кто в дом ваш заходит ныне.Вам ни в чем не найдется равных;Ни в уме, ни в любви, ни в танце.Что же я на доспехах рваныхНе навел так, как должно, глянца?!Вы, картинно вздымая руку,Поднимаете кубок алый…Мои песни наводят скуку,Чуть кривя ваших губ кораллы.Но о том, кто меня достойней,Упоенно щебечут гости.На земле прекратились войны,Залегли по могилам кости.Я смешон в старомодной драме,И мой меч не достоин чести –Рисоваться в старинной рамеСо своим господином вместе.Но, всегда оставаясь другом,Вы велите: «Идите, рыцарыК моим верным и честным слугам,Вам туда подадут умыться».Я пройду сквозь любые двери,Я уеду навек отсюда,Отрекаясь от суеверий,Как надежд на слепое чудо.Вы коснетесь оконной рамыИ вздохнете притворно тяжко:«Он всегда был немного странный,Но он любит меня, бедняжка…»
– Сносно… – важно кивнул черт. – Я даже готов слегка поаплодировать! А теперь не сидите пень пнем, маэстро, – пихните дверь!
В принципе он был прав, но сначала я попытался стянуть с головы косо сидящую кастрюлю. Ремешок под подбородком от влажности расстегивался туго, кастрюля при ближайшем рассмотрении оказалась тяжелым рыцарским шлемом. Длинный плащ я отбросил через секунду, а вот пояс с мечом снимать не стал, вдруг пригодится? Хотя, наверное, вид у меня, абсолютно голого, но с мечом и в простыне, был комичным… И вот только после всего этого я вновь толкнул тяжелую дверь. Bay! Моя рука беспрепятственно ушла в нее по локоть. Я изумленно воззрился на Фармазона. Тот ухмыльнулся, процитировав:
– «Я пройду сквозь любые двери…» – так, кажется? Ну и двигай, пока еще один солнечный удар не схлопотал!
Меня чудесами если и удивишь, то уж никак не напугаешь. Раз проходит рука, то пройдет и все остальное. Зажмурил глаза, приготовившись к рывку, вздохнул, как перед нырянием, и…
– Цилю захвати, по-моему, у него уже тапки тлеют.
Я послушно кивнул, подхватил под мышки бессознательно лежащего ангела и всем задом бухнулся в дверь. Не очень удачно… Или нет, мне-то ничего, а вот для Анцифера не очень. Я-то просто рухнул спиной на кафельный пол в бассейной комнате, но непонятная сила на полпути вырвала из моих рук крылатого друга. В запарке мне не взбрело на ум ничего лучшего, как тут же вскочить на ноги и вновь шагнуть в ту же сауну сквозь ту же дверь. Белый ангел теперь валялся навзничь с быстро растущей шишкой на лбу. Подлый Фармазон в углу задыхался от смеха, видимо, в бессознательном состоянии духи абсолютно не могут проходить сквозь стены.
– Си… Сю… Сюрега… и эт…то шутка! Нога-а-ми не бей-й, гы-гы-гы!!!
Я зарычал, рванулся обратно, поднапрягшись, отвалил от двери здоровенный неструганый брус и начал вытаскивать несчастных по одному. Черт честно пытался помочь, но все равно хихикал не переставая… Мы уложили бедолаг прямо на полу, подсунули обоим скрученные полотенца под головы и положили каждому на лоб мокрую холодную тряпочку. Нечистый любезно предложил облить ледяной водой, но я, хотя и убедился в эффективности этого средства на собственной шкуре, категорически отказался. Слишком уж это варварский способ, как вспомню – так вздрогну…
– Дальше что? – спросил я, когда первая помощь пострадавшим была оказана.
– Дальше-е… – мечтательно протянул нечистый, опускаясь в уголок в позе лотоса, – садись, дорогой, стриптиз смотреть будем.
– Чего-чего?! – недопонял я.
– Перевоплощение. Такой специфический танец, под бодрую музыку, с эротическими фрагментами. Я сам и раньше видел, но тебе тоже понравится – зрелище впечатляющее! Потом как-нибудь накарякаешь стишок на эту тему…
– Фармазон, да объясните же толком…
– Оглянись, – лаконично посоветовал черт. Я оглянулся: из предбанника в комнату с бассейном легко скользнула та самая блондиночка с роскошными волосами, в миленьком халатике. При виде сэра Мэлори, все еще лежащего на полу, она удовлетворенно улыбнулась, а вот взглянув на живого и здорового меня… Ее улыбочка сразу приобрела вид неаккуратно наклеенной.