Я был полон надежд. Но ситуация переменилась…
(Опущено около 3100 слов.)
…проще сказать, что я проявил глупость. А ведь я вырастил столько славных ребятишек. В первые же два дня я в качестве корабельного хирурга и прочая, прочая, прочая подверг их самому тщательному обследованию, на которое были способны мои инструменты. Медициной я не занимался с тех пор, как оставил Ормузд, однако держал свой лазарет укомплектованным и в полном порядке. На каждой цивилизованной планете я всегда брал новейшие ленты и изучал их во время долгих прыжков, Минерва, а ведь я считался когда-то неплохим коновалом.
Ребята были вполне здоровы — такими они и выглядели, только у парнишки оказался легкий кариес: две небольшие полости. Я отметил, что работорговец не ошибся: virgo intacta, полулунная плева — пришлось воспользоваться самым маленьким инструментом. Ллита не жаловалась, не напрягалась, не спрашивала, чего это я там ищу. Я сделал вывод, что они пользовались вниманием медиков, подвергались регулярным осмотрам, не то что обычные невольники на Благословенной.
У нее оказалось тридцать два зуба, все в идеальном состоянии, однако, когда вылезли зубы мудрости, она сказать не могла, сообщив только, что это случилось недавно. У него было двадцать восемь зубов. Места на челюстях для четырех последних не оставалось, и я уже стал опасаться неприятностей. Однако рентгеновские снимки показали, что зубов нет в зачатке.
Я вычистил и запломбировал дупла и велел ему не забыть, что на Валгалле нужно сделать регенерацию и прививку от дальнейших повреждений. На Валгалле была хорошая зубная техника.
Ллита не могла мне сказать, когда у нее в последний раз была менструация. Она обсудила этот вопрос с Джо: он попытался сосчитать на пальцах, сколько дней прошло с тех пор, как они покинули родную планету. Сошлись они на том, что событие состоялось еще до отлета. Я велел известить меня в следующий раз, потому что намеревался определить ее цикл. Я выдал ей коробку с салфетками, оказавшуюся в кладовке и, должно быть, пролежавшую там лет двадцать — я и забыл, что располагаю таким добром.
Нам с трудом удалось открыть коробку: ни она, ни я никогда не держали в руках подобной вещи. Крохотные эластичные трусики, оказавшиеся в наборе, восхитили Ллиту и она часто носила их, когда хотела «приодеться». Девчонка сходила с ума по тряпкам: будучи рабыней, она ничем не могла потешить свое тщеславие. Я сказал ей, чтобы не забывала вовремя стирать трусы. Я уделял особое внимание чистоте: проверял уши, ногти, выгонял из-за стола мыть руки. Выдрессировать их оказалось не труднее, чем свинью. Ллите никогда не приходилось повторять дважды, она приглядывала за Джо, чтобы и он отвечал моим требованиям. В результате оказалось, что я перестарался: нельзя было подойти с грязными ногтями к столу или не сходить в душ, потому что хотелось спать. Но… взялся за гуж — не говори, что не дюж.
Портнихой она оказалась такой же неумелой, как и поварихой, однако шить все-таки выучилась, потому что любила тряпки. Я выкопал откуда-то штуку яркой ткани, предназначенной для продажи, и дал ей позабавиться, используя политику кнута и пряника: надеть обновку разрешалось только в награду за хорошее поведение. Так мне удалось отучить ее подзуживать брата.
Но в отношении Джо такой подход не срабатывал — одежда его не интересовала — и я стал налегать на тренировки. Но особо усердствовать не приходилось — с ним не было таких проблем, как с ней.
Как-то вечером, через три или четыре ее цикла, разглядывая календарь, я обнаружил, что на сей раз она ничего мне не сказала — забыла, должно быть. Минерва, я в их каюты без стука не входил, ибо жизнь на корабле требует определенной приватности, которой и так мало.
Дверь в каюту Ллиты оказалась открытой, внутри никого. Я постучал в дверь Джо и, не получив ответа, стал искать ее в кают-компании, на камбузе, даже в нашем крохотном гимнастическом зале. Потом решил, что она, должно быть, принимает ванну и лучше поговорить с ней завтра утром.
Когда, возвращаясь к себе, я проходил мимо каюты Джо, дверь отворилась, появилась Ллита и аккуратненько прикрыла ее за собой. Я сказал:
— Ах вот где ты! — Или что-то в этом роде. — А я думал, что Джо спит.
— Он только что уснул, — ответила Ллита. — Он вам нужен, капитан? Разбудить?
— Нет, я разыскивал тебя, но пять или десять минут назад постучал в его дверь и не получил ответа.
Она стала сокрушаться, что не расслышала моего стука.
— Наверно, мы были слишком заняты, и я не расслышала, — И пояснила, чем именно они были заняты.
…об этом я и подумывал, заподозрив неладное, когда у нее случилась задержка на неделю, до этого все шло как по часам.
— Все понятно, — проговорил я. — Рад, что не помешал своим стуком.
— Мы старались не помешать вам, капитан, — сказала она совершенно серьезно. — По вечерам мы всегда ждали, когда вы удалитесь в свою каюту. А иногда мы занимались этим, когда вы отдыхали после обеда.
— Боже, дорогуша, зачем же такие предосторожности? Выполняйте свою работу, не опаздывайте на занятия, а в остальное время занимайтесь чем угодно. Звездолет «Либби» — не каторга; я хочу, чтобы вам было здесь хорошо. Когда наконец твоя дурацкая голова уразумеет, что ты больше не рабыня?
Минерва, этого она определенно понять не могла, потому что все твердила, что не расслышала и вскочила в самый последний момент.
— Не будь глупой, Ллита, — сказал я. — Поговорим завтра.
Но она настаивала, утверждала, что не хочет спать и готова сделать все, что я прикажу, — я даже занервничал. Минерва, одной из странностей Эроса является то, что сразу после занятий любовью у женщины возникает новое желание, а воспитание Ллиты ничего ей не запрещало. Но хуже оказалось то, что я увидел в ней женщину, впервые после того, как эта парочка оказалась на борту корабля. Она стояла в узком проходе, рядом, еще горячая… в руке был зажат один из тех странных костюмчиков, которые ей так нравилось шить. Я почувствовал искушение — и знал, что она отзовется немедленно и будет рада. К тому же она, вероятно, была беременна — так что и беспокоиться не о чем.
Но я потратил столько времени, чтобы из рабовладельца сделаться отцом — суровым, но любящим. И, переспав с ней, я добавил бы новую переменную в и без того сложную проблему. И я взял себя в руки.
— Очень хорошо, Ллита, — сказал капитал Шеффилд. — Пойдем ко мне.
Он направился к себе, она пошла следом. В каюте он предложил ей сесть. Помедлив, она подложила под себя свои яркие тряпки и уселась на них — предусмотрительность порадовала его, процесс обретения человеческого достоинства продолжался, однако он решил обойтись без комментариев.
— Ллита, по-моему, уже неделя, как у тебя должно было начаться, не так ли?
— Да, капитан. — Она выглядела удивленной, но не обеспокоенной.
Шеффилд подумал, не ошибся ли он. Показав ей, как открывать коробку, он вверил ей весь запас и предупредил, чтобы была экономной, иначе до прилета на Валгаллу придется сооружать что-нибудь самодельное, а до Валгаллы еще месяцы лета. А потом и вовсе забыл обо всем — впрочем, о наступлении месячных она должна была сообщать, чтобы он мог занести дату в настольный календарь. Или он прошляпил? На той неделе он целых три дня провел в своей каюте, предоставив молодых людей самим себе; Ллита даже еду ему приносила — так он привык делать, когда хотел сконцентрироваться. В такие периоды он ел немного, вовсе не спал и едва ли замечал что-либо помимо предмета своих размышлений. Да, так могло случиться.
— Ллита, ты разве забыла? Ты должна была сообщить, как только у тебя началось.
— Нет-нет, капитан. — От огорчения ее глаза стали круглыми. — Вы велели мне сообщать — и я ни разу не пропустила.
Дальнейшие расспросы показали, что, невзирая на успехи в арифметике, она не знала, когда следует ожидать начала очередных месячных. К тому же выяснилось, что сего знаменательного события следовало ожидать не на той неделе, а раньше.
Что ж, придется сказать ей.
— Ллита, дорогая, наверно, у тебя будет ребенок.
Она открыла рот.
— Ах, это чудесно! Можно я сбегаю порадовать Джоси? Можно? Ну пожалуйста! Я сейчас же вернусь.
— Нишкни! И не мечись. Пока я сказал только, что это возможно. Не теряй надежды, но и Джо раньше времени не смущай, пока мы всего не выясним. У многих девушек случаются задержки и больше недели — и ничего. (Однако приятно слышать, что ты, детка, хочешь этого, поскольку возможностей у тебя, как выяснилось было достаточно.) Завтра я обследую тебя и попытаюсь все выяснить. (Найдется ли на корабле то, что что нужно для раннего определения беременности? Черт подери, если ей понадобится сделать аборт, надо поторопиться — пока это не сложнее, чем извлечь занозу. А потом… нет, что там таблетки «утром в понедельник» — более простых контрацептивов и то не найдется. Вуди, глупец, нечего соваться в космос без должной экипировки.) Все будет вовремя, не волнуйся. (Но женщин подобные события всегда волнуют.)