— Бросьте, — сказал Виктор. — Вы уже начали.
— Ну и дурак, что начал, — возразил Голем. Он посмотрел на Виктора и ухмыльнулся. — Задавайте вопросы, — сказал он. — Если вопросы будут глупые, я на них с удовольствием отвечу… Давайте, давайте, а то я опять раздумаю.
В дверь постучали.
— Идите к черту! — гаркнул Виктор. — Я занят!
— Простите, господин Банев, — сказал робкий голос портье. — Вам звонит супруга.
— Вранье! У меня нет никакой супруги… Впрочем, пардон. Я забыл. Ладно, я ей сейчас позвоню, спасибо. — Он схватил стакан, налил до краев, сунул Голему и сказал: — Пейте и ни о чем не думайте, я сейчас.
Он включил телефон и набрал номер Лолы. Лола говорила очень сухо: извини, что помешала, но я собираюсь ехать к Ирме, не соблаговолишь ли ты присоединиться?
— Нет! — сказал Виктор. — Не соблаговолю. Я занят.
— Все-таки это твоя дочь! Неужели ты опустился до такой степени…
— Я занят! — рявкнул Виктор.
— И тебя не волнует, что с твоей дочерью?
— Перестань валять дурака, — сказал Виктор. — Ты, кажется, хотела избавиться от Ирмы. Ты избавилась. Что тебе еще нужно?
Лола принялась плакать.
— Перестань, — сказал Виктор, морщась. — Ирме там хорошо. Лучше, чем в самом лучшем пансионате. Поезжай и убедись сама…
— Грубый, бездушный, эгоистичный боров, — объявила Лола и повесила трубку. Виктор шепотом выругался, и снова выключил телефон и вернулся к столу.
— Слушайте, Голем, — сказал он, — что вы там делаете с детьми? Если вы там готовите смену, то я не понимаю…
— Какую смену?
— Ну, какую… Вот я спрашиваю: какую?
— Насколько мне известно, — сказал Голем, — дети очень довольны.
— Мало ли что… Я и без вас знаю, что они довольны. Но что они там делают?
— А разве они вам не говорили?
— Кто?
— Дети.
— Как они мне могли говорить, если я здесь, а они там?
— Они строят новый мир… — сказал Голем.
— А… Да, это они мне говорили. Но это же так, философия. Что вы мне опять врете, Голем? Какой может быть новый мир за колючей проволокой? Новый мир под командованием генерала Пферда?. А если они там заразятся?
— Чем? — спросил Голем.
— Очковой болезнью, естественно!
— В шестой раз повторяю, что генетические болезни не заразны.
— В шестой, в шестой… — проворчал Виктор, потеряв нить. — А что это такое вообще очковая болезнь?
— Болезнь.
— Что от нее болит? Или, может быть, это секрет?
— Нет, это везде опубликовано.
— Ну, расскажите, — сказал Виктор. — Только без терминов.
— Сначала — изменения кожи. Прыщи, волдыри, особенно на руках и ногах… иногда — гнойные язвы…
— Скажите, Голем, а это вообще важно?
— Для чего?
— Для сути — нет, сказал Голем. — Я думал, вам это интересно.
— Я хочу понять суть! — сказал Виктор проникновенно.
— А сути вы не поймете, — сказал Голем, слегка понизив голос.
— Почему?
— Во-первых, потому что вы пьяны…
— Это еще не причина, — сказал Виктор.
— А, во-вторых, потому что это вообще невозможно объяснить.
— Так не бывает, — заявил Виктор. — Вы просто не хотите говорить. Но я на вас не в обиде. Подписка, разглашение, военный трибунал… Павора вот забрали… Бог с вами. Я только не понимаю, почему ребенок должен строить новый мир в лепрозории. Другого места не нашлось?
— Не нашлось, — ответил Голем. — В лепрозории живут архитекторы. И подрядчики.
— С автоматами, — сказал Виктор. — Видел. Ничего не понимаю. Кто-то из вас врет. Либо вы, либо Зурзмансор.
— Конечно, Зурзмансор, — хладнокровно сказал Голем.
— А может быть, вы оба врете. А я вам обоим верю, потому что есть в вас что-то… Вы мне только скажите, Голем, чего они хотят? Только честно.
— Счастья, — сказал Голем.
— Для кого? Для себя?
— Не только.
— А за чей счет?
— Для них этот вопрос не имеет смысла, — медленно сказал Голем. — За счет травы, за счет облаков, за счет текущей воды… за счет звезд.
— Совсем как мы, — сказал Виктор.
— Ну, нет, — возразил Голем. — Совсем не так.
— Почему? Мы тоже…
— Нет, потому что мы вытаптываем траву, рассеиваем облака, тормозим воду… Вы меня поняли слишком буквально, а это аналогия.
— Не понимаю, — сказал Виктор.
— Я вас предупреждал. Я сам многое не понимаю, но я догадываюсь.
— А есть кто-нибудь, кто понимает?
— Не знаю. Вряд ли. Может быть, дети… Но даже если они и понимают, то по-своему. Очень по-своему.
Виктор взял банджо и потрогал струны. Пальцы не слушались. Он положил банджо на стол.
— Голем, — сказал он. — Вот вы — коммунист. Какого черта вы делаете в лепрозории? Почему вы не на баррикаде? Почему вы не на митинге? Москва вас не похвалит.
— Я — архитектор, — спокойно сказал Голем.
— Какой вы архитектор, если вы ни черта не понимаете? И вообще, чего вы меня водите за нос? Мы с вами час бьемся, а что вы мне сказали? Жрете джин и напускаете туману. Стыдно, Голем. И врете бесперечь.
— Ну уж и бесперечь, — сказал Голем. — Хотя не без этого. Не бывает у них гнойных язв.
— Дайте сюда стакан, — сказал Виктор. — Уже напились. — Он плеснул из бутылки и выпил. — Черт вас разберет, Голем. Ну зачем вам все это? Если можете рассказывать — рассказывайте, а если это тайна — нечего было начинать.
— Это очень просто объяснить, — благодушно сказал Голем, вытягивая ноги. — Я же пророк, вы меня сами так обзывали. А пророки все в таком положении: знают много, и рассказать им хочется — поделиться с приятным собеседником, похвастаться для придания веса. А когда начинают рассказывать, появляется этакое ощущение неудобства, неловкости… Вот они и зуммерят, как господь бог, когда его спросили насчет камня.
— Как угодно, — сказал Виктор. — Поеду в лепрозорий и узнаю все без вас… А ну, предскажите что-нибудь.
Он с интересом следил, как отнимаются руки и ноги, и думал, что хорошо бы выпить еще стакан для комплекта и завалиться спать, а потом проснуться и поехать к Диане. Все получиться не так плохо. И вообще, все не так уж плохо. Он представил себе, как споет Диане про подводную лодку, и ему стало совсем хорошо. Он взял мокрое весло, которое лежало на корме, и оттолкнулся от берега, и лодка сразу же закачалась. Никакого дождя не было, даже облаков н было, был красный закат, и он поплыл прямо на закат, и весла срывались с верхушек волн. Лечь бы на дно… И он лег бы, но было неловко, потому что над ухом лениво гудел голос Голема:
— Они очень молоды, у них все впереди, а у нас впереди — только они. Конечно, человек овладеет Вселенной, но это будет не нравственный богатырь с мышцами, и, конечно, человек справится с самим собой, но только сначала он изменит себя… Природа не обманывает, она выполняет обещания, но не так, как мы думали, и зачастую не так, как нам хотелось бы… Зурзмансор, который сидел на носу лодки, повернул голову и стало видно, что у него нет лица, лицо он держал в руках, и лицо смотрело на Виктора — хорошее лицо, честное, но от него тошнило, а Голем все не отставал, все гудел…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});