Читать интересную книгу Субмарина - Юнас Бенгтсон

— Я и сам продавал, — рассказывает мне Джимми. Желтый Джимми. — Несколько лет назад. Был не очень осторожен. Поэтому я знаю, о чем говорю, шеф. Я чувствовал это, спинным мозгом чувствовал. Но не обращал внимания. Я думал: Джимми, черт возьми, у тебя просто паранойя. Паранойя — вот что это такое. Что может случиться? И продолжал в том же духе. Неосторожно. Будь осторожен, шеф, — говорит он. — Мой контакт присел. Ты мне нужен.

По пути домой захожу в супермаркет. Я предпочитаю те, что в центре: там выбор больше, овощи и мясо свежие Плачу наличными, не всю пачку вынимаю, а аккуратно выуживаю из кармана нужное количество купюр.

Кружным путем возвращаюсь домой. Размышляю над словами Джимми. А нет ли у меня такого чувства? Легкого зуда в затылке, а? Сажусь в автобус, еду до Амагера. Прохожусь пешком, сажусь на другой автобус. Доезжаю до Остебро и беру такси.

Дома кладу покупки в холодильник, читаю газету, пью кофе под аккомпанемент телевизора. Напоследок еще раз осматриваю квартиру. Не завалялось ли где порошка.

Забираю Мартина одним из первых. Пью с воспитателями очередную чашку кофе, пока Мартин доигрывает. Бывает, он договаривается с кем-нибудь из ребят пойти к ним в гости поиграть. Тогда я захожу в кабинет и звоню Анни, или Могесену, или Сенполь и спрашиваю, в курсе ли они. Но не сегодня.

Помогаю Мартину одеться, комбинезон дается с трудом. Нет, папа, это не та нога. Спрашивает, что на ужин. Лазанья, говорю. Да, конечно, он хочет помочь мне на кухне.

49

Мартин читает вслух книжку о кошках. Сидит с ней на диванчике, с «кошачьей» энциклопедией. Читает: для норвежской лесной кошки характерно наличие светлой отметины и острых ушей. У норвежской лесной кошки красивая густая шерсть, часто серая с белой грудкой. Он не то чтобы читает вслух, а тщательно ведет по строчкам пальчиком, медленно выговаривая слова. Сколько раз он просил меня почитать ему эту книжку. Лесной кот — его любимый, он помнит текст наизусть.

В дверь звонят. В обычной ситуации я бы запаниковал. Потому что у меня нет знакомых, которые могут прийти в семь вечера во вторник. Я бы спустил героин в туалет или попробовал запихать в нос, если бы его не было так много.

Но сегодня я знаю, кто пришел.

Нажимаю кнопку домофона. Вскоре в дверях появляются двое мужчин в рабочих халатах, они несут первые коробки. Большое кресло в картонной упаковке. «ИКЕА» — написано на ней синими буквами. Пусть поставят в гостиной.

Я целый день потратил на покупку мебели. Новый диван, новый столик. Обеденный стол. Записывал номера, тебе правда нравится, Мартин? Какой больше: желтый или голубой? Потом мы ели в кафе тефтельки с картошкой и брусничным вареньем. Я выпил чашку кофе, а Мартин съел большую порцию мороженого со взбитыми сливками. После мы отправились в отдел детской мебели.

Большая деревянная кровать в форме гоночного автомобиля, светло-голубая. На нее он сразу запал. А шторы выбрал, потому что они назывались «Дикая собака».

Вот вносят диван, поставьте на кухне. Я потом освобожу место.

Гостиная и прихожая заполняются большими коробками, я подписываю квитанцию.

Начинаю с нового дивана. Мартин помогает снять упаковку. Это трехместный черный кожаный «Крамфорс». Выбор был между ним и коричневым «Хамра». Но этот больше. Удобнее засыпать. И дороже. Мы не знали, какой выбрать, для окончательного решения нам не хватало женского совета, и поэтому взяли тот, что дороже. Может, это безвкусно. Какой возьмем, солнышко? Тот, который дороже. Но мы годами демонстрировали хороший вкус бедности.

Он помогает прикручивать ножки к дивану. Старый отправляется в прихожую. Мартин говорит, что устал; можно он сделает маленький перерыв? Сидит на новом диване. Большой кожаный диван, маленький мальчик. Я говорю, что у меня для него есть сюрприз. Пусть посидит. Когда я, достав из шкафа коробку, подхожу к дивану, он от нетерпения уже совсем сполз на краешек, глядит во все глаза. Распаковывает подарок. Конечно, он играл на «плей-стейшн», но эта приставка — его собственная. Он убивает зомби, а я тем временем собираю журнальный столик «Ивос» со стеклянной столешницей и полочкой для журналов. Он несется в красном гоночном авто по мокрой от дождя улице, а я прикручиваю ножки к нашему новому обеденному столу «Эдефорс» из солидного, лакированного дуба. Когда я дошел до тумбы под ТВ «Фриель» — не просто тумбы, а стойки под аппаратуру, — когда я прикрутил к ней колесики, он уже спал на диване, продолжая держать палец на кнопке. Завтра я возьму выходной, и мы вместе соберем его мебель.

После того как я занялся продажей героина, мы стали именно такой семьей, какой нам всегда хотелось быть.

50

Пакетики — у меня в кармане.

Карстен ждет у Центрального вокзала. Он нервничает. Похоже, ему очень нужно то, что у меня в кармане. Деньги готовы, он и не пытается торговаться, не сегодня. Мы вместе идем по улице. Он говорит:

— Где ты был?

— Тебя не касается.

— Да нет… нет, я просто подумал…

— О чем?

Он говорит:

— Я могу на тебя работать. Я могу продавать по десять-двенадцать чеков в день. Может, больше. А ты будешь отдыхать, слышь? Я буду работать.

— Хорошо, — говорю. — Я подумаю.

Дальше иду один. Только теперь замечаю, как устал. Не спал ночью.

Думаю: у меня есть деньги снять комнату в отеле. В кармане достаточно денег, чтобы снять комнату и поспать пару часов. Хоть немного выспаться. А потом — за работу. Продам все, поеду домой, возьму еще. Просто немного посплю. В «номерах». Зароюсь головой в подушку, почувствую запах моющих средств, которыми отстирывали сперму и кровь.

Но я здесь не для того, чтобы спать. Я здесь не для того, чтобы деньги тратить. Я здесь затем, чтобы их зарабатывать.

На красные гоночные машинки.

На жизнь, в которой папа не погружает канюлю в ватку, а потом колет себя в шею.

Я продаю одну дозу шлюхе на Истедгаде. Она выглядит так же устало, как и я. Практически отсутствует. Как в тумане. Спрашивает, берет, платит. Не отложила на утреннюю дозу, пришлось срочно найти клиента, пока не начался тремор. Есть какой-то анекдот. Про тремор… Не помню.

Иду дальше. Дойду до Энгхаве-плас, выпью крепкого кофе, прежде чем пойти обратно. Может, две. Иду медленно. Чтобы заметили, чтобы покупателям не надо было за мной бежать. Для наркоманов я — как те люди, которые стоят у магазинов. С табличками спереди и сзади. Лучшая цена, лучшая цена! Покупайте героин здесь!

И вот я чувствую это. За мной кто-то идет. Не покупатель. Я уже чувствую руку на плече.

Это с недосыпу. Уверен, почти. Такое же ощущение у меня было вчера утром на выходе из дома.

Я думаю о кофе.

Вознаграждении, которое последует, когда я дойду до конца улицы.

Думаю о круассане. Может, съем круассан. Найду такое кафе, где рядом с кофе обязательно кладут шоколадку. Черный итальянский шоколад, упакованный в желтую или красную блестящую бумажку. Такой, который успевает подтаять еще до того, как его развернут.

Я заставляю себя идти медленнее. Не беги, не беги.

День холодный, но, пока я дохожу до кафе, успеваю весь вспотеть. Мне даже трудно, не пролив, донести чашку с кофе до столика у окна.

Делаю большие глотки горячего напитка, читаю газету.

Беру еще чашку и смотрю в окно.

По ту сторону оконного стекла как будто бы идет плохое кино.

Нереальное. Фантастическое.

И все же такое ощущение, что за мной наблюдают. С улицы.

Мне не надо запрокидывать голову и смотреть в потолок, чтобы увидеть этот фильм:

Я бегу.

Бегу, бегу. В джинсах трутся суставы. Ботинки слишком плоские. Совсем немного пробежал, а уже задыхаюсь.

Позади слышен крик. Стук подошв по мостовой.

Треск радио.

Зверь. Гонят зверя. Улица Эленшлегера упирается в Энгхаве. Зверь бежит.

В этом фильме я не оглядываюсь. Бегу сломя голову.

Перебегаю дорогу, слышу звук тормозов. Металл и резина.

Бегу по переулку, перекидываю пакетики через высокий забор и бегу дальше.

Бегу по двору. Мимо детской площадки.

Мимо Планетария.

Я у Озер. Бегу дальше.

«Озерный павильон», легкие болят. Кашляю и бегу.

Этот фильм не обязательно досматривать. Выхожу в туалет, вынимаю оставшиеся пакетики. Потом я буду себя ненавидеть. Но сейчас испытываю облегчение.

Я нахожу Карстена у церкви. Он пьет йогурт. Действие дозы, которую я ему сегодня продал, потихоньку проходит, голова у него, похоже, ясная.

— Будешь на меня работать?

— Да, конечно, черт возьми. Ты не пожалеешь.

— Надеюсь, что так. Найди Желтого Джимми, скажи, я хочу с ним переговорить.

51

— Он болен, — сказал я. — Похоже, он болен.

Ник сказал:

— Просто выделывается.

Мальчик лежал в коляске в прихожей. Он не замолкал с тех пор, как мы встали.