Читать интересную книгу Твоя... Ваша... Навеки (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна

Тесса обещает в следующем письме прислать приглашения на свадьбу и надеется, что я и инкубы сможем прилететь в Эмираду на торжество.

Сможем. Это ненадолго и Катерине и Армандо в радость сидеть с малышами, они, как и отцы наших детей, не делают между ними различий, не смотрят, кто и от кого был зачат.

В самом конце письма Тесса упоминает, что недавно Эван неожиданно получил весточку от Финиса и, похоже, у того все тоже сложилось неплохо, хотя и не без труда. По некоторому размышлению Эван решил и ему послать приглашение на свадьбу, пусть пока неизвестно точно, приедет ли Финис.

Я касаюсь отчасти бессознательным жестом брачного браслета на левом запястье. На узкой серебряной полосе выгравированы древний символ рода эль Абелардо и новые, которые выбрали для себя Байрон и Клеон, не желающие связывать меня со своими отцами. Кольцо по человеческим обычаям я не ношу, в этом нет нужды, хватает и браслета. Как и обещал Арсенио, в Лайвелли действительно спокойно относятся к нетрадиционным семьям, на нас не смотрят косо, когда мы появляемся в общественных местах втроем или вчетвером, нам не задают неудобных вопросов, когда узнают, сколько нас в этом союзе, соседи приятны и дружелюбны, и я уверена, что у наших детей будет все хорошо, когда придет время отправить их в школу. Пусть порою я и волнуюсь о будущем их, задумываюсь невольно о том, что ждет наших пока еще малышей, наполовину оборотней, наполовину демонов, а особенно Энид.

Унаследует ли она кровь своего отца или сущность волчицы окажется сильнее?

Сама я чаще отпускаю свою волчицу на волю, позволяю ей порезвиться, побегать, наслаждаясь простором и свободой, хотя из-за двух беременностей друг за другом ипостась удается менять гораздо реже, чем хотелось бы. Я чаще прислушиваюсь к зверю, заново учусь принимать волчьи инстинкты, руководствоваться и ими тоже, не полагаться исключительно на человеческий рассудок, искать баланс между обеими сторонами себя.

Звонок в дверь нарушает мое уединение, и я, отложив письмо, иду открывать. С удивлением обнаруживаю на крыльце Армандо, неизменно элегантного, улыбающегося вежливо.

— Добрый день, Рианн. Могу я войти?

— Добрый, Армандо, — я открываю дверь шире, отступаю в сторону. — Конечно, проходите.

Провожаю гостя в гостиную, предлагаю чаю, однако инкуб отказывается. Ждет, когда я займу кресло, и лишь затем присаживается на диван. Родители Арсенио частные гости в нашем доме и поначалу Катерина регулярно заглядывала к нам и без сопровождения мужа, помогала мне советом и делом, но сам лорд Абелардо без жены заходит к нам редко и прежде никогда не бывало, чтобы он являлся в отсутствие сына. Да и вообще в отсутствие всех моих супругов. Арсенио и Клеон на работе, Байрон ушел ненадолго, я одна в доме, не считая малышей в детских.

— Я не отниму у вас много времени, Рианн, — Армандо достает из кармана пиджака сложенный лист бумаги, протягивает мне. — Я подумал, вам может быть интересно узнать…

— Узнать о чем? — я беру лист, разворачиваю.

Пробегаю глазами по ровным строкам распечатки, вижу в нижней части страницы схему, состоящую из стрелок, знаков равенства и имен, и в самом низу замечаю наши с Эваном имена.

— Понимаете, в чем дело, Рианн. С того момента, как Арсенио вернулся домой вместе с вами и своими партнерами, меня не покидала мысль, как сложилось, что трое инкубов образовали связку с оборотницей. Не поймите меня превратно, я вовсе не полагаю вас, как саму по себе, так и как представительницу вашего народа, недостойной или неподходящей спутницей жизни для молодых инкубов, наоборот, я рад за сына, и я всегда выступал за преданность нашим традициям, за их сохранение даже в нынешнее непростое время, однако мне стало любопытно… к тому же мне доводилось слышать некоторые вскользь оброненные замечания ваших супругов… скажем так, весьма личного характера…

Я вспыхиваю невольно, не забывая, тем не менее, прислушиваться чутко к происходящему в детских. Волчица всегда настороже, несмотря на обстоятельства, несмотря на окружение, она внимательно следит за своими волчатами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Разумеется, я догадываюсь, какие там могли быть замечания, и уверена, что авторами выступили Арсенио и Клеон, когда полагали, что никто не слышит их порою несколько пошловатых, недвусмысленных совершенно реплик. Когда они не заняты спорами между собой, то на диво солидарны друг с другом, пусть это обычно и не длится слишком долго.

— Не волнуйтесь, ничего чересчур уж фривольного или интимного они не упоминали, — Армандо усмехается сдержанно и указывает на лист бумаги в моих руках. — Однако кое-что навело меня на подозрения, и я провел небольшое расследование… надеюсь, вас не оскорбит, что я изучил ваше родовое древо…

— Прошу прощения, но при чем тут мое родовое древо?

— Ваши предки со стороны отца, Коула Лобо, волки с незначительной долей примеси человеческой крови, что, как вам известно, в случае оборотней ничего не значит, поскольку способность к смене ипостаси передается в любом случае, независимо, были ли оборотнями оба родителя или же лишь один. Так как ваш покойный отец родился и вырос за стенами Лилата и попал в этот полис, будучи уже юношей, то проследить эту часть вашего древа оказалось не столь и трудно. С родом вашей матери леди Элизабет, в девичестве Хэйл, дела обстояли хуже, ибо вести изыскания в Лилате, находясь при том за пределами его стен, весьма и весьма непросто. Как видите, у меня с моими связями ушло на это почти два года. Тем не менее, мне удалось разыскать то, что я искал.

— И что же это? — я смотрю в растерянности то на собеседника, то на собственное родовое древо, на имена, большая часть которых не говорит мне ни о чем, и не могу взять в толк, к чему Армандо клонит. Папа рассказывал нам о своих родителях, о стае, где родился и вырос, об обычаях и традициях нашего народа, но мама не часто упоминала о своей семье, и мы с Эваном понимали, почему. Что можно поведать о семье, отказавшейся от дочери из-за того, что она, по мнению общества, вышла замуж за недостойного, кто ниже ее по положению?

— Примерно полтора века назад в Лилате девица из человеческого рода Жарвен имела неосторожность забеременеть, будучи на тот момент всего-навсего помолвленной, а помолвлена она была с молодым лордом Алистером Чарлстоном, тоже человеком. Узнав о собственном интересном положении, девица поспешила соблазнить Алистера, да так, чтобы об этом стало известно обеим сторонам. Лорд Жарвен давал за дочерью немалое приданое, а Чарлстонам нужны были деньги, посему вскорости молодых поженили по специальному разрешению. Новая леди Чарлстон родила якобы раньше срока мальчика и родами же и умерла. Как свидетельствуют очевидцы, беременность была тяжелая и сильно истощила девушку, что, как постановили, и спровоцировало ранние роды… думаю, вы понимаете, что на самом деле родила она все же в срок. Впоследствии Алистер снова женился, однако второй брак принес роду только трех девочек и наследником остался единственный его сын от брака первого. Иное наследство мальчика проявилось в период полового созревания, как, впрочем, у всех представителей нашего вида.

— Иное? — повторяю я эхом. Волчица настораживается сильнее, теперь она не только следит за малышами, но и пытается вместе со мною разобраться в смысле сказанного Армандо.

— Верно, Рианн, — Армандо наклоняется вперед, смотрит на меня с отеческим сочувствием. — Каким-то образом первая супруга Алистера понесла от инкуба, хотя ныне, безусловно, уже невозможно выяснить, как подобное могло случиться…

И мне отчего-то сразу вспоминается когда-то оброненное Клеоном замечание.

«Случались всякие казусы, незапланированные побочные отпрыски, неожиданное смешение крови… природа, знаешь ли, любит иногда пошутить, укоренив семя там, где укореняться ему не следует».

— В отсутствие других законных наследников и не желая передавать право старшинства в роду какой-то из младших ветвей, да и вообще делать подобный казус достоянием гласности, Чарлстоны предпочли скрыть истинное происхождение мальчика. С той поры, если верить собранной информации, Чарлстоны как могли замалчивали факт, что род их продолжает посторонний, по сути, человек, который, ко всему прочему, и не человек вовсе. Не трудно догадаться, что те, кому надо, быстро сообразили, что к чему, и для знающих нюанс сей вскоре перестал быть тайной.