Читать интересную книгу Красный рассвет - Федор Березин

– Ага, понял, – кивнул Буш Пятый. – И по поводу превентивных поисков тоже понял. Если до этого у нас как-то получится отмалчиваться и отбивать обвинительные ноты, то после того, как в куче стран появятся наши специалисты, об этом придется забыть.

– Именно так, господин президент, – подтвердил представитель АНБ.

92

Твердый грунт

И однажды вместо тридцать третьей широты Северного полушария штата Нью-Мексико ты оказываешься на тридцать третьей Южного, в каких-то Капских горах. И, просыпаясь после короткой дремы привала, ты никак не возьмешь в толк, как тебя угораздило скатиться так далеко к югу, на самый край этой забытой богом прародины человечества, где этот ушедший ныне на пенсию старикан ласково, не торопясь, месил глину и лепил когда-то Адама, Еву и отлаживал их переносные копировальные машинки так, чтобы более никогда не пришлось вмешиваться, регулировать зазоры и доливать чернила. Славно он тогда поработал. Так славно, что копирующая матрица до сей поры не ведает износу, щелкает и щелкает, при каждом срабатывании контактов выдавая продукцию на «ура». И оттого все беды. Копии столь схожи, что никак не прижиться им ни в раскинутом на две трети поверхности – от щедрот – океане-море. Ни за что не выгнать их в расстеленный поверху звездно-планетарный полог. Да что там бесконечность космо-астероидной вуали! Здесь, внизу, на вполне теплом сравнительно с вакуумом материке – Антарктиде – и то не селятся. Подай всем комфортный диапазон температур, давление в атмосферу, да силу тяжести в одну «G», для того самого бодрого взаимодействия копировальной механики. Вот и накопировались – попить, пожевать хочет всякий, а на добавочные материки у небесного пенсионщика глины-то и не хватило. Вот и делим то, что есть. Играем в ножички. Поэтому и шлепаем по невысоким и не низким Капским горам.

Но здесь уж – кто на что учился. И не планировал Давид Арриго загодя, в лучезарном детстве, делать из себя командос, больше завидовалось животастым дядькам, резвящимся в машинах с высокими тетками – как-то именно к этому рвалась ослепленная стереоэкраном душа. Потому как жил он в городке небольшом, и было там по части теток с длинными, торчащими из юбок ногами не особо привольно-густо. Смотрел он на них в основном в рекламно-роликовой проекции. Но как-то накатила внезапно юность. Пошла шалтай-болтай на социально обещанное пособие, ибо с работенкой на севере штата Нью-Мексико было как-то не очень. Может, и получше, чем в раскинутой южнее Мексике, но все равно не очень. За счет нее, родимой, и не очень. Ибо сколько он себя помнит, катили и катили оттуда дармовые, совсем стосковавшиеся по работенке руки, точнее, не по работенке, а по хоть какой-то ее оплате. Как он мог со своим социальным пособием конкурировать с этой братией? Нет, разумеется, по количеству новых долларов вполне даже мог, но… Только полный кретин отдаст обратно государству пособие, дабы трястись каждую неделю – заплатят тебе на этот раз за завернутые чизбургеры или за триста раз на дню протараненный моющим пылесосом пол. Вот и шлялся, проматывая пособие в ожидании, когда что-нибудь внезапное, аналогично неожиданно явившемуся откуда-то кредитору, умыкнувшему детству, снова не стукнет по голове, забирая в утиль юность или что-нибудь еще. И надо же – дождался.

Внезапно свалился на голову хитро прошмыгнувший через Капитолий закон о всеобщей воинской повинности. Очнулся из реанимации Кощей Бессмертный, полвека покоящийся в завале манускриптов. «А как же Конституция? – дернулся кто-то, умеющий оперировать длинными фразами. – Как же наши отцы-основатели, порешившие после первой вьетнамской войны, что только добровольцы…» – «Что – добровольцы? – цыкнули им с верхотуры. – Где они, почему мелко видим? Были, да сплыли ваши добровольцы. На защиту демократических ценностей – будьте готовы!» – «Всегда готовы!» – отозвались снизу не зазря откормленные пенсионеры, составляющие большинство голосующих. Еще бы не «готовы», после шестидесяти даже в армию некогда существовавшего государства Израиль и то не брали.

Ну, тут как раз подросли те, кто в голосовании не участвовал по возрастному цензу.

Вот так Давида Арриго и загребли. То ли от долгого бездельного шатания по городу, то ли вследствие удачной работы той самой, миллион лет действующей копировальной машины, однако по росту и весу он вполне сгодился в десант. Что было, кстати, и немудрено. Вследствие удаленности от центра мировой цивилизации иных стран, расположения их всех за морями-океанами, добраться до них можно только в качестве десантника – морского или воздушного. Это уж как повезет. Вообще-то в чистом виде уже не существовало ни того, ни другого. Морские пехотинцы без вертолетов жить не умели, а десантуру частенько катали на кораблях.

Так вот однажды, после чехарды того и другого, ты и оказываешься в Капских горах, снаряженный под завязку. Ибо давно ты уже не призывник, явившийся по свистку и предусмотрительно обритый наголо, а доброволец-сверхсрочник. Ибо нажившись когда-то всласть на беспробудное социальное пособие, вполне ощущаешь преимущество большого оклада и целевого вектора жизни. И вполне четко помнишь, как сквозь с виду мягонькую перчатку постиндустриальной благодати проступает бугристость стальных суставов. Гораздо легче ощущать себя маленьким кристаллом, впаянным в структуру этих самых суставов, мелкой, но нужной частью большого, хитрого и неизмеримо сложного механизма управления планетой.

Сейчас в задачу планетарного контроля входил поиск, распознавание и захват группы террористов, стремящихся скрыться от международного правосудия.

93

Пластик, железо и прочее

Раньше самолеты всегда взлетали с авианосца спереди, а садились сзади. И в том, и в другом случае они использовали дармовую силу движения подвижного аэродрома. Туда он их ускорял, создавая под крыльями дополнительный ветровой поток, а назад они нагоняли посадочную полосу и вычитали из скорости тридцать три мили. Понятно, что, кроме этого, применялись катапульты и аэрофинишеры. В отношении больших, тяжелых самолетов ни тот, ни другой номер не проходил. Правда, вначале, когда над Конгрессом только начала витать тень гигантизма, подрядчики из «Локхида» носились с идеей разработки сверхкатапульты. Естественно, как и положено в двадцать первом веке, – электромагнитной. И дело, конечно, не в том, что она достаточно прытко заставляла оба стареньких реактора «потеть»: в конце концов в «большой боевой линейке» сцеплялись пять гигантов, и, значит, реакторов имелось вдвое больше. Можно было как-то запитать механику в параллель. И не в том суть отказа, что сам проект «супер-пупер» оказывался не слишком дешевым. Просто установка на судне этого монстра потребовала бы полной переделки схемы уже существующих кораблей. А ведь проект «большой боевой линейки» потому и прокатил почти без сучка без задоринки, что предлагал долгосрочное использование неминуемо списываемых монстров. Давал устаревшим авианосцам типа «Нимитц» вторую жизнь. Тратить деньги на выделку из этих «старичков» чего-то принципиально нового? Увольте!

Так вот сейчас к «большой линейке» приближался тяжелый, наполненный грузом транспортник «С-1000» «Гуиин». И он собирался садиться самым простым способом, известным со времен братьев Райт. «Гуиин», что в переводе означало «Матка», заходил на посадку, как на обыкновенный аэродром. Тормозиться он должен был тоже самыми обычными средствами – с помощью закрылков и трения о палубу многоколесного шасси. Длина «линейки» вполне позволяла делать это даже пятисоттонным летающим машинам. А здесь после «съедания» топлива наличествовало всего триста – значительное облегчение для подпалубных шпангоутов.

В описываемые времена окончательного привыкания к компьютерам интуиция большинства летчиков уже не работала без такой подпорки. Если даже он видел глазами какую-то неувязку, но виртуальный экран убеждал в обратном, то пилот исходил из правила «не верь глазам своим». Может быть, в технологическом раю того времени это являлось действительно самым правильным ходом? Может быть.

Тем более откуда пилотам было знать, что именно сейчас против их машины начала действовать новая паразитная программа? Тем более она применялась не только против посадочного оборудования авианосца «Авраам Линкольн» – первого звена аэродромной цепи, но и против их бортовой электронной начинки. Сейчас эта виртуальная дрянь перенастроила всю схему контроля посадки так, что в системе совершенно незаметно для окружающих появилось рассогласование истинной и реальной высоты самолета. Рассогласование достигало двенадцати метров, то есть в случае идеальной отработки сценария садящийся транспорт должен был коснуться колесами не прочнейшей железной палубы, а гребней самых высоких волн. Но это, естественно, очень и очень ненадолго, так как через долю секунды он неминуемо втыкался в тупой, но созданный из качественной стали нос «Авраама Линкольна». Имел ли он шанс его протаранить? Со своей массой и скоростью почти наверняка, да.