Душелов терпелива. И это — самая ужасная из ее черт.
Я наслаждался богатством выбора, словно мальчишка в кондитерской лавке.
И в конце концов решил поискать Душелова. Она была старейшей из тянувшихся за Отрядом тайн.
Копченый взял с места в карьер, но тут же остановился. Чем сильнее я понукал его, тем больше беспокоилась его душа, или «ка», или еще что…
— Ладно. Все равно от нее всегда бед столько, что не мне с ними справляться. Идем, поищем ее бестолковую сестрицу.
Госпожа ничуть не пугала Копченого.
Я нашел ее в деджагорской цитадели, в зале совещаний. Она и еще четверо склонились над картой. Обозначенная на ней граница была отодвинута много южнее Деджагора. Прежние пограничные линии тоже были нанесены на карту и помечены датами.
Ей явно не помешала бы новая карта. На старой уж и места живого не оставалось. Слишком много стычек она выиграла.
Госпожа прекрасна, даже когда только что из боя. Для Старика она выглядит слишком молодой, хотя много старше Одноглазого. Еще бы — тот никогда не практиковал волшбы, возвращающей молодость.
Двое из тех, что вместе с ней разглядывали карту, были нашими, нарами из Джии-Зле. Нары теперь при всяком удобном случае показывают всему миру, что Могаба со своими предателями — выродки, коих глаза бы больше не видели. Но меня этим они не могли ввести в заблуждение. Госпожа со Стариком — также. Мы знали, что Могаба оставил кое-кого в наших рядах. Костоправ однажды сказал мне:
— Следи, когда кто-нибудь начнет пальцем тыкать. Это и будет изменник.
Третьим был Прабриндрах Драх, правящий князь Всея Таглиоса. Для таглиосца он держался крайне неприметно, неприметней может быть только мертвец. Последние четыре года он провел в изучении искусства войны и теперь командовал целым дивизионом, правым крылом действующей армии. Госпожа со Стариком положили уйму сил, чтоб втиснуть его в жесткие рамки военной машины, и в его интересах было удерживаться в этих рамках.
Последним был этот невероятный Лозан Лебедь. Стоило мне сосредоточиться на нем, Копченый пришел в возбуждение, и это значило, что разум его в какой-то плоскости бодрствует. В свое время они с Лебедем ладили не лучше, чем крысы — с мышами.
Теперь Лебедь — капитан отряда тронной гвардии, приписанного к Деджагору.
Став солдатом случайно, он героем быть не желал. Его гвардейцы не принадлежали к армии и большей частью выполняли функции военной полиции. Подчинялась тронная гвардия только князю и его сестре.
Ревун отказался от налетов на аванпосты, — сказала Госпожа.
То есть поумнел, — откликнулся Лебедь.
— Я подобралась к нему очень близко в тот раз, когда упустила. Это его напугало.
— Наши рейды им, должно быть, здорово не по праву, — заметил один из наров.
— Они не по нраву мне, Иси. И все-таки я разрешаю их…
Госпожа вздрогнула:
— От них же есть толк.
— Несомненно.
— Но одобрил бы их Освободитель? — спросил князь.
Сияющие белизной зубы Госпожи, чуточку даже слишком совершенные, обнажились в улыбке. Она рано начала прибегать к косметической волшбе.
— Нет. Определенно. Но он не станет вмешиваться. Здесь командую я, полагаясь на собственный опыт.
— Спустит ли Длиннотень на нас Могабу? — осведомился князь.
Нары насторожились. Могаба, отрекшийся от древних идеалов паров, был их позором. Не говоря уж о том, что биться он будет, как дьявол.
— Вы взяли пленных? — спросил Лебедь.
— Да. И то, что им известно, можно поместить в наперсток, после чего в нем еще останется место для аистиного гнезда. Никто из офицеров не подсаживался к их костерку и не делился с солдатами военными тайнами.
Лебедь глазел на нее, а ее взгляд блуждал по комнате. Он видел женщину пяти с половиной футов ростом, голубоглазую, замечательно сложенную из ста десяти фунтов плоти. Для здешних краев она была рослой. С виду ей не дать было и двадцати.
Старая черная магия… Лебедь был виден насквозь.
Госпожа холодна, жестка, предана идее и убийственнее меча, обладающего собственной волей. Но эти ребята, похоже, просто не могли ничего с собою поделать. То же самое в свое время было и со Стариком, и парад продолжается. Ножу любовный пыл стоил дорого.
Несмотря на то, что там могло быть с Ножом, я уверен: Госпожа полностью принадлежит капитану. Что бы там ни случилось, Костоправ принял это очень близко к сердцу, заставил хорошего человека переметнуться к врагу и сделался едва ли не холодней самой Госпожи. По крайней мере, теперь он частенько бывает уж таким живым воплощением божества войны, что даже князь с Радишей подскакивают, если он рявкнет на них.
Госпожа поинтересовалась вслух, чего Ревун мог добиваться, атакуя аванпосты. Лебедь выпалил то же самое, что говорил Бадья:
— Хочет перебить людей из Черного Отряда. Это очевидно.
— Изи, что ты скажешь?
— Могаба не желает связываться ни с кем, кроме как с ровней, — отвечал один из паров, — И Длиннотень таких убирает, чтобы легче управлять Могабиной одержимостью. А может, просто докучает нам, вызывая на решающую битву.
Князь кивнул каким-то своим размышлениям. Теперь и он глядел на Госпожу с той же искоркой в глазах.
Может, это и есть роковая привлекательность зла?
— Возможно, он хочет выманить Костоправа на передний край.
Сколько же раз за столетия жизни своей Госпожа стояла вот так, готовая истреблять врага огнем и мечом?
— Штаб-квартиру нужно переместить ближе к полю боя, — заговорила она. — Иначе связь будет крайне замедлена. Лебедь, подай ту карту.
Лебедь сдернул нужную карту с доски, заваленной магическими параферналиями. Осторожность его показывала, что в этих вещах он ничего не понимает и не желает понимать впредь.
На карте были изображены земли дальнего юга. Громадное белое пятно обозначало Зиндай-Куш, пустыню. Снизу от пустыни было обозначено другое белое пятно, надписанное: «Океан».
От Зиндай-Куша к востоку, сворачивая затем на север, тянулись горы, чаще всего упоминающиеся, как Данда-Преш. По мере приближения к таглиосским землям горы, служившие их естественной восточной границей, становились все выше и круче. Местные названия хребта менялись очень часто. К востоку от Зиндай-Куша горы считались непроходимыми полностью, за исключением перевала близ Чарандапраша.
Тенелов и Вершина лежали по ту сторону гор. Армия Могабы, словно пробка, затыкала дорогу на юг. Среди солдат, когда офицеры не слышат, уж черт знает сколько времени ходят слухи о том, как нас расколошматят, если сунемся прорываться через Могабу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});