У Дилан перехватило дыхание.
— Господи, Рио...
— Они вытащили ее из хижины, я выбежал следом, пытаясь защитить ее, но солнце было очень ярким. Оно ослепило меня на несколько секунд, которые показались мне вечностью, потому что в это время моя мать кричала и умоляла мужчин не причинять вреда ей и сыну.
Перед его взором вновь ожила картина: деревья в густой зеленой листве, ярко-голубое небо над головой — этот мир прежде он видел только в серых красках сумерек. Трое мужчин, высокие и сильные, истязают беззащитную женщину на глазах у ее испуганного пятилетнего сына.
— Они били и оскорбляли ее, называя, Malde-cido, Manos del diablo, La puta de inferno [17]. Что-то оборвалось у меня внутри, когда я увидел, как ее красная кровь потекла по земле. Я набросился на одного из мужчин. Я был в ярости и хотел, чтобы он умер в тяжких муках... И он умер. Когда я понял, что сделал, я набросился на второго. Вцепился ему в горло и стал пить его кровь, а руками тем временем медленно убивал.
Слушая, Дилан замерла и не сводила с него глаз.
— Третий поднял голову и увидел, что я сделал. Он обозвал меня теми же обидными словами, что и мою мать, а потом выкрикнул то, чего я раньше не слышал: Comedor de la sangre, Monstruo — кровопийца, чудовище. — Рио горько рассмеялся. — До того момента я не знал, кто я. Но когда я покончил с последним из этой троицы и наблюдал, как он умирает, лежа на траве, знание, запрятанное где-то глубоко внутри меня, вдруг проявилось, и я наконец понял, что я — другой.
— Ты был ребенком, — тихо произнесла Дилан. — Как же ты выжил?
— Через некоторое время я почувствовал голод. Я попытался пить кровь животных, но она была для меня ядом. Впервые я попробовал охотиться на человека спустя неделю после смерти матери. Я сходил с ума от голода и не знал, как найти пищу. За первые недели моего бродяжничества я убил несколько человек. Вероятно, вскоре я превратился бы в Отверженного, но произошло чудо. Однажды в лесу я преследовал свою добычу и вдруг заметил среди деревьев огромную тень. Я подумал, что это человек, но он передвигался так быстро и так бесшумно, что я едва мог уследить за ним взглядом. Он тоже охотился. Он преследовал того же крестьянина, что и я. С ловкостью, которой мне недоставало, он повалил его на землю и припал к горлу. Он, как и я, тоже был кровопийцей.
— И что ты сделал, Рио?
— Затаив дыхание, я с восхищением наблюдал за ним, — ответил Рио, картина прошлого стояла у него перед глазами. — Когда он насытился, человек поднялся и пошел своей дорогой как ни в чем не бывало. Я был поражен, и, когда наконец решился вздохнуть, кровопийца заметил меня, прятавшегося в кустах. Он подозвал меня и, выяснив, что я бродяжничаю, взял с собой. Он привел меня в Темную Гавань. Там я увидел много таких же, как я, и я узнал, что принадлежу к особой расе вампиров. Поскольку моя мать никак меня не назвала, в новой семье мне дали то имя, которое я ношу сейчас.
— Элеутерио де ла Ноче Атанасио, — произнесла Дилан, в ее устах эти слова звучали волшебно. Она нежно погладила его изуродованную шрамами щеку. — Господи, Рио... это просто чудо, что ты сейчас стоишь здесь рядом со мной.
Рио затаил дыхание, когда она приподнялась на цыпочки и потянулась к нему. Во второй раз за ночь их губы слились в поцелуе с желанием, которое ни один из них не мог и не хотел скрывать.
Рио казалось, он готов простоять так целую вечность.
И именно в этот момент тишину ночи разорвали выстрелы.
Глава двадцать четвертая
Паника обожгла его, словно кислота.
Оглушительные хлопки выстрелов раздавались где-то совсем рядом. В его голове они отзывались грохотом пушек. Вязкий туман заполнил сознание Рио, вырвав из реальности.
«Дилан, — со страхом подумал он. — Нужно спасти Дилан».
Рио плохо соображал, что делает, когда повалил ее на траву и закрыл собой. Ее испуганный крик он не услышал, а скорее почувствовал телом, которым готов был пожертвовать ради нее.
Главное — защитить Дилан.
Но в голове помутилось, прошлое и настоящее сплелись воедино.
Рио вновь был на старом складе. Лукан, Николай и другие воины должны уничтожить логово Отверженных на окраине Бостона. Рио поднимает голову: среди стропил в полумраке угадывается какое-то движение. Поблескивает металлический шар в руках Отверженного.
Крик Николая — он предупреждает, что бомба сейчас взорвется...
«А-а-а...»
Рио взревел, боль вновь пронзила голову и каждую клеточку тела. Он чувствовал жар и удушающий запах горелой плоти.
Рио ощутил прикосновение прохладных рук, но не мог разобрать, что происходит на самом деле, а что всего лишь кошмар из его недавнего прошлого.
— Рио?
Он услышал тихий голос, почувствовал, как нежные руки гладят его по лицу. Где-то поблизости раздался смех, а затем постепенно затихающий топот.
— Рио? С тобой все в порядке?
Он узнал этот голос, который пробился сквозь пелену боли, словно тонкий лучик света.
— Дилан, — задыхаясь, произнес Рио. — Не хочу, чтобы ты пострадала...
— Со мной все хорошо. Это фейерверк. — Она говорила и гладила его по влажному лбу. — Это подростки устроили. Но они уже убежали.
«Черт!»
Рио почувствовал, как сознание отключается, и отключается очень быстро. Со стоном он откатился от Дилан.
— Черт... голова болит... мысли путаются...
Она, должно быть, склонилась над ним, потому что он почувствовал теплую струйку дыхания на щеке, услышал, как она тихо чертыхнулась.
— Твои глаза, Рио. Черт. Они меняются... они пылают огнем.
Он знал, что так должно быть. Клыки удлинились, кожа натянулась. Ярость и боль трансформировали его. Сейчас он был опасен как никогда: голова отказывалась работать, и он не мог контролировать действия своих дьявольских рук.
— Нужно найти спокойное место, где нет людей, — заявила Дилан. — Обопрись на меня, я помогу тебе встать.
— Нет.
— Что «нет»?
— Оставь меня, — прохрипел Рио.
Дилан нахмурилась:
— Какого черта? Я не могу оставить тебя валяться на траве в центре Манхэттена. Давай же, поднимайся.
— Я не могу... не хочу прикасаться к тебе. Не хочу причинить тебе боль, Дилан.
— Ну так не причиняй, — сказала Дилан и начала поднимать его.
Рио ничего не оставалось, как опереться о ее плечи, в то время как туман в голове становился все гуще. Рио старался удержать ускользающее сознание, зная, что, пока хоть что-то соображает, Дилан находится вне опасности.
— Да обопрись же ты на меня как следует, — строго потребовала она. — Нам нужно уйти отсюда.
— Дилан пристроилась у Рио под мышкой и крепко сжала его запястье, приняв на себя часть его веса. Оглядываясь по сторонам в поисках укрытия, она повела Рио на одну из боковых улочек, где было меньше машин и людей, и его странный облик не мог привлечь ненужного внимания.