Читать интересную книгу Карьера одного борца - Бернард Шоу

- Ах, мисс, как вы мало знаете нашу жизнь! - воскликнула миссис Скин, завлеченная в ловушку воспоминаниями о своих собственных обидах и огорчениях и совершенно забыв при этом об интересах Кэшеля. - Боязнь, что он впутается в какую-нибудь историю, никогда не выходила у меня из головы. Нед миролюбив до крайности, пока не попала в него хотя бы капля водки. Но уж если это случилось, он становится таким же, как и все они, - готов драться с каждым человеком, задевшим его. А если бы во время этой драки он попал в руки полиции - все пропало. Для боксера нет на свете справедливости. Достаточно человеку упомянуть, что он профессиональный боксер, как судья тотчас отправит его в тюрьму. А тогда прощай ученики и все уважение, которым он пользуется. И я постоянно живу под страхом этого. Что же касается защиты с его стороны, то я скорее позволила бы пять раз ограбить себя, чем сказать Неду хоть одно слово об этом из опасения вызвать ссору. Сколько раз, возвращаясь ночью домой, я потихоньку давала извозчику больше, чем следовало, боясь, что иначе он начнет ворчать и задевать Неда. И причина всему этому - водка. Джентльмены любят, чтобы их видели разговаривающими с ним, потому они подходят к Неду один за другим в буфет, расспрашивают его о том о сем и угощают его. Все кончается тем, что он лежит в сапогах на постели, раскинув руки, нередко и с фонарем под глазом, и старается припомнить, что он делал в предыдущую ночь. Сколько я испытала за первые три года нашего брака - только я одна знаю. Наконец он дал зарок не пить, и с этих пор все пошло хорошо. С той поры он напивается вдрызг не более трех раз в год. Очевидно, сам Бог натолкнул его на мысль дать этот зарок, а, кроме того, ему стало стыдно: однажды, когда он был пьян его поколотил молочник в Вестминстере. Я удалила его от всех прежних друзей. С тех пор на него низошло Божие благословение и мы стали жить счастливо.

- А у Кэшеля придирчивый характер?

Тон вопроса заставил миссис Скин очнуться и понять всю несвоевременность ее жалоб.

- Нет, нет, - горячо запротестовала она. - Он никогда не пьет водки; что же касается до драки, то поверите ли вы мне, мисс, или нет, а у него не было даже трех случайных схваток за всю его жизнь. Во всяком случае, их было не больше трех. А если ему повезет и он женится, можно поручиться за его благоразумие до конца дней. Зато если сейчас оставить его на произвол судьбы, то знает лишь Господь, что может выйти. Сперва он начнет тосковать - он уже сейчас тоскует; затем начнет пить, потеряет своих учеников, лишится положения, потерпит от кого-либо поражение и... Достаточно будет вам сказать только слово, мисс, и он спасен. Если бы я могла сейчас передать ему...

- Прошу вас не передавать ему ничего, - твердо произнесла Лидия, решительно ничего. Единственное, в чем я могу вас уверить, - это в том, что вы смягчили мое мнение о некоторых его поступках. Но что касается предположения выйти замуж за мистера Байрона, это самая невероятная вещь на свете. Оставив в стороне вопрос о личной склонности, достаточно одной нелепости подобного брака, чтобы испугать женщину.

Миссис Скин недостаточно ясно понимала это. Но и то, что она поняла, было вполне достаточным. Она встала, уныло покачивая головой, и сказала:

- Я вижу в чем дело, сударыня. Вы не считаете его ровней себе. Этот брак не понравится вашим родным.

- Нет никакого сомнения, что мои родные были бы страшно возмущены подобным браком, и я обязана принимать это в расчет.

- Мы больше не будем беспокоить вас, - медленно произнесла миссис Скин. - Через месяц или два уже никого из нас не будет в Лондоне.

- Для меня это совершенно безразлично, но мне будет жаль потерять возможность время от времени беседовать с вами.

Эти слова не были правдивыми, но Лидии уже стало казаться, что она находит особое удовольствие во лжи.

Но миссис Скин нельзя было утешить комплиментами. Она покачала головой.

- С вашей стороны очень милостиво, мисс, что вы говорите мне любезности, - сказала она. - Но, если бы я могла передать хоть одно доброе слово от вас моему мальчику, я бы согласилась выслушать от вас все, что угодно.

Прежде чем ответить ей, Лидия задумалась. Наконец она произнесла:

- Мне жаль, что я так сурово обошлась с ним. Действительно, я вижу теперь, что ему трудно было поступать иначе. Кроме того, я не приняла во внимание денежную сторону его профессии. Короче говоря, я не привыкла к кулачному бою, и то, что я видела, поразило меня до такой степени, что я потеряла в тот момент способность логически рассуждать. Но, - продолжала Лидия, предостерегающе поднимая палец, чтобы заглушить появившуюся было у миссис Скин надежду, - если вы передадите ему наш разговор, прошу вас дать ему понять, что мои слова вызваны чувством справедливости, а вовсе не моей благосклонностью к нему.

- Ему достаточно будет, мисс, одного слова утешения от вас. Я ему только скажу, что была у вас и что своими словами вы вовсе не хотели...

- Миссис Скин, - произнесла Лидия, мягко прерывая ее, - самое лучшее пока не говорить ему об этом ничего. Но, если он ничего не услышит обо мне в течение двух недель, вы можете сказать ему все, что вам будет угодно. Вы можете подождать до тех пор?

- Конечно. Как вам будет угодно, мисс. Только вот завтра будет бенефис Меллиша, и он...

- Какое отношение имеет ко мне Меллиш или его бенефис?

Смущенная миссис Скин прошептала, что ей хотелось бы, чтобы мальчик восстановил свою репутацию.

- Если он думает, что может доставить удовольствие Меллишу, поколотив кого-либо, что ему мешает сделать это? Только помните: вы не должны упоминать обо мне ни единым словом в течение двух недель. Вы согласны?

- Как вам будет угодно, мисс, - разочарованно повторила миссис Скин.

Лидия не выказывала больше охоты разговаривать, поэтому миссис Скин начала прощаться и выразила надежду, что в конце концов, все обойдется, все останутся довольны. По настоянию Лидии она перекусила, после чего коляска, запряженная парой пони, отвезла ее на железнодорожную станцию. Прежде чем расстаться, Лидия внезапно спросила:

- Имеет ли мистер Байрон привычку о чем-либо думать?

- Думать? - воскликнула миссис Скин. - Нет, никогда. На свете едва ли можно найти более веселого человека, чем он, мисс.

По дороге в Лондон миссис Скин все время обсуждала наедине с собой, вполне ли прилично для молодой леди жить в великолепном замке, не имея возле себя пожилой женщины, и так приветливо, как с равными, разговаривать с людьми ниже ее по положению. Возвратясь домой, она ни слова не сказала о своей поездке Скину, который совсем не умел держать секретов, за исключением тех случаев, когда вопрос касался места проведения очередного поединка. Она долго шепталась со своей дочерью, мучая ее подробным описанием роскоши замка и утешая тем, что мисс Кэру - хрупкое, слабое создание с рыжими волосами и без всякой представительности. (Волосы Фанни были черны, как смоль, руки у нее были необыкновенно сильные, и она была одной из самых лучших учениц Кэшеля.)

- Как бы то ни было, Фэн, - сказала миссис Скин в два часа ночи, вставая со своего места и взяв подсвечник в руки, - если это все и уладится, Кэшель никогда не будет хозяином в том доме.

- Для меня это совершенно ясно, - ответила Фанни. - Но если он считает, что наш круг - круг почтенных профессиональных боксеров для него недостаточно хорош, то пусть благодарит самого себя: эти пустоголовые щеголи будут смотреть на него сверху вниз.

Тем временем Лидия, возвратясь в замок после долгой прогулки в экипаже, попыталась преодолеть назревающее чувство тревоги, занявшись обработкой биографии своего отца. Ей нужен был отрывок, который указывал бы на его литературный вкус и для этого она просматривала его любимые книги, отыскивая отчеркнутые отцом места. Теперь она возобновила поиски и, взобравшись на библиотечную лестницу, начала перебирать один том за другим, просматривая их содержание. За работой время бежало так же незаметно, как незаметно удлиняются тени. Последняя книга, которая подверглась просмотру, заключала в себе поэмы. В ней не было никаких пометок, но она сама открылась на странице, на которой, очевидно, ее часто открывали. Строчки, которые увидела Лидия, были следующие:

Чего бы я не дал, чтобы в груди моей

Почувствовать могучее горенье

Живого сердца, полного страстей,

Взамен бессильного холодного биенья

Того кусочка льда, чье злое назначенье

Быть всех сердец ничтожней и пустей.

Лидия поспешно сошла с лестницы, добралась до кресла; она читала и перечитывала эти строчки. Догорающая свеча привлекла наконец ее внимание. Она положила книгу на полку и, направляясь к письменному столу, произнесла:

- Сомнения, которые овладевали моим отцом, овладеют и мной, если я не найду работу для моего сердца. Если моим будущим детям суждено избежать этого проклятия, то они получат освобождение от своего отца, - от человека непосредственных побуждений, от человека, который никогда не думает, а не от меня, не от женщины, которая не может не думать и живет только размышлениями. Да будет так.