мышцы расслабились, дыхание возобновилось. Она снова прижалась ко мне, склонив голову набок. Обхватила рукой мой затылок, притягивая к себе.
- Никогда раньше у меня не было такого приятного пробуждения, - пробормотала она. - Обычно, я дезориентирована намного дольше.
- Проснуться с тобой в моей постели... не могу представить ничего лучше, - прошептал я, вина и чувство неполноценности все еще меня тревожили, но не настолько, чтобы стереть или уменьшить силу того, что я чувствовал, когда эта женщина находилась в моих объятиях.
Она притянула меня ближе, мягко и нерешительно прикоснулась губами к моим, ее глаза были широко открыты и изучали меня на расстоянии нескольких сантиметров.
- Серьезно? Тебе даже не приходит в голову одна вещь, которая может быть лучше?
А потом Мара прижалась ко мне поцелуем. Будто заявляя, что мой рот принадлежит ей. Поцелуй был элегантным олицетворением нежности, шелка и тепла, утопающей сладости и красоты. Я застонал, когда мы поцеловались, и провел ладонью вверх по бедру Мары, затем под футболку, чтобы исследовать тепло и мягкость ее кожи. Она наклонилась и потянула меня за шорты, помогая сбросить их, оставив меня под одеялом совершенно обнаженным, ее задница терлась о мою пульсирующую, ноющую, твердую, словно железо, эрекцию.
- Мара... - выдохнул я, обхватывая ладонью ее грудь.
Она лишь жадно замурлыкала в ответ, требуя еще одного поцелуя, более горячего, более жесткого, более глубокого и страстного. Одной рукой она стянула с себя футболку, а затем снова просунула руку между нашими телами. Мара обхватила мой член, расположила его между своих бедер, чуть сместилась, и тогда я скользнул в ее шелковистое влажное тепло, такое уютное и совершенное. Голая и прекрасная. Она стонала мне в губы и двигала бедрами, принимая глубже и сжимая рукой мою задницу, притягивала меня, безмолвно умоляя. Снова застонала, когда я прижался к ней, проникая глубже, а потом Мара поцеловала меня, и этот поцелуй был чем-то таким, чего я никогда раньше не испытывал; безумным, гипнозом, тянущим ко дну.
Расширяющимся, всепоглощающим, раскаленным добела, бьющимся в сердце триумфом.
Погрузившись в Мару, я оказался окутан ею.
Окруженный ее теплом, мягкостью и пылом, я двигался с ней в совершенном унисоне, обмениваясь дыханием и делая наш поцелуй сильнее и горячее.
Я почувствовал, как Мара скользнула рукой между бедер, чтобы ласкать себя, а другую руку положила на мою задницу, глубоко впиваясь в кожу и мышцы, притягивая меня, побуждая двигаться сильнее, быстрее и глубже. Она впилась в мой рот губами, наши языки переплелись. Я обхватил рукой ее мягкую грудь, волосы Мары рассыпались спутанным золотым каскадом.
Я потерялся в ней.
Погрузился.
Продолжая целовать, двигаться, соединять нас.
Я почувствовал, как она дернулась, услышал ее стон, ощутил вкус ее всхлипываний на своих губах, почувствовал, как она сжалась вокруг меня, когда разлетелась в моих руках на кусочки, и я отпустил себя, погрузившись в нее, целуя ее сквозь наше взаимное потрясение, наслаждаясь освобождением. Я стонал, извивался, выдыхал ее имя, пожирал ее, втягивал ее дыхание в свои легкие и наслаждался тем, как Мара выдыхала мое имя тысячу отчаянных раз.
Когда мы кончили, то синхронно задыхались и были оба покрыты испариной, наши тела все еще были соединены.
Я начал отстранятся, чтобы покинуть ее тело, но Мара отрицательно покачала головой, удерживая меня на месте.
- Просто... останься со мной. Именно так.
- Хорошо.
Так я и сделал.
Мы опять погрузились в сон, все еще соединенные воедино.
Как и говорил Баст, я буду...
Я просто... пойму.
ГЛАВА 11
Мара
Неделя прошла как в тумане. Мы с Зейном проводили вместе каждую свободную минуту, когда он не работал. Даже когда он был за стойкой в большинстве случаев я сидела в ближайшей кабинке к бару, потягивала пиво и читала то, что планировала когда-то прочесть. Мой список "К прочтению" вышел из-под контроля, моя библиотека Киндл была заполнена книгами, которые я покупала и хотела прочитать, но у меня так и не дошли руки. Так что за те шесть или восемь часов, что Зейн работал за стойкой бара или в зале, я успевала читать и позволяла себе немного опьянеть.
Ксавьер приносил мне еду, все, что его душе хотелось приготовить, а один из других братьев Зейна время от времени составлял мне компанию и болтал со мной. Я познакомилась со всеми его братьями, кроме Баста, который все еще наслаждался медовым месяцем.
Брок был остроумным, милым и хорошим собеседником, и, возможно, самым чертовски красивым парнем, которого я когда-либо встречала... похожим на молодого Пола Ньюмана[14]. Такой же высокий, худощавый и непринужденно обаятельный, с густыми и шелковистыми каштановыми волосами, аккуратно разделенными на пробор и зачесанными набок, с несколькими прядями, падающими на глаза, c блестящей, ослепительной улыбкой и теплыми карими глазами.
Бакстер был полной противоположностью, грубо-сложенный, бесцеремонный, истеричный и вульгарный, но все же милый и сексуальный в своем собственном стиле. Громоздкий, мускулистый и тяжелый с массивными мускулами, физически устрашающий и все же легкий, и веселый. Бакс был почти таким же высоким, как Брок, но в отличие от него, в два раза шире в плечах и более мускулистый, с той же ослепительной белой улыбкой и карими глазами, хотя взгляд Бакса никогда не останавливался на чем-то одном и блестел юмором. Его волосы были такого же насыщенного каштанового цвета, как у Зейна, но у Бакса они были коротко подстриженны по бокам и длинными и растрепанными на макушке, волнистые и спутанные, словно он только что кувыркался с кем-то в постели.
Когда Бакс скользнул в кабинку в первый раз, то сделал это с драматической хромотой. Я хихикнула, когда он схватил себя за бедро и притворился, что должен волочить свою ногу за собой, словно вся его нога ему подыгрывала.
- Ох, перестань, - сказала я, смеясь. - Это была не такая уж ужасная рана.
Он изобразил шок на лице.
- Я едва могу ходить, док. Возможно, я уже никогда не буду прежним.
Я закатила глаза.
- О, пожалуйста. Это было всего лишь, сколько, тридцать швов? С тобой все будет в порядке.
- Вообще-то, тридцать один, и у меня есть рекомендации от доктора не напрягаться какое-то время. - Он указал на меня подбородком. - Но у меня так и не выдалось возможности поблагодарить тебя как следует. Ты вмешалась и спасла положение, а возможно, и мою футбольную карьеру. Так что... спасибо.
Я пожала плечами.