Англия и Франция прислали в Москву делегацию для обсуждения условий договора, но уровень представителей был невысок и они не обладали серьезными полномочиями. К тому же обе державы явно тянули время. Объяснялось это тем, что в Париже и особенно в Лондоне советский военный потенциал оценивали невысоко, а правительство Чемберлена надеялось договориться с немцами. Переговоры с Москвой для англичан были просто инструментом давления на Берлин. Одновременно в Лондоне происходили секретные консультации с германскими представителями. Посол Герберт фон Дирксен пишет в мемуарах, что высокопоставленный чиновник британского МИДа Горацио Вильсон, неоднократно встречавшийся с Гитлером, предложил программу урегулирования «взаимоотношений обеих стран во всей их полноте»: «Она не ограничивалась лишь экономической сферой, но затрагивала также вопросы политического и экономического характера. В ней рассматривалась проблема колоний и включены были предложения по приобретению сырья для Германии». В Москве знали об этих закулисных переговорах и относились к ним с крайней нервозностью.
Удобнее всего эта ситуация была для Гитлера. Он решал, с кем ему выгоднее договориться, а с кем воевать.
Как я уже писал, фюрер ошибочно предположил, что «мюнхенские» державы, отдавшие ему Чехословакию, не станут ввязываться в войну и из-за Польши. Это соображение перевесило.
В конце июля Германия дала понять советской стороне, что ищет путей к сближению. «Несмотря на все различия в мировоззрении, есть один общий элемент в идеологии Германии, Италии и Советского Союза — противостояние капиталистическим демократиям. Ни мы, ни Италия не имеем ничего общего с капиталистическим Западом. Поэтому нам кажется довольно противоестественным, чтобы социалистическое государство вставало на сторону западных демократий», — было заявлено советскому представителю в Берлине.
В начале августа министр иностранных дел фон Риббентроп предложил Москве сделку. Если СССР не будет мешать немецкому вторжению в Польшу и сохранит нейтралитет в случае войны на Западе, Восточная Европа будет поделена между договаривающимися странами. Германия получит Данцигский коридор и контроль над основной частью Польши, а Советскому Союзу достанутся восточные польские области, «свобода действий» в отношении бывших российских колоний Балтийского региона и еще румынская Бессарабия.
Договорились очень быстро, всего за две недели. 23 августа мир был ошарашен известием о подписании германо-советского пакта о ненападении (секретные статьи о разделе чужих территорий опубликованы не были).
Устранив угрозу второго, восточного фронта, Гитлер сразу же, неделю спустя, напал на Польшу. Вопреки его надеждам западные державы не спасовали, и в Европе началась большая война.
Совершенно очевидно, что без «Пакта о ненападении» 1 сентября 1939 года война не началась бы, поэтому историки, возлагающие вину за это трагическое событие не только на Гитлера, но и на Сталина, правы.
![]()
Газета «Правда»
Понятна, однако, и тогдашняя логика советского правителя. С его точки зрения он одержал блистательную дипломатическую победу: уберег свое государство от войны, получил дополнительное время для укрепления обороны и стравил между собой обоих врагов, «капиталистов» с «фашистами». Опыт Первой мировой войны позволял предположить, что это противостояние будет долгим и изматывающим. Линия на избавление от внешних угроз путем переориентации потенциального противника на иные задачи была продолжена и в отношениях с Японией. Там окончательно возобладала линия на агрессию против США. Отношения между Москвой и Токио стали почти идиллическими и завершились подписанием пакта о нейтралитете весной 1941 года.
Проблема, однако, в том, что логика Сталина оказалась по всем пунктам ошибочной.
Германия победит на западе намного быстрее, чем ожидалось. Пакт предоставил фюреру возможность, которой в 1914 году не было у кайзера: вести войну на одном фронте, не распыляя сил. В результате Рейх не только одержит военную победу, но очень усилится экономически, ибо заставит работать на себя промышленность оккупированных европейских стран.
Программа перевооружения, которая будет затеяна в СССР из расчета, что война продлится несколько лет, к июню 1941 года останется незавершенной, а граница не укрепленной.
Кроме того, уверенный в своем непогрешимом чутье, Сталин даст Гитлеру себя обмануть и после 13 лет интенсивной, на пределе сил, подготовки к войне все-таки будет застигнут нападением врасплох.
Роковые последствия имело и секретное соглашение о «разделе сфер влияния», побудившее Сталина перейти от пассивно-оборонительной политики к наступательно-экспансионистской.
Пакт с Германией побуждает Сталина перейти к экспансии
Едва устранив угрозу войны или во всяком случае надолго ее отсрочив (как казалось правителю), Сталин немедленно сменил государственный курс — начал расширять пределы своей державы. Эта была классическая имперская экспансия, не имевшая ничего общего с мировой революцией. Империя возвращала себе колонии, утраченные во время Гражданской войны, а отчасти захватывала новые.
17 сентября 1939 года, когда Польша из последних сил сопротивлялась превосходящим силам Вермахта, Советский Союз нанес своему давнему врагу удар с тыла. 34 дивизии и 16 механизированных бригад пересекли границу, захватывая беззащитные города и транспортные узлы. После этого нападения, совершенного без объявления войны, разгром Польши быстро довершился.
Советская пресса назвала военную операцию «освободительным походом» с целью «защиты жизни и имущества населения Западной Украины и Западной Белоруссии». В соответствии с секретным протоколом Пакта, победители разделили Польшу на немецкую и советскую зоны почти ровно пополам. В состав СССР вошли шесть украинских и пять белорусских областей.
Следующей на очереди была Прибалтика.
Первоначально «сферой интересов» Советского Союза немцы признали только Эстонию и Латвию, а Литву собирались забрать себе, однако при разделе Польши между союзниками произошло небольшое недоразумение. Немцы оккупировали часть территории, которая должна была отойти Москве, но Сталин «проявил понимание» и предложил «обмен». Немцы охотно согласились, еще и приплатили деньгами. Теперь Литве предстояло разделить судьбу Латвии и Эстонии.
«Решение проблемы прибалтийских государств» (выражение Сталина) было осуществлено в два этапа. Сначала, осенью 1939 года, Эстонию, а затем Латвию и Литву вынудили подписать с Москвой «договоры о взаимопомощи» и размещении советских баз и гарнизонов — якобы для обеспечения безопасности этих стран.
Отказалась только Финляндия, которой кроме аналогичного «договора о взаимопомощи» в ультимативном тоне было предложено поменять населенную и обустроенную территорию Карельского перешейка, примыкавшую к Ленинградской области, на пустынные земли советской восточной Карелии.
Сталин решил на примере Финляндии показать остальным балтийским странам, что бывает за строптивость.
В конце ноября советские газеты объявили о том, что финляндская артиллерия обстреляла советскую пограничную заставу — то есть был использован тот же прием, которым Гитлер в 1939 году оправдал нападение на Польшу. (На самом деле у финнов на этом участке границы артиллерии не было). И тут же началось вторжение.
Однако война с маленькой страной оказалась неожиданно тяжелой. Финны сражались за свою родину умело и стойко. Советское командование, рассчитывавшее на легкую победу и плохо подготовившееся к боевым действиям, совершило несколько серьезных тактических ошибок.
Вместо блицкрига получилась затяжная, кровопролитная кампания, продлившаяся три с половиной месяца. В конце концов на финляндском фронте пришлось собрать почти три четверти миллиона солдат. С огромными потерями (333 тысячи убитых, раненых, обмороженных) Красная Армия прорвала финскую оборону только в марте 1940 года.
