Противодействие, видимо, было неадекватное. «Оранжевая» власть всячески поспособствовала, чтобы шло прославление и возвеличивание исключительности народа в целом, тогда как можно и нужно говорить лишь об отдельных личностях. Если нация считает себя выше других наций, – это порождает исторические мифы, патриотизм… и войны. Любой народ неизбежно создает легенды о себе, а потом начинает в них верить. И, выполняя сознательный заказ заинтересованных лиц или отвечая на бессознательные запросы толпы, историки толкуют события в нужную сторону.
Так появляются и создаются исторические мифы об исключительности того или иного народа. И таким образом выстраивается вектор, – вектор в опасную зону исключительности народа с названием какого-то…изма. Их в жизни государств было много, но все они приводили к печальным последствиям для народов и политиков, которые никогда не были государственными деятелями. Политики, как правило, думают о следующих выборах; государственные деятели – о грядущих поколениях и их благосостоянии и безопасности. Государственный деятель стрижет овец, политик – сдирает с них кожу.
В начале XXI века прогноз генерала Петра Ивановича Ивашутина полностью оправдался… Сегодняшние события там, где работал в начале 50-х годов П. И. Ивашутин, этому подтверждение.
В ожидании ареста
Прохладное лето 1953 года было богато на события: от мартовской смерти Сталина и до амнистии, потом снова аресты новой властью и расстрелы Берии и его соратников. И опять аресты, аресты и аресты с меньшими расстрелами, но расстрелами .
Новые старые вожди расправлялись с людьми, близкими к Сталину и его тени – Берии или много знавшими о новых хозяевах Кремля такого, за которое тоже можно их было посадить, отправляя затем «отдыхать» на нарах, а то и подвести под «вышку». Подобные повторения старой государственной моды новыми хозяевами Кремля принимались спокойно. Но месть – это блюдо, которое нужно есть холодным. Вот уж действительно, нет обиды, которой мы не простили бы, отомстив за нее.
И месть гуляла по стране. Уже два года, как сидел в тюрьме бывший начальник Петра Ивановича, всесильный хозяин СМЕРШа и министр госбезопасности СССР генерал-полковник Виктор Семенович Абакумов, о работе с которым во время войны и в послевоенный период остались у Ивашутина приятные воспоминания.
Дождливым июньским днем все того же приснопамятного пятьдесят третьего Петр Иванович с неохотой вошел в ставший неуютным кабинет. Стекла окон штриховали струи косого дождя, тонкими, нитеобразными ручейками сбегавшие вниз. Пахло эмалевой краской от покрашенных стен в коридоре. Ему стало душно, он открыл широкую фрамугу. В полуоткрытое окно, несмотря на дождь, сразу же вслед за свежестью ворвались запахи цветов, высаженных в клумбах, – каштаны уже отцвели. Он прошелся по ковровой дорожке кабинета от стола до двери и обратно.
Радоваться было нечему. Несколько дней тому назад в Москву срочно без объяснения причин вызвали сначала шефа – министра внутренних дел Украины Павла Яковлевича Мешика, а потом его первого заместителя Соломона Рафаиловича Мильштейна. Оба в Киев больше не возвратились. Прошел слух, что их в советской столице – прямо на Лубянке – арестовали.
После этого теперь уже ставший заместителем министра внутренних дел УССР генерал-лейтенант Петр Иванович Ивашутин ощутил на себе вакуум власти и тревогу за собственную безопасность. Он приходил на работу, как и раньше, к 8.00 и сидел в кабинете отшельником до 2–3 часов ночи. Все еще по инерции продолжал сталинский ритм работы. Но в этой обстановке страшно было ощущать себя одиноким. Ему никто не звонил, озабоченная нестабильностью секретарша не приносила никаких служебных документов, за исключением немногих центральных газет.
Он заметил, что в коридоре сослуживцы сторонились своего начальника и часто, проходя мимо, опускали головы. Это было то состояние, в котором виноватый – боится закона, невиновный – судьбы.
Генерал тяжело переживал состояние своей ненужности. Больше того, он ждал ареста, хотя где-то внутри понимал, что никаких преступлений не совершал. Всю войну находился на фронте в системе военной контрразведки СМЕРШ, после войны снова оказался на войне, теперь уже с бандеровщиной на Украине. Трофеев дорогих не привез, за исключением авторучки и перочинного ножа. За хорошую работу всегда отмечался правительственными наградами, обещали дать даже Героя, и… вдруг оказался совсем в неуютном положении – ненужным человеком.
«Не пойму, что это за жизнь. На войне враг был впереди, здесь неизвестно, кто твой враг, а кто друг, – размышлял заместитель министра внутренних дел УССР и бывший начальник управления военной контрразведки ряда фронтов. – Да, в этой обстановке трудно что-нибудь предвидеть, а особенно – будущее. Но сейчас нельзя даже предвидеть настоящее, которого может не стать в одно мгновение. Вызовут в Москву или зайдут офицеры из комендатуры, после чего следователи уведут в подвал. А там будут требовать признания. Признаться! Но в чем? А в том, чего они захотят, чтобы я сказал, а потом написал и подписался. Приходится бояться не закона, а судьбы.
Кончилась такая кровавая война, надо радоваться миру и строить, строить, строить. Поднимать порушенное, а не воевать с людьми. Получается, если правительство не доверяет народу, то оно, это правительство, должно распустить его и выбрать себе другой народ. Глупость. Снова волна репрессий… Нет, что-то не в порядке в нашем новом королевстве…»
Череду печальных мыслей наконец-то прервал телефонный звонок. Звонила супруга, интересовалась, что ему приготовить на ужин.
– Маша, ты же знаешь, я непривередлив. Но сегодня хочется чего-нибудь остренького, – искренне ответил супруг.
– Чего же? Толченочку с соленым огурчиком или драники с селедочкой?
– Конечно, драники, наши – белорусские.
– Есть, товарищ командир, – пошутила Мария Алексеевна…
В режиме молчания мучительно тянулись дни с половинками ночи. В душе иногда поднималась волна негодования из-за несправедливого отношения к себе со стороны начальства. Где-то он читал, что верное средство рассердить людей и внушить им злые мысли – заставить их долго ждать. Только ждать – чего? Для него в сложившейся ситуации – ареста, а может, и смерти от людей, скорых на расправы. Но приходили минуты, когда смелость и надежда гуляли в просторах души. Они успокаивали его и словно говорили хозяину кабинета: опасность всегда существует для тех, кто ее боится, не бойся, ты же прошел такую войну и войну после войны на Украине.
Он поверил подсказке и несколько успокоился. Читал и перечитывал приносимые секретаршей газеты, этот процесс несколько отвлекал от черных мыслей и на некоторое время успокаивал пленника обстоятельств.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});