Ты хоть знаешь тех людей, кто передает тебе все данные?
– Знаю? Да ты что, никто их не знает. У меня есть только ники: gnr20, gunswagger, zerozero…
– Забавные имена, – отметила я, когда официант принес брату кофе со льдом. Он бросил кубики в чашку, добавил сахар, все перемешал и выпил залпом.
– Ладно, поехали в аэропорт, – сказал он, улыбаясь.
– В аэропорт?
– Да, это далековато.
Наша цель находилась почти на другом конце страны. Как только мы приземлились, то взяли напрокат машину и поехали по пустынным дорогам, пока не добрались до большого дома рядом с маленькой церковью.
Как и в прошлый раз, когда мы приехали в приют, где воспитывалась Андреа, возле дома стояло несколько припаркованных желтых фургонов.
Мы постучали в дверь, и нам открыл пожилой мужчина. Он посмотрел на нас сверху вниз и пригласил войти. Мы вкратце рассказали ему нашу историю, а затем спросили о ящике.
– Да, у нас еще остались какие-то такие коробки, хотя большую часть из них уже давно увезли отсюда. Какой номер у вашего ключа?
– Нет на нем номера, – ответила я.
– Странно, – сказал мужчина удивленно.
– Номера нет, но мы думаем, что это ящик Маркуса, – объяснила я.
– Ну, если ключ тот, то ящик откроется, если не тот, значит, не откроется… Идите за мной.
Мы пошли вперед по узкому коридору.
– Забавно, конечно, сюда почти никто не приезжает, а тут… Вы уже вторые, кто за одну неделю интересуется этой коробкой.
– Что?
– Да, дня два назад приходил мужчина с такой же просьбой. Странно, что есть два ключа к одному и тому же ящику. Я думал, такое невозможно, правда, на его ключе был номер…
– А можно спросить, как выглядел этот человек? – Нам могла пригодиться любая информация.
– Высокий, статный, с бородой и лицо такое… Ну, явно необщительный человек. На нем были огромные солнцезащитные очки. Не то что бы он был неприветливый, скорее, слишком серьезный.
Мы вошли в небольшую комнату. Старик посмотрел по сторонам и взял ящик с номером сто тридцать три.
– Вот она, коробка Маркуса-астронавта, – сказал он, ставя ее на стол. – Вы знаете, что он провел здесь часть своего детства? Мы так им гордимся.
– Гордитесь? – возмущенно спросила я. – После того, что он сделал?
– А что он сделал? Что именно? – ответил мне мужчина с серьезным лицом.
– Вы разве не знаете, что он изнасиловал девушку…
Старик посмотрел на нас и начал смеяться.
– И кто это вам такое сказал? – спросил он нас.
– Телевидение, социальные сети, интернет. Эта новость была во всех средствах массовой информации.
– А… телевидение, социальные сети, интернет, – повторил мужчина пренебрежительным тоном и, глядя мне прямо в глаза, задал вопрос, от которого стало больно. – А вы, я так полагаю, журналистка?
Этот выпад застал меня врасплох. За всю карьеру у меня было немало разногласий и стычек с коллегами из других СМИ, предпринимателями, преступниками, но, думаю, я никогда не чувствовала столь глубокого презрения.
– В мои времена журналист должен был обладать мужеством, быть смелым, иметь добротный фотоаппарат, а не этот чертов мобильный, что вы таскаете повсюду с собой. В мои времена хороший журналист ставил все под сомнение, он делал все возможное и невозможное, чтобы докопаться до истины, а сегодня…
– Послушайте, – я перебила его, потому что не хотела, чтобы кто-то, пусть даже и в почтенном возрасте, разговаривал так со мной.
– Уверяю вас, ту девушку изнасиловал не Маркус. Клянусь вам своими детьми и всей моей семьей.
– Но… – все еще пыталась успокоиться я, – как вы можете быть настолько уверены?
– Хотя бы потому, что мы вырастили его здесь, и он был одним из самых добрых и милых детей, которые когда-либо жили на этой ферме. Этот человек не мог бы обидеть и мухи, он плакал, когда смотрел любовные фильмы. И, прежде всего, Маркус был геем, и я не думаю, что Марс способен был это изменить.
Я потеряла дар речи.
– Вот и ваш ящик, пробуйте ключ.
– А вы? – спросил его мой брат.
– А я останусь здесь, чтобы посмотреть, откроет ли ваш ключ этот ящик. Если да, то уйду и оставлю вас одних.
Ключ сработал, и старик вышел из комнаты.
– Что это вообще все значит? Вся эта история с Маркусом? – спросила я брата.
– Не знаю, возможно, ответ кроется в ящике.
Открыв его, мы увидели внутри только листок бумаги и ничего больше. Мы прочитали имя, написанное на нем. Мы оба знали этого человека.
И еще мы знали, что встреча предстоит весьма непростая.
___
Андреа, несомненно, лучше всех приспособилась к жизни в колонии, возможно, потому что привыкла жить изолированно от всех. Можно сказать, что она была счастлива. Никто не насмехался над ней, не нападал на нее, не унижал. Андреа не нужно было постоянно следить за людьми вокруг, для этого уже использовались камеры. Она выполняла все, о чем просили как с Земли, так и с «Разведчика», помогала в решении общих задач.
Помимо Андреа одним из самых сдержанных людей в колонии был Садовник. Он, в свою очередь, также чувствовал себя счастливым, наблюдая за тем, как растут его растения в настолько странной среде, на Марсе. Каждый новый листик и цветок были поводом для маленького счастья в его повседневной рутине.
Время от времени Тим вспоминал свое прошлое: ту женщину, которой больше не было, людей, которые погибли всего в нескольких метрах от него. Он пытался забыть об этом, думая сейчас о Мисс. Садовник был влюблен в девушку, но не приближался к ней из-за смущения и страха снова причинить боль.
Доктор, наряду с Военным, в какой-то мере чувствовала себя ответственной за всех обитателей колонии. Возможно, из-за ее возраста или жизненного опыта, но к ее мнению прислушивались всегда больше, чем к мнению остальных.
Между ней и Военным иногда вспыхивали искры влечения, которые время от времени заканчивались сексом. Тем не менее они старались сделать так, чтобы их взаимный интерес оставался незамеченным для посторонних. Любви, может, и не было, но были свои потребности. Сила гравитации и марсианское давление также никак не повлияли на эрекцию Джона.
Если и был человек, который день ото дня все больше терял себя, так это была Верука. Она была цветком, умирающим в пустыне, каплей росы, испаряющейся на рассвете, жизнью, которая увядает в раю…
Постепенно она перестала разговаривать, с каждым днем публиковала все меньше сообщений в социальных сетях… И это было ужасно, потому что исчезновение из интернета для нее означало умереть при жизни. Свои дни