— Надо быть осторожнее, хозяин, — быстро заговорил Копшеф, подбегая к нему с целой группой вооруженных людей. — Их там может быть много. А вдруг это просто отвлекающий маневр? Надо, чтобы с тобой осталась достаточная охрана.
— Да, ты прав, — ответил Сетмес, — надо быть осторожнее.
— Нам пора, — сказал Конан, трогая Гому за плечо. Низко прижимаясь к земле, они стали осторожно отползать от костра. За спиной цепь горилл прочесывала низкорослые сухие кусты. Из-под ног с тонким писком выскакивали мелкие ночные твари.
— Впереди кто-то есть, — прошептал Гома. Действительно, небольшая группа солдат обходила сбоку, надеясь захватить добычу в ловушку.
— Обойдем их слева, — скомандовал Конан, поворачивая в сторону. Им очень повезло, что враги не смогли оценить их численности и думали, что охотятся за кочевниками, которые знают пустыню как свои пять пальцев. Конан отлично это понимал. Если бы только они поняли, что лазутчиков всего двое, они сосредоточили бы силы в одном месте, и тогда уже не уйти.
Очень скоро стало ясно, что обойти цепь стороной им не удастся. Придется прорываться силой.
— Возьми вон тех двоих, с краю! — яростно прошептал Конан. — Только без боевого клича!
Гома подчинился, но все же что-то запел шепотом. Конан видел, как солдаты вглядываются во мрак, они еще не заметили своей добычи. Что ж, это к лучшему. Держа копье в левой руке, Конан правой обнажил меч. Смазанный сажей, он не блестел в лучах лунного света.
Как духи пустынной тьмы, обрушились они на врагов. Конан ударил копьем одного, мечом пригвоздил к земле другого. Как дерется Гома, он не видел, но слышал звуки двух ударов, которые последовали один за другим так быстро, что практически слились в один. Потом раздался шум падающей на твердую землю брони.
Остальные начали перекликаться и спрашивать друг у друга, что случилось. В поднявшейся суматохе Конан убил еще одного. С дикими воинственными криками к ним уже приближались гориллы, они жаждали крови.
— Бумбана не трогай, — сказал Конан уже в полный голос. — Они сильны, и их много. Все, пошли!
Среди всей этой суматохи и неразберихи скрыться было нетрудно. Услышав позади крики и удары, Конан решил обернуться. В темноте, оказывается, некоторые бумбана по ошибке нападали на солдат. Конан громко рассмеялся. Впереди раздался голос часового:
— Кто идет? Что там происходит? — Из тьмы показались двое часовых. Опять удача. Значит, посты удвоить не успели. На ходу прикончив воинов, Конан и Гома быстро отступали.
— Погони нет, — сказал Конан примерно через полчаса бега. Они перешли на шаг. Дыхание у обоих было ровным, не выступило ни капли пота.
— Неплохая драка, — сказал Гома, и в свете луны блеснула его яркая улыбка. — Но теперь они поймут, что мы знаем про их слежку.
— Нет, не поймут, — ответил Конан.
— Как же? Они нас учуяли и даже видели.
— Они решили, что это кочевники. — Поскольку Гома не понял, о чем разговаривали офицеры и Сетмес, Конан вкратце передал ему суть этого разговора. — Они понимают, что матросы плохо ориентируются в пустыне, аквилонцы же вообще привыкли к сладкой жизни, меня они считают просто северным варваром, а о тебе, наверное, и вообще не подозревают. И какая еще банда могла на них напасть, если не кочевники?
— Банда? Но нас ведь только двое.
Конан опять рассмеялся:
— Когда они пересчитают трупы, то никому и в голову не придет, что два человека могли уничтожить так много за короткое время, а потом еще и уйти живыми. Ты ведь сам дрался, знаешь, каковы солдаты. Любой из них поклянется, что видел по меньшей мере полсотни человек.
— Правда! Ни один воин не признается, что был побежден более слабым противником. А к утру они всему поверят.
— Именно так. А значит, им и в голову не придет, что мы знаем об их существовании. Пусть так и будет. Остальным же скажем, что ходили охотиться. А про отряд ничего не говори.
— И даже рыжебородому? — Конан почувствовал, что Гома хмурится. — Но он наш вождь.
— Да, и я никогда его не предам, но многое в нашем походе вызывает мое недоверие. У них слишком много секретов. И мне будет спокойнее, если и у меня будут кое-какие. Ты солдат, Гома, и тебе это может показаться странным…
— Я не похож на грязных псов с побережья, Конан, — ответил тот. — Я знаю, как живут короли и знать. Предательство и обман для них как воздух. Они никому не доверяют ни в чем. А если ты верен какому-нибудь принцу, то можешь поплатиться за это жизнью.
— Да, наделенные властью везде одинаковы. И я очень доволен, что происхожу из племени, которое цивилизованные народы называют варварским, которое не знало повелителя выше, чем предводитель клана, хотя и эти, впрочем, тоже не сахар.
Когда они приближались к уже пробуждающемуся лагерю, на плечах у них висели две упитанные газели.
— Мне кажется, — заговорил Конан, когда они были еще достаточно далеко от лагеря, — что о твоем истинном происхождении ни один из нас даже не подозревает.
Гома серьезно кивнул, как будто обдумывая предсказания оракула.
— Может быть, так и есть. Если кто и обманывал тебя в этом походе, то это не я: я не солгал ни разу.
— Чистая правда, клянусь Кромом! — ответил Конан. — Ты ведь вообще ничего не говорил!
— А это отличная возможность избежать обмана!
Глава XI
РОГА ШУШТУ
Умерли еще двое. Оба матросы. Один забыл вытряхнуть утром ботинки, в одном из которых устроятся на ночлег скорпион. Внезапное вторжение тому очень не понравилось. Нога так быстро распухла, что бедняга не смог даже до конца снять ботинок. Он только кричал во весь голос. Ботинок пришлось разрезать, чтобы освободить ногу. Из подручных средств соорудили импровизированные носилки, на которые его и положили, но он выдержал только один день. Его крики перешли в неразборчивое бормотание, и к вечеру несчастный умер.
Второй уже несколько дней тащился из последних сил. Весь отряд был похож на привидения, на призраков в лохмотьях, они слепо и послушно следовали за своими вожаками. Покрасневшие глаза уже ничего не видели, распухшие языки вываливались наружу, как будто надеясь найти влагу в горячем воздухе. И вот этот человек упал, дыхание стало таким слабым, что он мог просто задохнуться. Нести его уже не было сил. Конан присел рядом с ним на корточки и приложил ухо к его груди.
— Если донесем до воды, может, и выживет, — сказал он. — Гома говорит, что источник уже недалеко.
— Оставь его, — сказал тогда Ульфило. — С ним все кончено, а мы не можем медлить. Нужно подумать об остальных, они тоже полутрупы.