Я люблю притворяться, что у меня все в порядке, но это не так. Я создала себе простую жизнь без сбоев. Проснуться, сходить на работу, вернуться домой, поработать еще и, возможно, поспать несколько часов, если повезет. За исключением единственных долгосрочный отношений, которые закончились катастрофой, я веду светскую жизнь улитки.
Таннер усмехнулся.
— Должны же у тебя быть друзья.
— У меня есть Лаура. — Натали улыбнулась. — Но у нее Джим и дети. Я ограничиваю время, которое провожу у них.
— Почему?
— Ох... — вырвался у нее раздраженный вздох. — Потому что они заставляют меня думать о том, чего у меня никогда не будет. Думаю, я так сильно стараюсь преуспеть в бизнесе, потому что знаю: это все, что у меня есть.
— Что ты имеешь в виду?
В морщинках вокруг его глаз затаилось замешательство.
— Я не выйду замуж, не заведу семью. У меня не будет «долго и счастливо». Никакого кисмета для меня. Если я не вылечусь. Кто захочет жениться на сумасшедшей?
Она расправила плечи, выдавила улыбку и призвала женщину, способную предстать перед Советом директоров, провести маркетинговую презентацию на миллион долларов и отразить самые сильные аргументы. Такую, какой хотел видеть ее отец. Сильную. Надежную. Женщину, которая скрывает свои чувства, делает вид, что все в порядке, а плачет, только оставшись в одиночестве.
И обманывает всех.
— Честно говоря, я не понимаю, почему рассказываю тебе все это. — Любые мысли о дальнейших откровениях растаяли. Слишком тяжело. — Не знаю, о чем я думала, возвращаясь сюда. Говорила себе, что смогу сохранить «Майлиос». Думала, что отец в кои веки действительно послушает меня.
Таннер задумчиво разглядывал ее:
— Может, ты здесь, чтобы исцелиться. Если ты дашь себе шанс, дашь время, то сможешь это преодолеть.
— Ты правда думаешь, что возможно оправиться от прошлого?
Таннер замялся, отведя глаза:
— Не знаю. Я пытаюсь это выяснить, как и ты.
Когда он снова посмотрел на нее, в его глазах мерцали тайны, но она не станет спрашивать. Не сегодня.
— Только посмотри на нас, разговариваем как цивилизованные люди.
Она попыталась засмеяться, попыталась сделать вид, будто это ничего не значит. Будто ее сердце не готово вот-вот взорваться. Будто ей не хочется снова оказаться в его объятиях. Отчаянно.
От его медленной улыбки по ее телу пронеслась новая волна эмоций.
— Ага. Посмотри на нас. — Таннер провел пальцами по ее щеке. — Чтоб ты знала, я рад, что ты села на тот самолет и вернулась сюда.
— Ты так не говорил, когда я только приехала.
— Да, не говорил. — Ямочка на щеке стала больше. — Во всяком случае вслух.
— Что ж. — Натали пожала плечами, слишком остро чувствуя, как быстро колотится сердце. — Теперь, когда ты знаешь мою печальную историю, надеюсь, ты простишь, что я не поддерживала связь. Новости о количестве таблеток, которые мне прописали, и о том, кто чем делился на групповой терапии, не самое интересное.
— Я бы поспорил.
Очередная улыбка отозвалась трепетом у нее в животе.
— Перестань. — Натали засмеялась и тряхнула головой. — Я не поддамся твоему обаянию. Кроме того, я уже сказала, что разрешу тебе вести дурацкую машину, так что можешь не стараться так сильно.
— Жаль тебя разочаровывать, но у меня нет обаяния. — Таннер провел пальцем по ее щеке, посылая дрожь вдоль позвоночника. — И сейчас мне абсолютно плевать на дурацкую машину.
— Тогда о чем ты думаешь?
Ох, ей правда не следовало спрашивать.
Таннер долго смотрел на нее, потом вздохнул:
— Если хочешь знать, я гадаю, разрешишь ли ты поцеловать тебя, не сказав, что я похож на участника «Бэкстрит Бойз».
Он хочет ее поцеловать?
— Ой. — Натали сделала шаг назад, в горле забился страх. — Эм. Нет. — Поцелуй Таннера только усугубит сумбур в голове. — Это ужасная идея.
— Пожалуй. — Он обнял ее и коснулся губами лба над бровью, вызвав желание, которое она не могла контролировать. — Но похоже, что сегодня я склонен к риску.
Его мягкие губы переместились на ее переносицу.
— Таннер, — выдохнула Натали, едва держась на ногах, и уперлась ладонями ему в грудь. — Ты перепил вина?
Потому что он просто не может быть трезвым. Трезвый Таннер Коллинз никогда бы не подумал целовать ее.
— Натали. — Таннер снова взял ее лицо в ладони, обжигая ее взглядом. — Я не пью. Пробую, но не пью. Я полностью контролирую себя сейчас.
— Непьющий винодел? Интересно.
— Это длинная история.
— Расскажи. Это отвлечет тебя от поступков, о которых ты потом пожалеешь.
— Как-нибудь в другой раз. И кто говорит, что я буду жалеть?
— Будешь, Таннер. Мы оба будем.
— Ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
Ох... она хочет. Так сильно, что это ее пугает.
— Я этого не говорила. — Нет смысла врать. — Но мы только начали заново узнавать друг друга. Это все усложнит.
— Да, ты права.
Он пресек дальнейшие возражения, прижавшись к ее губам.
В тот миг, когда они соединились, Натали ожила. Ощущая пульсацию во всем теле, она прижималась к нему. Принимая его поцелуи, приветствуя их. Мозг велел ей остановиться, но тело не слушалось. Она обвила руками шею Таннера, зарылась пальцами в его волосы и потерялась в жарких ощущениях, чувствуя себя желанной, необходимой.
Таннер был нежным и ласковым, и она позволила бы ему целовать себя всю ночь, но он не стал. Вместо этого он отстранился, пару раз моргнул и опустил голову.
— Скажи что-нибудь.
Ее сердце было готово выпрыгнуть из груди.
— Ладно, ты права. Это все усложняет.
Он прочистил горло и отодвинулся от нее.
— Что?
— Я не хочу, чтобы ты думала, будто я пытаюсь повлиять на твое решение закрывать винодельню или нет, ясно? Я ожидаю, что ты примешь решение, не оглядываясь на мои чувства. Это ничего не меняет.
— Конечно это ничего не меняет. — Это меняет все. Натали обуздала разбежавшиеся мысли, подождала, пока успокоится дыхание, и попыталась стереть воспоминания о его губах. — Я говорила, что это плохая идея.
Он закатил глаза и провел пятерней по волосам:
— Тебе не понравилось?
— Ой, перестань.
Она не станет отвечать на этот вопрос.
Ночь рассек громкий треск, осветив темное небо яркими искрами.
— Фейерверки.
— Наконец-то.
В