дело сменялись поносами. Вечером все повторялось сначала.
Животные, несмотря на тщательный уход, часто болели. Валентин метался по ветеринарным клиникам. Денег уходила уйма, на себя от небольшой пенсии оставался мизер.
Валентин работал на износ. Когда соседка однажды его спросила: «Зачем?», он ответил просто: «Искреннюю ответную любовь животных никогда не встретишь у людей. И они не предадут».
Все продолжалось года три. Однако постоянные недоедания и работа на износ сделали свое дело.
Ранним утром Валентин, как обычно, готовил завтрак для своей семьи. Семьей он называл весь зверинец. Внезапно в голове что-то щелкнуло. Он ухватился за край кухонного стола, клеенка поехала, и все плошки с грохотом обрушились на пол. Остатками сознания, лежа на спине, Валентин увидел, что его окружили все, ради кого он жил последние годы. Глаза собак наполнились недоумением и страхом. Попугай, сидя на кухонном шкафу, отчаянно ругался. И лишь игуана, застывшая в оцепенении, спокойно смотрела в глаза Валентина. Ее кожистое веко было полностью открыто, и казалось, что она все понимала и принимала, как оно есть. В ее взгляде не читалось ни тревоги, ни участия. В отличие от человека, ее вид существовал в течение многих миллионов лет. По сравнению с ней Валентин был частью природы, а она — самой природой.
Уродина
Александр не мог разглядеть дорогу, которую знал как свои пять пальцев. Шквалистый ветер обрушивал на старенькие «Жигули» потоки дождя. Дворники были бессильны, они проскальзывали по стеклам с противным скрипом, впереди маячили неясные очертания домов и деревьев. Он беззвучно выругался про себя. Наконец показались очертания родной старенькой спортивной базы. Прежде чем подъехать к тренерскому корпусу, необходимо было обогнуть часть стадиона. Внезапно Александр резко ударил по тормозам — машина проскользила по лужам несколько метров и замерла.
Он не мог поверить своим глазам. На верхнем ярусе стадиона виднелась маленькая фигурка. Она держала над собой кусок полиэтиленовой пленки, ее голова была повернута в сторону машины Александра. Чертыхнувшись, он открыл дверь и закричал:
— Катя, это ты?! Что ты здесь делаешь? Беги скорей в машину!
Через мгновение будто водопад излился на переднее сиденье стареньких «Жигулей».
— Ой, извините, Александр Николаевич, я вас ждала! — Большие, круглые глаза четырнадцатилетней девочки-подростка очень серьезно и внимательно смотрели на Александра.
— Ты сумасшедшая?
— Но у нас же на сегодня намечена тренировка.
— Правильно, но не только с тобой, со всей нашей группой. Посмотри вокруг, кто-нибудь еще пришел? Еще раз спрашиваю: ты сумасшедшая?
— Александр Николаевич, но ведь мы не прыгуны с шестом, мы — бегуны. Нам дождь не помеха, правда? Мы потренируемся сегодня? — в голосе Кати слышалась мольба.
Александр покачал головой. Он понимал, что спорить бесполезно.
— Вот что, милая бегунья, сейчас мы доедем до тренерского корпуса. Там ты обсохнешь, пока я справлюсь с бумагами, а потом я подброшу тебя к ближайшей станции метро, понятно?
— Нет, не понятно.
— Слушай, ты что, действительно больная? — Александр начал выходить из себя.
— Александр Николаевич, скоро соревнования. Вы дали мне задание по исправлению огрехов в технике, — подумав, она склонила голову и прошептала: — да и не только в этом дело, без бега я не могу, совсем не могу.
Александр повернулся и долго смотрел на лицо Кати, по которому, как по лобовому стеклу его «Жигулей», катились капли влаги.
— Александр Николаевич, я все придумала. Вам не надо вылезать из машины. Я побегу не по стадиону, а по дороге и по аллеям рядом с дорогой. Вы будете тихонько ехать рядом и давать указания.
Александр покачал головой, выругался про себя и произнес только одно слово:
— Вперед!
Благостное лето правило бал. Стадион, укутанный солнечными, лучами походил на растревоженный улей. Скамейки стадиона были усеяны разноцветными спортивными сумками. Громко переговариваясь, а иногда и переругиваясь, туда-сюда сновали рослые тренеры, часто с выпирающими животами, которые обтягивали адидасовские спортивные штаны. Вдоль красных дорожек стадиона по всему его овалу трусили, подпрыгивали, внезапно ускорялись мальчишки и девчонки двенадцати — пятнадцати лет. Совсем скоро должны были начаться юношеские отборочные соревнования. Ставка их была высока — первые трое в каждой легкоатлетической дисциплине через два месяца поедут на крупные международные соревнования в Англию, став членами сборной России.
Александр привстал со скамейки и жестом подозвал Катю, которая трусила рядом с дорожкой стадиона.
— Ты все помнишь?
— Да, Александр Николаевич. — Два конских хвостика смешно подпрыгнули на ее голове.
— Главное, никаких выпрыгиваний вверх, стелись над дорожкой, весь вектор движения должен быть направлен только вперед — это и есть экономичный бег, ты же стайер, поняла?
Она закивала головой, и веснушчатая физиономия задорной девчушки расплылась в широкой улыбке. Александр отвернулся, чтобы не показать ей, что он тоже улыбается.
Александру показалось, что выстрел стартового пистолета застал его врасплох, хотя сколько этих выстрелов было на его спортивном веку. Бег на пять тысяч метров начался.
Из двенадцати с половиной кругов юные спортсменки преодолели только два, а Катя была уже позади основной плотной группы. И с каждым метром отставал все больше и больше. Двумя скамейками ниже Александра сидел главный тренер по видам выносливости общества «Динамо» Пал Палыч. Он резко повернул голову, посмотрел в глаза Александру и, с трудом сдерживаясь, глухо произнес:
— Молодец, Саша, хорошую чемпионку растишь! К концу дистанции она на сколько — на три или на пять кругов отстанет от остальных?! Где ты эту уродину выкопал? Она же вообще бежать не может! Не ожидал от тебя такого.
Александр ничего не ответил. Он продолжал смотреть на дорожку. Его глаза сузились, а лицо превратилось в неподвижную маску.
Между тем лидеры забега приближались к половине дистанции. А Катя, как ни в чем не бывало, продолжала свой спокойный, равномерный бег. Не выпрыгивая вверх, она стелилась над красноватой дорожкой, никуда не торопясь. Отставание от предпоследней участницы постепенно увеличивалось.
Со всех сторон Александр слышал шепот молодых и старых, прожженных тренеров в заплатанных свитерах, часто с дырками в районе локтей. Однако их внешний вид и одежда ничего не значили. Под ними скрывались специалисты старой, советской школы, для которых в легкой атлетике не существовало тайн.
— Санька-то как облажался. Кого он на дорожку выпустил! Ей бы с бабушками в парке наперегонки бегать. На Сашку не похоже, тренер-то вроде толковый.
Начинался восьмой круг. Катя по-прежнему отставала. Между ней и лидерами зияла пропасть — больше чем в полкруга.
Пал Палыч рванулся всем корпусом по направлению к Александру.
— Себя позоришь — твое дело. Но ты опозорил все общество! Со всей страны приехали специалисты