Учитывая огромные богатства России и то, что Путин назвал государственническим «генетическим кодом» нации, готовое к необходимым решениям руководство в Кремле вероятно сможет найти значительную часть требующихся для восстановления экономики средств внутри страны, но не всю необходимую для этого сумму{272}. (В 2000 г. размеры уклонения от налогов составили, только по 4-м нефтяным кампаниям, 9 млрд. долларов). Если стабилизация ситуации в самой большой ядерной стране мира, действительно, наш высший приоритет, то Запад должен не препятствовать, а поощрять любую попытку Москвы, направленную на мобилизацию средств внутри страны, и дать необходимые заверения, что она получит те средства, которые не сможет собрать сама. Если руководство западных стран захочет, то сможет это сделать, применив широкий набор мер: от предоставления прямой финансовой помощи либо долговременных беспроцентных займов до облегчения непосильного долгового бремени.
Как предполагаемый лидер этой международной кампании, Соединённые Штаты могли бы сделать первый шаг, который имел бы большое экономическое и политическое значение. Они могли бы без промедления предоставить российскому правительству средства, около 1 млрд. долларов, для того чтобы выплатить задолженности по зарплате, в том числе врачам, учителям, офицерам и техническому персоналу ядерного комплекса. Будет ещё лучше, если предоставить и дополнительную сумму, которая позволит Кремлю повысить те пенсии и зарплаты, которые находятся ниже прожиточного минимума, составляющего сейчас около 45 долларов в месяц{273}. (В ноябре 2000 г. среднемесячная пенсия составляла 20 долларов, что было на 15 долларов ниже официального прожиточного минимума).
Совершив подобный акт возмещения убытков и социальной справедливости, — назовём это экономикой не «свободного», а честного рынка, — правительство Соединённых Штатов сможет достичь трёх целей, которые действительно достойны «единственной оставшейся сверхдержавы». Оно предотвратит или снизит инфляционные последствия появления большого количества рублей, которые российскому правительству придётся, по-видимому, напечатать в любом случае. Оно предоставит необходимые средства тем, кто отчаянно и больше других в них нуждается. И тем самым положит начало длительному процессу реабилитации американского доброго имени в посткоммунистической России.
Помощь обнищавшим массам необходима не только потому, что так много русских винит в этом Соединённые Штаты, но и потому, что их бедственное положение представляет основной источник нестабильности. Так, например, Вашингтон мог бы организовать международную помощь лекарствами тем 86% россиян, которые не могут позволить себе необходимое лечение. Отметим, что продовольственная помощь менее необходима, а кроме того препятствует преодолению жестокой депрессии в российском сельском хозяйстве. Учитывая большое количество безработных, низкую зарплату и обесценившийся рубль, следует признать, что даже скромная финансовая помощь Запада позволит Москве развернуть программу, сходную с «новым курсом». Будут созданы дополнительные рабочие места, что поможет восстановить разваливающуюся инфраструктуру, которая является ещё одним источником нестабильности.
В помощи нуждаются и другие слои общества, пострадавшие от кризиса. Советский и постсоветский средний класс должен был стать основной опорой стабильной демократии, которую, как заявлял Запад, он хочет создать в России. Однако именно эта часть общества была уничтожена поддерживавшейся США экономической политикой. Тем временем западные программы помощи, призванные предоставлять начальный капитал небольшим частным фирмам, а также ипотечные кредиты будущим собственникам жилья, находятся лишь в стадии разработки или не получают достаточного финансирования{274}. Пришло время использовать эти методы всерьёз и при этом в ненавязчивой форме, предоставляя кредиты в рублях, а не в долларах и через российские банки, а не отделения банков западных. Это позволит утвердить в стране те коммерческие практики, которые не были там прежде известны.
Могут быть предприняты и другие шаги, с тем чтобы уменьшить разрыв между провозглашёнными Западом политическими целями и имеющимися у него финансовыми ресурсами. Заплатив 7 млрд. долларов, которые бывшие советские республики должны России (в основном за поставки энергии) Соединённые Штаты и их союзники могли бы сразу же укрепить независимость этих государств, одновременно передав в руки Москвы больше средств, необходимые для восстановления экономики. Аналогичным образом, если Запад действительно хочет достижения в результате переговоров стабильного мира в Чечне, то взамен он должен предложить финансовую помощь для восстановления этих опустошённых войной территорий{275}.
Подобные шаги помогли бы России ступить на путь, ведущий к восстановлению экономики; но их недостаточно, если рассчитывать на долгую перспективу. В дальнейшем потребуется ещё много миллиардов долларов. Даже не предоставляя новых средств, Запад может помочь России изыскать самой требуемые суммы, существенно облегчив Москве её непосильное долговое бремя и оказав поддержку в возвращении миллиардов долларов, которые с начала 90-х гг. утекали на Запад.
Внешний долг России составляет 168 млрд. долларов, что в восемь раз превышает её годовой бюджет, а для его обслуживания уже в ближайшие годы потребуется от 15 до 16 млрд. долларов в год. Эта перспектива делает восстановление экономики поистине невозможным{276}. Независимо от того, сколько денег правительство сможет изыскать внутри страны, ему придётся выбирать между долгом Западу и направлением средств на развитие экономики и выплаты собственному населению. Договорённости о реструктуризации только увековечивают долговые узы. В конце концов, это может заставить Кремль пойти на фундаментальный выбор между продолжением экономического упадка и объявлением дефолта по долгу, что будет означать самоизоляцию от Запада.
Единственным решением в этой ситуации является списание большей части российского внешнего долга с отсрочкой выплат по остающейся части. Даже оставляя за скобками широкую кампанию за отмену долгов всех бедных стран, можно указать и на прямо относящийся к делу прецедент. Запад списал половину долга, который оставался с прежних времен у посткоммунистической Польши; а ведь почти две трети долгов посткоммунистической России составляют обязательства советского времени. Больше того, около 25 млрд. долларов её посткоммунистического долга МВФ и Всемирному банку составляют суммы, которые были предоставлены Ельцину по настоянию США и в основном по политическим, а не экономическим мотивам. Но на первом месте должен стоять императив безопасности: если Запад не освободит Россию от непосильного бремени, то, испытывая растущее возмущение и обиду, эта огромная ядерная держава станет ещё более нестабильной.
Не менее важно, по словам обозревателя «New York Times», «сделать всё возможное, чтобы помочь России вернуть деньги, выкачанные из неё продажными чиновниками и их западными сообщниками»{277}. Большинство источников оценивает размеры утечки капитала из России, начиная с 1992 г., где-то между 150 и 350 млрд. долларов. Даже остановившись на нижней границе, мы всё равно получим сумму, практически равную всему российскому внешнему долгу и далеко превосходящую масштабы всех сделанных и гипотетически возможных иностранных инвестиций, которые в 1999 г. едва достигали 2 млрд. долларов.
На Соединённых Штатах, чья политика и чьи финансовые институты поощряли расхитителей, лежит обязательство стать во главе усилий Запада по возвращению максимально возможной части этой огромной суммы. (В качестве оправдания собственного бездействия говорят о том, что средства вернутся в страну автоматически, как только в России появится благоприятная инвестиционная среда. Но этот способ рассуждений игнорирует преступный характер совершенных действий и ставит телегу впереди лошади). Тут тоже можно указать на прецеденты. Мексика и другие государства уже обращались в прошлом к иностранным правительствам с просьбой о конфискации незаконно вывезенного капитала, а в 1998 г. ФБР США помогло Москве установить местонахождение украденных драгоценных камней и золотых монет. И хотя это уже не относится к американской политике, директор ФБР высказался в сентябре 2000 г. в том смысле, что бюро могло бы сделать гораздо больше: «Если Путин захочет узнать, куда ушли все деньги, мы можем ему помочь»{278}.
Каждый миллиард долларов, который Соединённые Штаты помогут России возвратить домой и поставить на службу экономическому выздоровлению, явится прямым вкладом в укрепление ядерной безопасности Америки и всего мира. Как подчеркнул один из специалистов, у этого императива есть две составляющих: «Страны, которые служат прибежищем для украденных денег, ответственны перед гражданами ограбленной страны… В противном случае расхищение миллиардов долларов будет продолжаться бесконечно, и стремительному погружению России в экономический хаос не будет конца»{279}.