Читать интересную книгу Островитяне - Наталья Андреева

Он свято верил в закон невезения: «Единственная монета закатывается в единственную щель на полу». И чтобы не оказаться вдруг без денег, Иван заливал пол в своем доме цементом, так, чтобы в нем вообще не осталось щелей. Это тоже вошло у него в привычку.

Когда ему, наконец, стало везти, он даже не обратил на это внимание. А Фортуна не только шалунья, но и ревнивая злюка. Она же женщина! Если ее не замечают, она старается изо всех сил и рядится в яркие одежды. Она из кожи лезет вон, чтобы добиться внимания, но стоит в нее влюбиться, бросает без сожаления и оставляет тебя с разбитым сердцем. Иван так долго ее не замечал, что бедняжка Фортуна просто стала его преследовать!

Ему начало везти как раз в начале девяностых, когда удача решала все. Или практически все. Главным было оказаться в нужном месте в нужное время. Успел вскочить на подножку курьерского поезда — уехал дальше всех. Ему повезло, что он вложил деньги в тот бизнес, который начал развиваться бешеными темпами. Это раз. Повезло, что жена его бросила, а была она редкостная стерва и имела привычку от скуки закатывать истерики, жаловаться на больное сердце и вызывать «неотложку». Повезло, что детей у них не было. А потом просто повезло, что любовник увез ее в Штаты, откуда она вернулась спустя три года, словно побитая собака, но теперь была ему никто, и Иван ее даже на порог не пустил. Это два. Повезло, что партнер, с которым начинал бизнес, погиб в автокатастрофе, а наследники оказались так глупы, что продали долю за гроши, не разобравшись в ситуации. Это три. Повезло с квартирой в центре, которую он купил задешево, потому что люди уезжали за границу, когда цена на недвижимость сильно упала. Было и такое время. Это четыре. Повезло с сотрудниками, которых он нанимал. Это пять. У Ивана была на сей счет своя теория. Он был человеком замкнутым, и развивал ее только наедине с собой. Он, вообще-то, любил рассуждать вслух, но не любил, чтобы в этот момент кто-то был рядом. Иван любил повторять, перефразируя известную всем цитату: «Мысль разделенная есть ложь». Он был монополистом своих теорий.

Бокал французского вина, ломтик сыра бри и, чокнувшись со своим отражением, можно сказать, глядя в зеркало:

— Я знаю, как надо делать, но никому этого не скажу. Во-первых, надо дать людям, которые на тебя работают, ошибиться. И здорово ошибиться. За всеми, кто на тебя работает, должна быть вина. Другие работодатели предпочитают в таком случае менять персонал, я же, напротив, увольняю тех, кто не делает ошибок. Это потенциальные предатели. Во-вторых, надо платить людям больше, чем они ожидают. Для этого изначально пообещать меньше. Они всегда будут ждать больше, даже если этого долго не случится. Лимит терпения русского человека безграничен. Это надо учитывать. И, в-третьих, надо заразить сотрудников идеей. Они должны думать, что делают Великое Дело, а не только деньги зарабатывают. Удовлетворять насущные потребности можно выполняя любую работу. Совсем другое, удовлетворять насущные потребности занимаясь настоящим Делом.

Единственный человек, который все это услышал, был Сергей. Потому что Ивану показалось, будто это достойный собеседник. У него было такое чувство, что он смотрит в зеркало и по-прежнему говорит сам с собой. Сергей слушал внимательно, его лицо ничего не выражало. Иван был доволен: отражение его не подводило. Он не любил конфликтовать с собой. В его душе, похожей на родник с ледяной водой, царила полная гармония. Вода была спокойна.

— Ты считаешь меня ненормальным? — спросил он у отражения.

— Мы все со странностями, — ответило оно.

— А со мной что происходит?

Он давно уже чувствовал: что-то не так. Проблема была в том, что он перестал ощущать вкус победы. Слишком легко все досталось. Ведь он не добивался огромных денег, просто делал то, что считал нужным. И слушал жалобы других, недоумевая. Дела идут плохо? Но ведь это же так просто! И дело тут не в везении! И не рассчитывая на удачу можно всего достичь. Иван по-прежнему считал себя ужасно невезучим человеком. Его роман с Фортуной продолжался, это была теперь единственная женщина в его жизни, и они неплохо ладили. В его богатом лексиконе не было слов «авось», «проскочим» и «как-нибудь». Он никогда не говорил «не могу». Или: «Это невозможно». Но всегда: «надо попробовать». Первые победы хоть немного, да волновали, хотя и были они незначительны. Теперь это стало нормой жизни, его победы. Он — человек успешный. И что же дальше? Стало скучно.

Он перестал замечать смену времен года. Раньше, таясь от других, с трепетом ждал, когда по дорогам побегут ручьи, запах талой земли волновал, первая зелень казалась такой яркой, что глаз радовался, а душа ликовала. Осенью он грустил. Журавлиный клин в небе наполнял грудь какой-то странной, светлой тоской. Радостной тоской, полной надежды. Журавлиный клин в небе, медные листья на земле, нудные осенние дожди. Без печали нет радости, а без радости жизнь теряет смысл.

Теперь он жил в огромном городе, больше не ощущая смену времен года. Все было одинаково, что весной, что осенью, что зимой. Все одно и тоже. Летом он уезжал путешествовать. Сначала это волновало: другие города, другие страны… Мир казался таким большим! Несколько лет понадобилось, чтобы убедиться в том, какой он на самом деле маленький. И что везде одно и то же. Более того, начались проблемы со здоровьем. Врачи сказали — экзотика ему противопоказана. Жара, тропики, повышенная влажность. Да он и сам уже понял, что не нуждается в этой экзотике. Посмотреть мир? Людей? Для тебя они экзотика, для них — ты. Они едут сюда так же, как ты едешь туда. И смотрят на тебя, аборигена. Как в зоопарке. И видят в тебе дикаря. Значит, вы абсолютно одинаковы! Под разного цвета кожей одинаковая черная тоска. Колесите по свету с целью развеять скуку, разбудить душу, попытаться вернуть прежние ощущения, возможность вновь радоваться смене времен года. Так зачем ехать на другой конец света, чтобы увидеть то, что каждый день и так видишь в зеркале? Такое же скучающее лицо?

Что касается цивилизованных стран… Номера отелей похожи друг на друга, как две капли воды. Не интерьером. Надо отдать должное владельцам и персоналу: они стараются. Но набор предметов и услуг стандартен. А главное, дух. Дух Отеля. Когда ты предоставлен в его полное распоряжение. И, несмотря на то что ты ему платишь и он весь к твоим услугам, начинаешь вдруг чувствовать себя частью механизма. Который отлично смазан, не дает сбоев, каждый винтик здесь на своем месте. Тебя приняли, включили, механизм стал работать. Но в этом-то и ужас! По ночам Ивану вдруг начало слышаться тиканье, еле уловимое тиканье часов: работал механизм. Завтрак с семи до десяти, выставка, переговоры, обед, переговоры, ужин… Если это отдых, то непременные экскурсии. Завтрак, автобус, обед, автобус, самолет…

Ему теперь было не просто скучно. Отвратительно! Все то же самое, что и дома, но надо прилагать какие-то усилия, чтобы все это получить. Неужели в этом смысл путешествия? Прилагать усилия.

И он перестал путешествовать. Но самое ужасное, что вдруг начала вызывать отвращение работа. Собственное дело давно не пробуждало в душе никаких положительных эмоций, но теперь кабинет, в котором он вынужден был проводить большую часть времени, раздражал. Какой во всем этом смысл? Все и так работает безупречно. Поезд давно уже стал на рельсы и покатился. Только подбрасывай уголь в топку. Скучно. Увеличение прибыли — скучно. Сколько надо человеку денег? А вещей? Он до сих пор помнил, как родители купили первые джинсы. Жили бедно, поэтому на дефицитные тогда штаны пришлось копить год. Он бросал монетки в деревянную копилку в форме гриба. На грибе были нарисованы яркие цветы, покрытые лаком, который потрескался от времени. Целый год Иван бросал в копилку монетки. Потом, накануне дня рождения, монетки пересчитали, и мама добавила недостающую сумму. Она тоже копила. И, о чудо! В магазине, который находился недалеко от дома, «выбросили» итальянские джинсы! Как они с мамой туда бежали! Как занимали очередь! И как он радовался, что мама с ним! Ей-то наверняка достанется! Она же не такая, как он, безнадежно невезучая!

Он до сих пор помнил эти джинсы. И не помнил вещей, которые были куплены потом, когда появились деньги. Много денег. Ему стало все равно. Победа потеряла вкус. Он стал раздражаться по пустякам, началась бессонница. Пришли боли, и он никак не мог понять, настоящие они или фантомные. С настоящими было бы проще, на это были врачи. И он стал ходить по врачам. Появилось новое хобби: лечение. Сначала было интересно. Но анализы оказались в норме, и все, в общем-то, в норме. Все, что от него требовалось, это соблюдать диету и не волноваться. Не раздражаться по пустякам. Первое было просто, второе — крайне сложно. Он не мог понять, что пустяк, а что не пустяк, и раздражался уже только из-за этого. И еще: новый врач первым делом начинал ругать того, кто был до него. И говорить, что лечили неправильно. Они обожали все перелечивать, ведь он платил огромные деньги. В конце концов и это надоело. Тогда он сам себя спросил: «Ну что? Все испробовал?» Некоторые из его знакомых занимались экстремальными видами спорта. Один приятель посоветовал: