— Это очень подходящее занятие, — говорила тетя. — Питер считает, что это именно то, что тебе нужно! Он жертвует много денег на эту миссию.
Я кивнула, припомнив комментарии Френсис относительно того, что его дары не вполне бескорыстны, хотя в то же время она была благодарна за них.
Слуги сообщили мне, что пару раз в мое отсутствие заходил Бен. «Видно, он сильно расстроился, мадам, что вас дома не застал». Френсис начала посылать меня с различными поручениями. Одну меня она ни за что не отпускала, и поэтому Тим постоянно сопровождал меня. Мы относили одежду и еду больным и нуждающимся, так что вскоре я неплохо познакомилась с жизнью этих мест. Иногда мы отправлялись на рынок закупать товары, необходимые для миссии, и это мне особенно нравилось. Прилавки были завалены всем, чем угодно, и шумные торговцы расхваливали их, часто используя жаргонные прибаутки, которые были бы для меня совершенно непонятны, если бы не пояснения Тимоти. Нет ничего удивительного, что в такой обстановке мы очень сдружились с ним.
Я чувствовала, что Тим так и не смог оправиться после потери жены. Он был очень привязан к детям, но они не могли полностью возместить такую потерю. Он сказал, что ему повезло: у него была старшая незамужняя сестра, очень преданная ему и детям. Она жила в его поместье, присматривая за хозяйством.
Должно быть, Френсис рассказала Амарилис о моей дружбе с Тимоти, и в результате он был приглашен обедать в дом на Вестминстерской площади. Когда она повторила приглашение еще пару раз, стало ясно, что он в этом доме понравился.
Один из его визитов совпал с посещением Грейс. Она сказала, что Тим очаровательный мужчина, и при этом многозначительно улыбнулась. Это было первым признаком того, что в наших отношениях кто-то увидел нечто более серьезное, чем обычную дружбу.
Несколько раз я виделась с Беном в присутствии третьих лиц. Поговорить наедине возможностей не представлялось, а я их не искала в отличие от него. Как-то он сказал мне:
— Я слышал, ты решила посвятить себя благим делам?
— Ты имеешь в виду миссию?
— Да, говорят, ты регулярно ходишь туда?
— Мне нравится делать что-то нужное.
— Мне хотелось бы поговорить с тобой…
Это происходило на званом обеде у Мэтью и Елены, так что мужчины только что присоединились к дамам. Говорили мы, можно сказать, на ходу.
Я ничего не ответила Бену и глянула в угол комнаты, где сидела Лиззи, пытаясь поддерживать разговор с джентльменом средних лет. Похоже, ее усилия были довольно бесплодными. В стороне стояла Грейс, оживленно болтая с молодым человеком. Повернув голову, она заметила нас и уже через несколько секунд шла через толпу гостей в нашем направлении.
Она оживленно заговорила с Беном по поводу избирательного округа, от которого он был выдвинут кандидатом. Я была удивлена тем, как хорошо Грейс информирована. Воспользовавшись возможностью, я тихо ускользнула.
Званые обеды пошли подряд — то в доме на площади, то в доме Мэтью и Елены. Елена заметила:
— Лихорадочное ожидание висит прямо в воздухе! Я называю это «предвыборной болезнью».
Тебе действительно кажется, что вскоре будут перевыборы?
Она уверенно кивнула:
— Я вижу верные признаки: Дизраели не удержится. Придется ему «отправляться в деревню».
— И что же тогда? Кто?
— Кто же может это сказать? Мы надеемся, что он вернется, а Бен, разумеется, придерживается иного мнения.
— Такие разногласия в семье выглядят довольно странно.
— О, отношения у нас самые дружеские! В палате общин вообще странные взаимоотношения. Меня поражает, что иногда члены одной и той же партии гораздо более враждебно относятся друг к другу, чем к политическим противникам!
— Видимо, это потому, что внутри партии они борются за одни и те же лакомые куски, а противная сторона… Ну что ж, их нельзя считать своими непосредственными соперниками! Что ж, это даже забавно!
— Да, если дело не доходит до чего-то серьезного!
* * *
Относительно предвыборной лихорадки Елена была права. Стоял октябрь. Холодные ветры насквозь продували парки, и земля была покрыта ковром красных и бронзовых листьев. Повсюду царило возбуждение, люди говорили, что кабинет Дизраели не может уже выполнять свои обязанности, он должен отправиться в отставку.
Я часто бывала в доме на Вестминстерской площади. Бен тоже бывал там, так что мы довольно часто виделись, но никогда наедине. Часто приглашали и Тимоти. Френсис и Питеркин приходили редко, ссылаясь на загруженность работой.
За столом шли увлекательные диспуты. Между дядей Питером и Беном велись дискуссии, которые, по-моему, были достойны зала палаты общин, дядя Питер поддерживал Дизраели, а Бен — Гладстона. Мы время от времени могли лишь подавать реплики, но главными ораторами были эти двое.
Тебе придется здорово потрудиться в Мэйнорли, Бен! — сказал дядя Питер. — Как там дела?
— Просто прекрасно!
И ты думаешь, что справишься?
— Я знаю, что справлюсь!
— Избиратели — совершенно непредсказуемые существа, Бен. Ты увидишь, как тебе будет трудно убедить их в том, что Глад стон лучше Дизраели!
Так уж случилось, что у меня другое мнение, и я сумею сделать так, что мои избиратели будут разделять его!
Грейс обратилась к дяде Питеру:
— Мне кажется, мистер Лэнсдон, избиратели Мэйнорли уже начали любить своего нового кандидата.
Она взглянула на Бена чуть ли не покровительственно.
— Грейс, ты лично исследовала территорию избирательного округа? спросила тетя Амарилис.
— Да, в прошлый раз мы отправились и поговорили с людьми, правда, Лиззи?
Лиззи что-то утвердительно пробормотала.
— Это было так интересно! Мне кажется, мы произвели на них некоторое впечатление.
— Вот так и завоевывают избирателей! — отозвался дядя Питер. — Никакой политики! Просто демонстрируют им, что ты благопристойный семейный человек, что твоя жена горой стоит за тебя, и в результате они ставят крестик против твоего имени!
— Именно так я и рассуждала! — сказала Грейс. — Лиззи очень помогает в этом деле.
— Я… мне…
Грейс помогала мне, — пролепетала Лиззи.
— Ах, Лиззи, ты прекрасно выполнила свою задачу!
Они стали обсуждать шансы обеих партий, но у меня сложилось впечатление, что дядя Питер считает неизбежной победу либералов, совершенно не устраивающую его. Тем не менее он поглядывал на Бена, казалось, с удовлетворением и гордостью.
После обеда я поговорила с дядей Питером.
— Я нахожу, что эти разговоры о политике очень интересны, — сказала я. — Просто захватывающи, правда? Ты действительно хочешь, чтобы победили консерваторы?