Читать интересную книгу Славные парни. Жизнь в семье мафии - Николас Пиледжи

Он сообщил, что ею руководят представители семейства Луккезе, и что она связана с Полом Варио.

Главарем преступной группировки, насколько известно информатору, являлся Генри Хилл, бывший заключенный, который, по его сведениям, был тесно связан с Полом Варио из мафиозного клана Луккезе. Мэнн с Бродером были поражены.

За годы службы они повидали не так уж много людей, близких к Полу Варио, не говоря уже о человеке, который мог втянуть неуловимого босса в такое серьезное преступление, как наркотики.

Большинство людей, доставлявших Полу Варио хоть малейшие неприятности, умирали задолго до того, как Манн или кто-либо другой из правоохранительных органов успевал просто на них выйти.

Подросток рассказал, что он давно знаком с Хиллом. Что множество раз посещал дом Генри и знает его жену и детей.

Доступ в дом Хиллов он получил благодаря родственникам и друзьям, которые были близки с Хиллами, и его никогда не считали чужим.

Однако он заявил Манну, что не станет сдавать своих родственников или друзей, поскольку они не замешаны в упоминаемом деле.

Он сказал, что операции Хилла должны быть достаточно обширны, принимая во внимание тот сорт людей, с которыми Хилл тесно связан. Хилл, по его сведениям, близок к Джимми Бёрку, был частью банды по угону грузовиков из аэропорта Кеннеди и, скорее всего, участвовал в ограблении "Люфтганзы".

Подросток сообщил Манну, что впервые узнал о причастности Хилла к наркобизнесу в 1979-ом году. Хилл тогда совсем недавно вышел из тюрьмы.

Он тогда работал в саду Хиллов и дожидался, когда за ним заедет приятель, друживший с Генри. В это время Хилл предложил ему подзаработать немного денег в качестве "мула", иными словами, наркокурьера, для его операций. Затем Хилл отвел его в спальню на первом этаже, чтобы показать наркотики.

В спальню можно было войти только через дверь с электронным замком. Войдя внутрь, Генри показал ему пять килограммов кокаина, хранившиеся в стенном гардеробе.

Генри извлек один килограммовый пакет, чтобы подросток мог осмотреть его тщательней. Хилл сказал, что сбывает по восемь килограммов кокаина в неделю и нуждается в помощи для распространения наркотиков.

Со слов подростка, Хилл предложил ему пять тысяч долларов за одну перевозку кокаина в различные уголки страны.

Используя добытые у подростка сведения, и письменные показания бруклинского окружного прокурора, подтвердившего надежность подростка, как информатора, Манн обратился в верховному судье округа Нассау за разрешением на прослушку.

В своем обращении к суду Манн отметил, что нуждается в разрешении на прослушку, поскольку обычные методы расследования не могут привести к успеху в деле Хилла.

Так, например, информатор, лично знакомый с Хиллом, боялся внедрять в операции Хилла агента под прикрытием, поскольку опасался за свою жизнь.

Манн также добавил, что первоначальное наблюдение за Хиллом показало, что он крайне осторожен, отметив тем самым недостаточность обычных способов наблюдения.

Манн сказал, что Хилл намеренно будет ездить со скоростью более шестидесяти миль в час по глухим закоулкам, проскакивать на красный свет и постоянно делать недозволенные развороты, чтобы убедиться, не следует ли кто за ним.

С собеседниками Генри осторожничал и в людных местах никогда не ставил себя в положение, когда его могли подслушать. На публике Хилл применял старый тюремный трюк, чтобы защититься от умельцев читать по губам: разговаривая, он прикрывал рот ладонью.

Манну дали ордер на тридцатидневную прослушку, позволявшую прослушивать телефон Хилла по адресу Сент Маркс-авеню, 19, в Роквиль-центре на Лонг-Айленде, а также телефон в близлежащей квартире на первом этаже, куда, согласно информатору, поставлялась большая часть наркотиков, где ее делили на партии и паковали.

В квартире на первом этаже по Лейквив-Авеню, 250, также в Роквиль-центре, проживала Робин Куперман.

Записи делались ежедневно. Одна пленка составляла 750 метров в длину. К тому времени, когда Манн закончил расследование дела Хилла и наркоопераций, у него собралось тридцать пять пленок с записями.

На каждой из них расписались детективы, отслеживавшие звонки, и запечатал суд. В здании напротив Манн разместил людей для ведения фотонаблюдения за домом Генри. Манн воспользовался маленькой автомастерской, принадлежащей госслужащему на пенсии.

Лишь некоторое время спустя Манн с остальной командой осознали, что ненароком вышли на тридцатисемилетнего бывшего заключенного, чья жизнь тесной нитью вплелась в узор криминальной жизни города.

Генри Хилл предоставлял Дэнни Манну и его сотрудникам восхитительную и исключительно редкую возможность взглянуть изнутри на каждодневную жизнь "славных парней". Нет, Генри отнюдь не был босом.

И дело было вовсе не в высоком положении Генри в мафиозном клане или порочности, которой отличались гангстеры из мира Генри.

В действительности Генри не имел высокого положения и не отличался дурным нравом; он даже не был крут, насколько разобрались копы. А отличал Генри от остальных подпавших под наблюдение славных парней, тот факт, что он, похоже, имел доступ во все уровни криминального мира.

Большинство гангстеров, за которыми в течение многих лет доводилось наблюдать полиции, ограничивались одной или, может быть, двумя крайне узкими областями криминального бизнеса.

Копы из отдела по борьбе с наркотиками гонялись за наркодилерами, их поставщиками и курьерами, а также несколькими распространителями.

Подразделения по борьбе с подпольными играми следили за букмекерами и организаторами лотерей, которые никогда не общались ни с кем, кроме букмекеров или игроков.

На карандаше у полиции находились ростовщики, угонщики, профсоюзные рэкетиры и вымогатели всех сортов, но никогда Дэнни Манну и отделу округа Нассау по борьбе с наркотиками не доводилось сталкиваться с наркодилером, чей ареал возможностей был столь обширен.

Вдобавок ко всему, Генри не был ограничен никаким положением или статусом при мафии. Большинство "славных парней", которых вела полиция, всегда оставались при своем положении.

Будь они уличными наркодилерами, букмекерами или ростовщиками, они всегда ими и оставались и никогда, ни при каких условиях, не сближались с мафиози высокого ранга.

Правила были строго расписаны, и считалось необходимым поддерживать исполнительную иерархию мафии, чтобы главари не стали скомпрометированы своими же собственными людьми.

Обособление рядовых исполнителей преступлений от руководивших ими и получавших прибыль со всевозможных махинаций главарей тщательно соблюдалось.

Генри Хилл был исключением. Каким-то образом ему без видимых усилий удавалось получать доступ ко всем уровням мафиозной иерархии. Поначалу это сбило с толку Манна и его людей.

В картотеке полицейского департамента Генри не числился ни членом мафиозного клана, ни соучастником. Как и не всплывало его имя ни в одной из записей, хранившихся в департаменте.

Но, несмотря на это, он был связан с крупными букмекерами, скупщиками краденых драгоценностей, ростовщиками, профсоюзными рэкетирами и в то же время, пока Дэнни Манн изучал его наркооперации, умудрялся скупать для крупных мафиози не состоявшие в профсоюзах фабрики по пошиву одежды в Бруклине и Куинсе.

Когда Деннис Диллон, окружной прокурор Нассау, понял, кого прослушивает его отдел по борьбе с наркотиками, он пришел в восторг.

В предрассветные часы детективы стали собирать мусор Генри и возвращались с отдельными клочками бумаги и конвертами, где стояли разоблачительные даты прибытия и вылетов рейсов, которые копы вскоре связали с прибытием и отбытием известных им курьеров.

Добывали они и листки бумаги, на которых были нацарапаны математические подсчеты, а на обороте - данные про килограммы средств от блох и собачьего корма.

Пол Маззеи, питтсбургский распространитель Хилла, держал зоосалон в качестве прикрытия.

Задействовав все, начиная от хлебных фургонов и до вертолетов, наркодетективы пасли Генри в течение двух месяцев, следуя за ним от одного тайника до другого, записывая его разговоры и встречи, составляя список его сделок и знакомств с широко известными городскими рэкетирами.

Они отслеживали его, казалось, бесконечные перемещения сквозь столь великое множество слоев криминального мира, так что их записные книжки скоро сменились таблицами размером со стену.

Но основную часть улик против Генри получили путем прослушки. За два месяца санкционированной прослушки у Манна накопилось достаточно обвинений, от которых Генри и его банду не могли спасти никакие ходатайства, ни даже самый красноречивый адвокат.

- Я провел сотни и сотни прослушек, - рассказывает Манн. - Ко времени расследования по Генри я успел проработать детективом отдела по борьбе с наркотиками пять-шесть лет и знал, что все, в конечном счете, выдают себя по телефону.